Дмитрий Силлов - Закон войны [litres]

Внутри стены что-то загудело, и часть ее выехала наружу, оказавшись отлично замаскированным ящиком, в котором лежал пухлый кожаный портфель.

– Я сам проектировал эту лабораторию, – с гордостью сказал ученый, забирая портфель. – Сначала, когда я школу окончил за семь лет и институт за четыре, многие фыркали – подумаешь, мол, выскочка, молокосос. Только у меня к тому времени уже было два десятка патентов и правительственная награда. Но когда мне поручили создание этой подземной лаборатории, то все эти многие прикрыли рты за недостаточностью аргументации.

– Проще говоря, заткнулись, – сказал я.

– Как? Заткнулись? – хмыкнул Захаров. – И откуда вы, товарищ капитан, таких словечек поднабрались?

– Мы трепаться будем или твою лабораторию ликвидировать? – поинтересовался я.

– Если честно, я вообще-то не уверен… – начал было ученый, но тут вдалеке грохнуло – по тоннелю звук разносится хорошо, и глухой бы услышал, несмотря на расстояние.

– Немцы, – сказал я. – Я им там сюрприз оставил, по ходу они на него нарвались.

– Все они погибли? – с надеждой спросил Захаров.

Я криво усмехнулся.

– Сомневаюсь. И, думаю, у нас есть минут двадцать, пока они разберут завал. Но потом лучше, чтоб нас тут не было.

Захаров подошел к какому-то пульту, нажал на кнопку. Замигали лампочки, из динамика в верхнем углу пульта раздалась отлично слышимая немецкая речь, вернее, вопли – фрицы яростно матерились. Понятное дело, сюрприз-то я оставил болезненный.

– Похоже, вы правы, – вздохнул Захаров. – Это система микрофонов для быстрой связи между сотрудниками, объединенная в сеть, – можно проводить конференции, находясь в разных концах научного комплекса…

– Да плевать мне, что тут можно! – взревел я. – Ты ситуацию не догоняешь, ученый?! Там наверху горы трупов, фрицы наших убивают тысячами, а ты тут своей сетью хвастаешься! Жить хочешь? Хочешь, мать твою?!

Ученый испуганно кивнул – не ожидал от меня такого.

– Тогда быстро делай что должен, и валим отсюда!

Захаров кивнул – и правда начал действовать. На другом пульте потыкал пальцами в кнопки, и когда индикаторы тревожно замигали красным, рванул какой-то рубильник, отчего пол начал вибрировать под нашими ногами.

– А теперь быстрее за мной! – бросил Захаров, рванув с места как спринтер, давно ждавший сигнала судьи. – Через десять минут тут все затопят воды Припяти.

– Вот это по-нашему, – хмыкнул я, бросаясь вслед за ученым.

Мы бежали по тоннелю, а вибрация все нарастала. Но мы все же успели домчаться до стальной лестницы, ведущей вертикально вверх. Еще один аварийный выход, такой же, как тот, через который я попал сюда.

– Давайте вы первый полезете, – сказал Захаров. – Там наверху надо будет люк открыть, а он тяжелый.

– Растяжка стоит?

– Что? – не понял ученый.

Ясно. Объяснять Захарову новое слово времени не было, проще проверить.

И я проверил, максимально быстро забравшись почти доверху – а после «почти» уже крайне осторожно…

Само собой, растяжка стояла, даже более богатая, чем предыдущая, вследствие чего я разжился аж тремя «эфками». Неплохое подспорье в условиях, когда из оружия у тебя лишь нож да громоздкий автомат, правда, с полным диском.

– Быстрее, за мной! – прошипел я вниз – и услышал, как подо мной начал громко и равномерно клацать об ступеньки немецкий автомат. Это Захаров выполнил мою команду и при этом очень торопился, так как по гулкому тоннелю уже бухали подкованные немецкие сапоги.

Понятно. Гебхард и его прихвостни разобрали завал быстрее, чем я рассчитывал. И сейчас наверняка неслись со всех ног на звук, прям как нарочно издаваемый автоматом, который я сдуру дал ученому.

Ладно. Должны успеть, фрицы вроде пока еще далеко, а у нас вон, люк над головой, только вентиль осталось крутануть.

Я его и крутанул…

И тот, вопреки закону подлости, легко поддался моим усилиям. Я толкнул люк вверх – и услышал сдавленный мат, произнесенный на немецком языке.

Да нет, закон подлости никуда не делся. При этом выбор был очевиден: или фрицы снизу, нехило мотивированные Гебхардом, который их наверняка подгонял, – или те, что сверху, которые о нас ничего не знают…

Наружу я выбрался максимально быстро. Ну, не как пробка от шампанского, но близко к этому, готовясь стрелять, резать врагов, рвать их зубами…

Не пришлось.

Это был обычный деревенский сарай, забитый сеном. И на этом сене сладко дрыхли два фашиста, рядом с которыми стояла зажженная керосиновая лампа и валялись бутылки из-под шнапса вперемешку с пустыми консервами. Люк, глухо ударивший об слой сухой травы, одного из них слегка потревожил, но не настолько, чтобы заставить окончательно проснуться.

Ага. Данные конкретные фрицы решили отметить взятие Киева с окрестностями, нашли старый сарай – и наотмечались до свинячьего состояния. Ну а что бы и не? Блицкриг почти удался, о чем беспокоиться? Можно и расслабиться. Кто ж потревожит на земле, которую они уже считали своей?..

Везение на войне – оно или есть, или нет. В данном случае я убедился, что оно у меня есть, так как вылез хоть и посреди оккупированной территории, но не на глазах, например, у роты автоматчиков, а всего лишь рядом с бухими вусмерть фрицами, которые вдобавок еще и дрыхли. Но радоваться было рано – надо было разобраться с погоней.

И я разобрался.

Выдернул из люка Захарова, который неуклюже пытался выбраться сам, и одну за другой отправил три гранаты в люк, после чего закрыл его и крутанул вентиль.

Там, внизу, грохнуло знатно – звук взрывов многократно усилило эхо, плюс к ним добавились вопли тех фрицев, чьи тушки поразили гранатные осколки.

Видимо, до отравленных алкоголем мозгов эти характерные звуки дошли, пусть даже серьезно приглушенные закрытым люком. Солдат есть солдат и на взрывы должен реагировать в любом состоянии, иначе на войне не выжить.

Они и отреагировали. Один бодрее – разлепил глаза, увидел советскую форму и попытался выдернуть из ножен штык. Второй неуверенно протянул руку к винтовке, стоявшей рядом.

Но только что проснувшийся пьяный враг всегда будет медленнее трезвого опытного сталкера…

Я убил обоих. Шустрому всадил нож в глаз и, провернув, выдернул. Второй почти дотянулся до винтовки, но в таких ситуациях «почти» не считается. Этого я, метнувшись вперед, схватил левой ладонью за лоб и с натугой всунул ему клинок НА-40 между шейных позвонков. Не особо гуманный способ нейтрализовать врагов, но мне нужна была их одежда, причем не испачканная в крови – не в униформе ж НВКД разгуливать по оккупированной территории.

– Что вы делаете? – ужаснулся Захаров.

– Уже сделал, – пробормотал я, сноровисто раздевая еще теплого фрица, у которого на месте левого глаза зияла кровавая дыра. – И тебе советую поторопиться.