Дмитрий Силлов - Закон войны [litres]

Кстати, толстая суровая нитка, тянущаяся к кольцу гранаты, оканчивалась обычным рыболовным крючком. Грамотно. Надо спуститься или подняться тому, кто знает о сюрпризе, – отковырял сантиметр клейкой гадости, снял крючок с колечка – и добро пожаловать.

Что я и сделал.

А когда немного спустился в шахту и закрыл за собой люк, предусмотрительно снабженный скобой, то на ощупь в темноте тот крючок снова на прежнее место накинул. Подарок Гебхарду, который наверняка это место найдет. Хорошо бы, чтоб он сам первым в шахту полез. Хотя, конечно, вряд ли – уроды обычно умирают последними. Если, конечно, их до этого никто не грохнет.

Кстати, когда я интересовался историей Великой Отечественной войны, то отметил для себя удивительный факт: нацистские преступники, которым удалось избежать возмездия, практически все дожили до глубокой старости. Видимо, в этой жизни намного полезнее для здоровья быть негодяем и убийцей, чем порядочным человеком…

Шахта вела вниз на изрядную глубину – я спускался довольно долго, пока снизу не забрезжил слабый свет. За четыре скобы до окончания спуска я оттолкнулся, упал вниз на ноги, перекатился как парашютист, гася инерцию удара и одновременно изготовив к бою компактный немецкий автомат…

Но стрелять было не в кого.

Я находился в бетонной трубе диаметром если и поменьше метрополитеновской, то не намного. Наверху в знакомых, но на этот раз практически новых круглых плафонах горели лампочки, так что внутри трубы было довольно светло.

Интересно… Получается, что в сороковых годах в окрестностях Чернобыля уже были подземные тоннели! Московское метро запустили, по-моему, лет пять назад, киевского не было и в помине, а тут – вон чего!

Что же могло быть для СССР в плане строительства под землей важнее метрополитена?

Только одно.

Оборонная промышленность. Лишь ради военных целей советское государство могло бросить максимум ресурсов на подобную стройку. И эти цели должны были оправдывать вложенные средства, не зря ж Гебхард притащился из Германии на Украину – видать, очень нужны были разработки наших ученых.

Что ж, постараемся, чтобы они ему не достались.

Я прошел совсем немного вперед – и справа увидел дверь. И надпись на ней «Ленинская комната». Вот уж чего не ожидал увидеть, так не ожидал. И напротив – другая дверь, с табличкой «Актовый зал»…

Слегка офигевая, я направился дальше, читая на табличках других дверей «Душевая для рядового состава», «Душевая офицерская», «Столовая», «Склад продуктовый»… И далее «Рота 1», «Рота 2», «Рота материального обеспечения»…

Без дополнительных пояснений было понятно – я попал в расположение подземной воинской части, которая могла заниматься лишь одним – охраной особо секретного объекта. Однако в помещениях, расположенных справа и слева, не было ни души, я проверил. Причем совсем недавно люди здесь были – в столовой, куда я заглянул мимоходом, стоял устойчивый запах недавно приготовленной пищи, в душевых не было вони застоявшейся воды, в ленинской комнате на столах стояли чернильницы, на специальных подставках – перьевые ручки, рядом с ними тетрадки, некоторые раскрытые. Люди словно покинули это место всего пару-тройку часов назад… и не вернулись.

В расположение одной из рот я зашел. На тумбочке дневального – никого. Нонсенс, но тем не менее. Рядом дверь с надписью «Имущество роты». Ага, то есть каптерка.

Я почесал в затылке.

Бойцов нет, но они в любой момент могут вернуться. И обнаружат в расположении части фрица с характерным автоматом и обмундированием, изрядно залитым кровью – когда я из грузовика вылезал, изрядно испачкался в свежей крови Координатора. В общем, с учетом того, что немцы сейчас творят наверху, конец тому фрицу. То есть мне.

Короче, закрытую фанерную дверь я выбил ударом ноги в замок, вошел – и увидел то, что примерно ожидал увидеть. А именно – стеллажи с заботливо сложенной солдатской униформой. И индивидуальные шкафы с табличками: «Ст. л-нт Капитонов», «К-н Рыков», «Л-нт Овчаренко».

Я счел, что «к-н» мне подходит лучше всего под красное удостоверение капитана Особого отдела НКВД, а насчет того, что знаки различия другие, всегда чего-нибудь сбрехать можно.

Дверь шкафчика оказалась хлипкой, чисто символической, и провисла на петлях после первого же удара. Внутри аккуратно так на вешалке висела униформа… с теми же знаками на петлицах и рукавах, что были на гимнастерке, которую я позаимствовал в июне у капитана НКВД. И фуражка со светло-синей тульей на полочке.

Ясно-понятно, тоннель охраняли войска Народного комиссариата внутренних дел. Что логично – кому ж еще стеречь суперсекретный объект?

Признаться, соответствие запасного комплекта формы неизвестного мне капитана со званием, прописанным в трофейной корочке, меня порадовало. Переоделся я быстро, только сапоги старые оставил – капитановы решительно не подошли. Да и в плечах хозяин формы оказался узковат, но это терпимо. А брюки-галифе так вообще потрясающее изобретение – непонятно, на фига оно нужно, такое габаритное расширение штанин кверху, но если кому в челюсть с ноги зарядить, так в таких штанах это самое милое дело, ширинка точно не порвется.

Плюс мне еще в одном повезло – на запасной портупее капитана висел новенький НА-40, то есть нож армейский образца тысяча девятьсот сорокового года. Вроде ничего особенного – клинок, гнутая гарда, деревянная рукоять, крашенная в черный цвет, ножны тоже деревянные, черные. А завораживает любого, кто хоть немного интересуется ножами и историей Великой Отечественной войны. Можно сказать, легендарный нож, который можно смело назвать одним из символов Победы вместе с автоматом ППШ и винтовкой Мосина.

Но эту Победу еще нужно было завоевать, потому что никто ее тут не гарантировал, ибо я пока так и не понял, нахожусь я в прошлом своей родной вселенной или в одном из многочисленных отражений, на которые так богата Роза Миров…

А вот с огнестрельным оружием в расположении роты оказалось неважно – оружейная комната была решительно пуста, даже стальная решетка перед дверью не заперта. И во второй роте – то же самое. По ходу, бойцы выгребли из оружейки все до последнего патрона. Странно, очень странно с учетом того, что фрицы пока не добрались до подземелья. Может, наши приготовили им сюрприз подальше отсюда, нечто типа баррикады, например?

Размышляя таким образом, я направился дальше, держа MP-40 наготове – не доверяю я подземельям Зоны, даже если Зоны наверху еще нет и в помине. Черт его знает, что там впереди, неспроста ж Гебхард такую суету навел по поводу этого объекта…

Несмотря на плафоны под потолком, в тоннеле царил полумрак. Потому я не сразу разглядел впереди бруствер из мешков, за которым стоял пулемет «Максим» без щитка, стволом направленный в тоннель. Возле пулемета лежал труп, разорванный пополам от плеча до пояса. Кровищи было столько, что я не сразу понял, кто это – наш или немец.