Михаил Шелест - Араб Пётр Великий. Книга вторая

- Рад приветствовать вас, господа, - почти радостно воскликнул я, гарцуя на блестящем от пота жеребце. - Куда торопитесь, сэр Саффолк?! О! И вы здесь, Генри и Эдвард. Говорят, вы хотите нас убить?

- Не вас, а господина Лютера! - Вскрикнул один из братьев Гилфордов, сорвавшись на дискант.

- И как вы себе это представляли? Что я буду смотреть, как вы убиваете моего гостя? Моего друга? И друга нашего короля? Нет, господа... Вы намеревались тайно убить нас обоих, и я воспринимаю это, как оскорбление, вызов. Я готов прямо сейчас сразиться с вами тремя одновременно.

- Вы шутите, Питер! - Воскликнул Мартин. - Оскорблён в первую очередь я, мне и драться.

- Согласен, Мартин! Дерёмся вдвоём! Вас трое, господа?

- Мы не станем с вами драться! - Бросил Генри Гилдфорд.

- Да? Странно. Вы же хотели нас убить?! Как хотите. Но об этом узнают все.

- Мы не хотели ВАС убивать, ми

. Да и убивать господина Лютера мы уже передумали.

- И куда же вы так спешили с утра пораньше? - Саркастически усмехаясь спросил я. - Уж не за нами ли в след?

- Это не важно.

- Важно. Поэтому, торг не уместен. Вы пытались нас обесчестить, и обязаны за это ответить. Место для поединка, по-моему, подходящее. Хватит объяснений. Ваших извинений я не принимаю.

- А мы и не извиняемся! - Воскликнул Чарлз Брэнтон. - Я признаю, мы хотели проучить господина Лютера. Если бы вы встали у нас на пути, покончили бы и с вами. Если это вы принимаете за оскорбление, мы готовы ответить! Да, господа?

- Конечно!

- Да!

- Тогда спешиваемся? - Спросил я.

- Да.

Все спешились и охрана отвела лошадей в сторону. Спрыгнув на дорогу, я проверил дорожное покрытие на "сцепляемость" с подошвой его сапог. Пошаркав ими по булыжникам, я заметил, что кожаные подошвы с наваренной на них резиной не скользили, хотя на дороге лежала утренняя роса.

В этом месте дорога шла по высокой насыпи. Восьмиметровое по ширине полотно вполне годилось для поединка.

Противники были не очень молоды, но сильны. Младшему Гилдфорду - Генри было тридцать девять лет, старшему, Эдварду - сорок пять, Чарлзу Брэнтону - пятьдесят. Каждый из них имел боевой опыт с шестнадцати лет и множество побед в дуэлях.

- Двуручно? - Спросил Лютер.

- Естественно, - сказал я и достал из висящих справа ножен вторую саблю.

Мартин отстегнул от пояса ножны, повесил их на седло, вынул из ножен, притороченных к седлу кинжал и с удивлением посмотрел на мои сабли.

- Не люблю шпаг, - сказал я.

- О! Османские мечи! - Сказал он тихо.

- Не совсем, - возразил я.

- Я беру двух братьев, а вы прикрывайте мне спину. Справитесь? - Спросил он.

Мартину шёл пятьдесят первый год.

- Давненько не брал я в руки "шашек", - пошутил я. - Не много ли вам двоих?

Группа зачинщиков конфликта выглядела нерешительно. Братья явно не рассчитывали на возможность поединка.

Я крутанул восьмерку, разминая кисти рук. Воздух вокруг меня взвизгнул и загустел.

- Не распугайте молодёжь, - тихо произнёс Мартин. - Я хочу пощекотать этим выскочкам рёбра.

Мне шёл пятьдесят второй год, но выглядел я так же, как и тогда, когда "сверзился" сюда в этот мир, на тридцать. "Молодёжь" всё же решилась и, вооружившись, двинулась на "старичков", которые сначала стояли плечом к плечу. Но получилось, что братья пошли не к Мартину, а ко мне.

