Дмитрий Силлов - Закон войны [litres]

– Пока ваши объекты ее не уничтожили, – кивнул я. – Короче. Есть еще объекты, которые не вырвались?

– А вам зачем эта информация?

– Да твою ж мать! – взорвался я. – Сюда едет большая немецкая шишка, почти генерал, как раз по поводу этих ваших объектов! Думаю, фашистам будет достаточно захватить даже одного, чтобы выиграть войну! Теперь дошло?

– Что? Как?..

– Понял теперь?

– Да, – сник ученый. – Я вам покажу. Теперь я понимаю, до нас доходили слухи о том, что немцы напали, но мы не верили… Пойдемте, все в лаборатории номер один. И объекты, и документы.

– Не пойдемте, – отрезал я. – Бегом. Быстрее. Каждая секунда на счету.

Ученый кивнул – и довольно шустро рванул вперед по коридору. Налегке, в одном халате и лабораторных тапках, оно, конечно, проще, чем в сапогах да с двумя автоматами за спиной.

– Стой!

Ученый обернулся. Я сунул ему в руки немецкий автомат.

– Пользоваться умеешь?

– Нет. Я только на курсах Осоавиахима несколько раз стрелял из винтовки…

– Тут принцип тот же. Направляешь на цель и нажимаешь на спуск. Короче, не ошибешься. Только меня не подстрели, я тебе еще пригожусь.

– Понятное дело, – впервые за все время улыбнулся ученый. – Если что, моя фамилия Захаров. Младший научный сотрудник Захаров.

Я бросил внимательный взгляд на ученого.

Ну да, если на лицо морщины наложить, волосы покрасить в седину, понтов добавить килограммов десять, то он самый и будет, академик Захаров из моего времени. Надо же. Любит судьба подбрасывать мне подобные сюрпризы, словно прикалывается.

Или же не в судьбе дело? Как-то чувствуется во всем этом почерк Монумента, любящего жестоко поприкалываться над чужими жизнями и судьбами. Хотел счастья для себя – на, вот оно, получи, ибо твое счастье, Меченосец, это планету спасать от всякой нечисти, и другого счастья в этой жизни по ходу тебе не видать. И в довесок к этому сомнительному счастью на́ тебе еще и зловредного деда впридачу, который пока еще совершенно не старик, но уже бесит меня изрядно.

– А вас как зовут?

Я поморщился.

– Меня не зовут, я сам прихожу. Звание видел?

– Видел…

– Вот так и продолжай обращаться. По званию.

Да, конечно, мы с тобой познакомимся, академик Захаров, через много-много лет. Только ты не узнаешь меня, не вспомнишь капитана с озверевшим лицом из своей далекой молодости – такие воспоминания о больше не нужных тебе людях с возрастом быстро стираются из головы…

– Это здесь, – буркнул Захаров, ткнув пальцем в монументальные ворота, встроенные в стену тоннеля, – если надо, пара грузовиков одновременно в них запросто проедет. Однако ученый набрал код на пульте рядом с воротами, и нам открылась в стене хорошо замаскированная дверь – просто кусок бетона провернулся на своей оси. Неплохо придумано, в двух шагах будешь стоять – не заметишь. Интересно, откуда у столь молодого юноши такой уровень допуска, что ему известны коды, отпирающие секретные двери?

Свой вопрос я озвучил, на что получил мрачный ответ – похоже, на мои слова насчет звания он серьезно обиделся.

– Я просто очень способный. Пусть это прозвучит нескромно, но гений – это сказано про меня. Просто факт. Разработка механизма биомутаций преимущественно моя заслуга.

Хммм… От скромности он и правда не страдал уже в нежном возрасте. А к старости вообще забыл, что это такое…

Но, надо отдать должное, он и правда гений – которого, возможно, лучше было бы сейчас пристрелить, чтобы потом не мучиться. Но увы, не такой я человек. Гниду какую-нибудь завалить, что на меня с оружием прыгнет, – запросто. А на это тщедушное существо в белом халате рука не поднимется, хотя точно знаю, что в будущем он мне доставит массу проблем.

Коридор в бетонной стене оказался довольно длинным, метров пятьдесят мы прошли, пока не уткнулись в тупик, глухая стена которого также повернулась на девяносто градусов, как только Захаров набрал код на еще одной панели, вмонтированной в бетон.

А за стеной была лаборатория. Огромная, как цех завода. Можно сказать, это и был научный цех, забитый аппаратурой…

И не только ею.

Внушительную часть лаборатории занимали вертикально расположенные автоклавы, больше похожие на огромные пробирки, в которых находились человекообразные существа в разных степенях развития – от эмбриона до полностью сформировавшейся взрослой особи.

Да уж, Захаров тут неслабо постарался. Этим так называемым образцам пока еще было далеко до жуткой грации и совершенства ктулху из Зоны моего времени, но уже чувствовалось, что ученый работает именно в этом направлении. Ищет, порой перебарщивая с мускулатурой, клыками, когтями, заостренными наростами для нанесения ран…

Сформировавшихся тварей в пробирках было штук десять, и, похоже, они умерли – естественная реакция организма, когда отрубают источники питания.

Но не все…

Видимо, бравые военные решили не ждать, пока «образцы» передохнут вследствие отключения аппаратуры, вошли сюда – и давай хлестать по автоклавам очередями из автоматов.

Получилось неважно…

Свинец расколол несколько толстостенных стеклянных колб, из которых наружу выпрыгнуло то, что буквально размазало по полу автоматчиков. Да, троих тварей они успели убить, массированным огнем расколов им черепа, но оставшиеся убили их.

Страшно убили.

Разорванные куски человеческих тел были разбросаны по всей лаборатории. Ну и, само собой, кровь была повсюду – на научной аппаратуре, полу, стенах, даже на достаточно высоком потолке. Объяснимое явление. Внутри человека кровь находится под неслабым давлением, и, если оторвать конечность или голову, красная струя хлестанет на несколько метров. А людей именно рвали, с лютой ненавистью, какую испытывают жертвы к своим мучителям…

– Сзади… – сдавленным шепотом проговорил Захаров.

Я обернулся…

Оно стояло за моей спиной, в нескольких метрах…

Огромное тело с гипертрофированными мускулами.

В лысой башке горят белым огнем два бессмысленных глаза.

Под ними пасть с длиннющими клыками.

На предплечьях костяные наросты, похожие на пилу, – такой штукой можно запросто башку с плеч смахнуть.

На голенях – такие же пилы…

Здоровый, гад. Мышцы сухие, рабочие, рельефные. Значит, убивать нас будет активно, скорее всего на скорости, недоступной для фиксации человеческим глазом.

И, едва оно начало двигаться, я начал стрелять. Первые пули – в грудь, чтобы сбить его рывок в мою сторону, а потом выше. В шею, в башку, в разинутую пасть!

Но, к сожалению, пистолетные пули мутанта не особо впечатлили. Сбили прыжок, остановили – но на этом все…

Я буквально держал тварь на длинной очереди, понимая, что, несмотря на объемный магазин, патроны скоро закончатся. Мут, словно опытный боксер, спрятал башку за поднятыми лапами и тупо ждал, когда я прекращу стрелять. Пули рвали его предплечья, кромсали мясо, но кости перебить не могли. С одной лапы очередь буквально сорвала плоть, и я видел эту окровавленную кость, от которой отлетали комочки раскаленного свинца. Из чего ж их сделали? Из броневой стали? Зная советских людей, которые все создавали на совесть и на века, вполне может быть…