Михаил Ланцов - Помещик. Том 3. Ратник

Андрей въезжая оглянулся.

Скользнул взглядом по многим любопытным мордочкам. Наверняка ведь станут судачить, что первым он навестил Агафона. Ну да и ладно.

Заехал.

Спрыгнул с коня.

Дал ему морковку, оглаживая по шее. И тихо буркнул подошедшему Агафону:

— Афанасия зови.

— Зачем? — удивился купец.

— Дело есть.

— Так ты же говорил, что краски нет. Вот последний раз, когда у тебя гостил.

— Тогда не было. Сейчас есть.

Купец нервно сглотнул и убежал отдавать распоряжения. Сильно шуметь он не хотел. Если Андрей звал священника, то явно дело шло не о мелочи. А значит можно было спугнуть сделку или какую еще беду навлечь излишним шумом.

Андрей же начал принимать купленных Агафоном меринов. А потом руководить снаряжением вьючной и верховой сбруи. И погрузкой тех вещей, что передал с лодками купеческими в Тулу. Чтобы с собой не тащить на перегруженных лошадях…

— Доброго тебе дня, Андрей Прохорович, — тихо, но отчетливо произнес отец Афанасий незаметно подойдя к молодому воину. Как так получилось? Да делами увлекся. А вокруг постоянно все мельтешили, и он просто не придал значения очередной тени.

Священник обратился к парню очень необычно для его официального положения. По имени и нормальному отчеству обращались в те годы только к князьям или царям, ну или боярам. К остальным тоже могли, но в крайне ограниченном спектре ситуаций. И эти ситуации без всякого исключений были связаны с лестью. Причем лестью очень сильной, грубой, выпуклой.

Обратись отец Афанасий так к любому из поместных дворян их бы как током ударило. Они бы смутились. Может быть даже поправили. Андрей же воспринял это обычно, нормально и невозмутимо. Словно к нему так каждый день обращаются. Даже ухом не повел. Через что заставил вздрогнуть уже самого отца Афанасия, ведь до него дошли слухи о вещах, обсуждаемых у воеводы. И про якобы возрождение в теле отрока древнего воина слышал. И о том, что он весьма непростым человеком был в прошлом…

«Так что же? Это все правда?» — пронеслось в голове священника.

— И тебе доброго дня, отче, — произнес Андрей. — Ты прости, что оторвал от дел. Но без тебя никак не получилось бы.

— Что-то случилось? — несколько нервно спросил священник, с трудом удерживая свое волнение.

— Агафон, есть у тебя место, где мы смогли бы спокойно переговорить? Без лишних глаз и ушей?

— Найдется, — степенно огладив бороду, произнес купец.

— Тогда веди, — произнес Андрей и снял со своего заводного мерина суму парную. Закинул ее на плечо и пошагал вслед за купцом.

Зашли.

Сели. Точнее Агафон с Афанасием сели. Андрей же осторожно поставил сумки на стол и начал вытаскивать на стол содержимое.

Сначала он достал сахар.

Получение его было хоть и трудоемко да излишне затратное по дровам, но вполне доступно даже для средней полосы. Он просто собирал березовый сок. Упаривал до сиропа. Очищал его известью от органических примесей. И выпаривал досуха. На выходе у него в руках оказывались кусочки сахара. Да, не белого. Но белый тогда и не умели получать.

Строго говоря сахар в XVI веке — это очень дорогое и статусное лакомство, доступное не всем. И если в Средиземноморье или в традиционных морских державах он был хоть и скотски дорог, но относительно доступен, то на Руси считался чем-то просто запредельно дефицитным. Не ляпис-лазурь, но что-то близкое. Конечно, еще оставался мед. Но его производили мало. Точнее даже не производили, а собирали бортники у диких пчел. А потому мед, конечно, выходил несравненно дешевле сахара, но все равно оставался доступен только самым богатым и то, не каждый день.

Сахара Андрей привез немного по современным меркам. Всего около трех кило. Ведь на один килограмм сахара приходилось перерабатывать порядка двухсот литров березового сока. Но для местных и такая партия выглядела представительно. Очень представительно…

Следом он достал котомки с краской.

В этот раз он не стал возиться с получением большого количества поташа, без которого не выйдет сделать берлинскую лазурь. В этот раз он привез искусственный ультрамарин. Для которого требовалась белая глина, глауберова соль, сода, сера и древесный уголь. Все эти компоненты Андрей купил у Агафона еще по осени. И вот теперь обрадовал его огромной, по местным меркам, порцией краски.

Главной «фишкой» искусственного ультрамарина, открытого лишь в 1826 году, было то, что от количества серы, добавленной в самый последний момент, зависит его цвет. То есть, было реально получить насыщенную краску разных цветов. Поэтому Андрей сделал двадцать полных гривен яркой, насыщенной синей краски, четыре красной, четыре зеленой, четыре розовой и две фиолетовой. А также одну пурпурной, для чего смешал фиолетовый вариант искусственной лазури с красной до получения нужного оттенка. Пурпур… традиционный императорский цвет. Безумно дорогой. И такой же редкий. Самая дорогая краска с Античности до открытия более-менее современных красителей в Новое время. Однако на 1554 год пурпур удерживал свой статус и свое положение самого дорогой краски.

— Это… это..? — указывая на туески, попытался спросить отец Афанасий.

— Это много. Поэтому вас и позвал. Сколько этой краски сможет купить церковь?

— ВСЮ! — тут же ответил священник.

— Звонкой монетой заплатит?

— Уверен в этом.

— По честной цене?

— Да.

— И даже этот пурпур?

— Да.

— Это ведь царский цвет. Не будет ли это выглядеть как попытка уязвить Государя нашего?

— Э… а…

— Вы подумайте…

Дальше они составили на бумаге подробную перепись товаров, взвешивая их со всем радением. В трех экземплярах. Прикинули цены и расклады по долям. И Андрей покинул их. Слишком уж долго задерживаться на купеческом подворье по приезду он не мог. Так что выехал с него сразу как смог и отправился к Даниле — дяде жены. На то самое подворье, что раньше принадлежало Петру Глазу. Там его уже ждали.

— Долго ты с купчишкой возился.

— Глаз да глаз за ним нужен. Купец же…

— Так-то оно так, — кивнул степенно Данила. — Но все одно долго. Что люди подумают? Проходи, гость дорогой. Все уже собрались. Только тебя ждем.

— И стол, гляжу, накрыли.

— И стол…

Однако посидеть не удалось. Полчаса не прошло, как под воротами усадьбы собрались поместные дворяне. Простые, в основном. Но и старшины многие явились, держась, впрочем, особняком.

— Что они хотят? — несколько напрягся Андрей.

— С тобой поговорить. Поблагодарить за помощь.

Андрей вышел.

И тут же его словно парализовало от шквала слов и эмоций. Каждый из них хотел сказать слова благодарности. Кто-то от чистого сердца. Кто-то от корысти, дабы и его не забыл в следующий раз Андрей от щедрот своих. Но парню от того легче не было — не привык он к такому…