- Э-э! Сюда! - Лютер махнул им шпагой, но тут же был вынужден парировать выпад Брэнтона. Братья же кинулись на меня, одновременно пытаясь достать остриями шпаг отработанными приёмами: один колющим, другой рубящим. Это меня и спасло.

Я, действительно, давно не брал в руки сабель и сейчас именно синхронность парных ударов братьев позволила мне войти в ритм боя, и постепенно, парируя их выпады, переключить руки и тело на аритмичность движений.

Сабли имели развесовку в гарде и позволяли финтить. Сделав несколько контрвыпадов, я слегка подрезал обоих братьев. Шпаги были чуть-чуть длиннее сабель, но в контратаку сабли возвращались намного быстрее.

Резко переключившись на одного противника, в то время когда второй отступил, слегка задетый в ногу, я, "ножницами" выхватил шпагу из руки младшего Гилдфорда, и резанул его по животу и правому боку. Камзол и белая рубаха Генри Гилдфорда лопнули и обильно наполнились кровью. Он отступил.

Эдвард Гилдфорд кинулся на меня, но его шпага, отбитая саблей, ушла вовнутрь, и я кольнул его кончиком острия другой сабли в правый бок под рёбра, едва не достав печень. Раны, у обоих братьев были не глубокие, но существенные. Кровь из них текла обильно.

Я прочертил на камзолах братьев кончиками сабель ещё несколько разрезов, но увидев их умоляющие взгляды и опущенные руки, прекратил глумление.

Мартин никак не мог справиться с Брэнтоном. Он был ранен в правую руку и фехтовал левой. Однако и левой он работал уверенно. Теперь его правый бок был далеко от кинжального клинка, и он всё время заступал своей левой ногой за правую руку Брэнтона.

Наконец-то, удачно отбив шпагу, Мартин кольнул соперника подмышку и острие его шпаги вышло из плеча Брэнтона, вероятно пробив сустав, потому что Брэнтон выронил шпагу и громко закричал.

- А!

Его крик был таким пронзительным, что кони, удерживаемые за поводья моими патагонцами, шарахнулись в сторону, едва не вырвавшись из рук наблюдающих за поединком охранников.

- Тихо, мальчик, бывает не так больно, но смертельно, - сказал Лютер, ударив его навершием рукояти кинжала в лоб.

Тело Брэнтона обмякло и Говард дал ему повалиться на левый бок.

- Эк вы его... Не гуманно... - Сказал я.

- Чтобы не орал, когда вытаскивать клинок буду. Плотно засел.

Он пытался вытянуть свой клинок, но тот вылезать не хотел и тянул за собой тело.

- Придержите его, Питер.

- Вы руку его прижмите к телу, чтобы сустав не клинило, - посоветовал я и прижав правую руку Брэнтона к телу, схватил его за камзол. Шпага вышла почти со скрипом.

- Знатный удар! - Восхитился я.

Оказав раненным первую медицинскую помощь и погрузив их в коляску, потерпевших повезли обратно в Нидхам, где, по словам братьев, сидели в замке целые и невредимые родственницы падре.

До замка было всего три километра, но Брэнтон успел очнуться, попытался узнать у братьев, куда его везут, но вскрикнув, снова затих, потеряв сознание.

От замка осталось одно название. Практически полностью разрушенные стены и башни очень древнего сооружения лежали в руинах, поросших травой и кустарником. Лишь его одно его крыло имело полуразрушенную башню и часть почти целой стены.

Коляску с раненными мы отправили во вполне ухоженную трехэтажную усадьбу, стоящую рядом с замком, а сами поскакали к крепости. Как не странно, к башне вела вполне себе приличная дорожка шириной метра полтора с пробитой глубокой колеёй. В башне функционировала тюрьма этого городка, догадался я.