Борис Батыршин - Игра на чужом поле

– Почти? – девушка вызывающе изогнулась, уперев руку в бедро. Если у вас есть сомнения – нудистский пляж неподалёку.

– Ну что вы, зачем? Я вам доверяю. Возможно, в другой раз?

– Ну, в другой, так в другой. – покладисто согласилась Милада. – Вы мне вот что скажите: что вы собираетесь делать с захваченным Десантником?

Аарон сощурился.

– Не много ли на себя берёте, дорогуша?

Милада молчала, глядя в упор.

– Ну, хорошо… – помедлив, ответил молодой человек. – Я мог бы и не отвечать, но, учитывая, наметившееся взаимопонимание…

Он присел на шезлонг. Девушка тоже села – но на песок, прямо перед собеседником, приняв максимально вызывающую позу. Арон поспешно отвёл глаза.

– Так вот, о пленнике. Он нам пригодится, конечно – будет и у наших экспертов материал для исследований «подменышей». К тому же, – молодой человек злорадно ухмыльнулся, – память советника посла у него должна сохраниться в полном объёме, а вот резонов беречь секреты дяди Сэма – наоборот, никаких. Он нам много чего расскажет не только про дела космические, но и наши, про земные. И заметьте, я не требую, чтобы вы скрывали это от ваших московских… хм… друзей.

– Только не говорите, собираетесь поделиться с ними добытой информацией!

– Наука умеет много гитик. – Арон развёл руками в шутовском жесте. – Так, кажется, говорили когда-то в России? А здесь, на Святой земле этих гитик в особенности много. Посмотрим. А пока, вот что: скоро вам на замену из Союза пришлют другого оператора, как они говорят, очень сильного. Кстати, вы с ним – вернее, с ней, – учились в одной школе.

– Да вы что? Кто же эта счастливица?

Он развёл руками.

– Понятия не имею. Знаю только, что девушка из еврейской семьи, и её родители подали документы на репатриацию.

Милада усмехается.

– В нашей школе такие не редкость.

– Да, и это большая удача. Наши московские коллеги намерены посодействовать их выезду в Израиль.

– Но зачем понадобилось заменять меня? По-вашему, я не справляюсь?

– Ну что вы! Просто вам надо готовиться к поездке во Францию.

– Это ещё почему?

– Скоро узнаете. Мне известно одно: французы посылают экспедицию в Аргентину. Вам предстоит принять в ней участие.

– Снова Аргентина? Как интересно!

Девушка поднялась. Песчинки густо прилипли к смуглой, немыслимо гладкой коже, и она принялась стряхивать их ладошкой.

– Арон, милый, принесите мне чего-нибудь холодного. Колы, например, только обязательно со льдом. А потом – может, и правда переберёмся на нудистский пляж? А то несправедливо получается: я искупалась, а вам приходится маяться на этой жаре…

Моссадовец вздохнул, встал и поикал глазами киоск с прохладительными напитками.

«Вот ведь стервочка! И не скажешь, что года не прошло, как приехала из СССР. Хотя – Южная Америка, Штаты, компания хиппи…»

– Я возьму вам апельсинового сока. – сказал он девушке. Терпеть не могу эти коричневые помои. Вы не против?

Милада кивнула и улыбнулась, не забыв провести кончиком языка по губам. По полным, красиво очерченным, сладким даже на вид губам…

«…точно, стерва! Но до чего хороша…»

Остроконечная молния вырвалась из ствола и улетела в сторону фигур в белых с чёрными стеклянными забралами шлемах, ясно видных на фоне кустов. Казаков тихо выругался и облизнул пересохшие губы. Промах.

Выстрел не остался незамеченным. Защитники Республики грамотно рассыпались в стороны и, укрывшись за деревьями, стали отвечать, но густо переплетённые ветки кустов, за которыми засела имперская разведгруппа, неплохо защищала от огня бластеров.

В ответ сыпались стрелки плазменных импульсов – с тем же примерно успехом. Бой переходил в позиционную стадию.

– Попробуем в обход! – прошипел Саня Казаков. Нагрудную планку его серой куртки украшали два красных и два синих кубика. Имперский лейтенант.

– Вы, двое… – он ткнул пальцем в Лёшку-Триффи́да и ещё одного бойца, – оттянитесь назад и зайдите им в тыл. Держитесь ельника там овражек, как раз выведет, куда нужно.

– Пульки только не намочите. – добавила Машка. – Придётся ползти, а ветки низкие, в росе. Размокнут, в стволах будут застревать.

Казаков недовольно покосился на подчинённую взгляд. Что за манера – поправлять командира? Совсем разболтались, никакой дисциплины…

Но – промолчал. Машка была права: ночью прошёл дождь, и нижние ветви ёлочек в лесопосадке отзывались на любое прикосновение обильным душем. Заряды, длинные остроконечные «фунтики», скрученные из тетрадных листков, сразу придут от него в негодность.

Щёлк!

Пулька, выпущенная из бластера кого-то из повстанцев (пластиковой жёлтой трубки, в каких строители прокладывают провода, примотанной изолентой на деревянное ложе) клюнула ствол сосны возле казаковского носа. Лейтенант поспешно спрятался – не хватало ещё поймать шальной выстрел!

Ф-фух! Ф-фух!

– Тьфу, чтоб тебя…

Ну вот, Машка накаркала – теперь и у неё пулька застряла. Девочка – нет, сержант штурмового десанта Галактической Империи! – откатилась в глубокую ложбину между корнями сосны, вытащила из– под ствола палочку-шомпол и принялась прочищать оружие. Пульки– импульсы с тихим шорохом пролетали над головами и застревали в листве. Сыпались они гораздо гуще, чем минуту назад.

– Скорее! – прошипел Казаков. – К повстанцам подошло подкрепление. Если кинутся все разом – я один их не удержу!

Кусты впереди громко затрещали, разошлись, и на поляне показался Голубев. Его светло-серую накидку перетягивал пояс, увешанным коробочками-подсумками. В обеих руках перед собой он держал метровую палку, обклеенную прозрачной кислотно-зелёной синтетической плёнкой. Рукоять палки, замотанная, бельевой верёвкой, была прокрашена серебрянкой.

– Джедай, чтоб его…

Казаков сдержар ругательство, нецензурщина в «Кассиопее» не приветствовалась – и выстрелил. Пулька угодила Голубеву в грудь, но он лишь презрительно усмехнулся и сделал замысловатое движение своим дрыном.

– Не трать заряды! – Машка схватила его за рукав. – Джедай с лайтсабером отбивает все выстрелы. Лучше остальных держи, сейчас полезут…

И снова оказалась права! Голубев шагал через поляну, а по краям кустарника из ветвей, опасливо пригибаясь, выбирались повстанцы. Казаков вскинул бластер, повёл стволом. Пулька-импульс клюнула «ребела» в лоб – он схватился за поражённое место рукой, охнул и, картинно раскинув руки, упал в траву. И словно в ответ, сбоку полетели белые молнии – Лёха-Триффид с напарником вышли на позиции и открыли огонь. «Джедай» попятился. Правила игры, защищавшие джедая от фронтальных выстрелов, дозволяли поразить его сбоку или со спины, там, где он не плёл защитную пелену световым клинком.