Борис Батыршин - Игра на чужом поле

Казаков вытянул шею – на крыльце одного из домиков стояла Миладка в сверхэкономых шортиках и бюстгальтере, не скрывавшем практически ничего. Она развешивала на бечёвке для просушки бельё, принимая при этом такие позы, что чилиец-часовой, скучающий возле треноги с пулемётом, чуть ли не пускал слюни, рассматривая девушку.

«Генерала на тебя нет… – уныло подумал Казаков. – Или хотя бы, Хорхе. Хотя, это, пожалуй, перебор – неистовый бородач вполне может пристрелить забывшего о своём долге подчинённого на месте. После чего – примется в свою очередь любоваться Миладкиными прелестями…»

– Зря размечтался. – заметил Голубев, проследив направление казаковского взора. – С ней крутит француз, тот, из Марселя, который вчера играл на гитаре. Там, по ходу, всё взаимно – сегодня она всю ночь у него в домике провела.

– Откуда знаешь? – нахмурился Казаков.

– А я под утро захотел отлить, и видел, как она вышла от него. Они ещё целовались на прощание.

– Ясно. Мусью не теряет времени…

Известие было обескураживающим. Казаков в свои семнадцать с не жаловался на отсутствие внимания прекрасной половины человечества, но этому сопернику он проигрывал по всем статьям. Француз преподавал в Сорбонне, а до этого, по слухам, служил капралом в парашютных частях Пятой Республики. Настоящий мачо высоченный, с литыми мускулами, отменный стрелок, не раз демонстрировавший своё мастерство на устроенном позади лагеря стрельбище, виртуоз-гитарист, одинаково легко извлекающий из инструмента и шансоны Джо Дассена, и фламенко. Неудивительно, что вчерашняя московская и нынешняя израильская школьница не смогла перед ним устоять… Вон он – стоит под навесом с кучкой коллег. Развернули на столе какие-то карты и чертежи, спорят, размахивают руками. При этом висящая на ремне у марсельца кобура с «Кольтом 1911» то и дело хлопает по бедру, и он вынужден придерживать её рукой.

Казаков притронулся к своему поясу. С тех пор, как участникам экспедиции выдали оружие, он не расставался с длинноствольным револьвером «Смит-Вессон» (каких трудов и унижений стоило выклянчить его у Хорхе!), а, отправляясь на прогулку горы, брал с собой карабин «Гаранд». Точно такой был и у Димки Голубева – он как раз расстелил на скамейке чистую тряпицу, разложил принадлежности и собирается заняться чисткой оружия. Дело хорошее, последовать, что ли, его примеру?

– Как думаешь, когда нас к Пирамиде допустят? – спросил Казаков.

– А то уже неделю, как раскопали вход, и с тех пор мы только один раз её и видели. А близко подойти и вовсе не позволили. Зачем мы тогда вообще сюда припёрлись?

Голубев пожал плечами и клацнул крышкой затворной коробки «Гаранда». Они оба бредили моментом, когда смогут, наконец, прикоснуться к хрустальной тайне, скрытой в недрах невысокого холма. Но попытка по-тихому пробраться в пещеру, скрывающую артефакт, с позором провалилась: чилиец-часовой выловил нарушителей ещё на подходах к «объекту». После чего – сдал с рук на руки Женьке Абашину, который, несмотря на юный возраст, пользовался у суровых барбудос непререкаемым авторитетом. Спасибо хоть не отправил задержанных на расправу к генералу – но наслушались они тогда много чего…

– Димка! Сашка! Вы что, заснули?

Голубев торопливо вскочил, едва не уронив с колен карабин. С крыльца штабного домика махал рукой Абашин.

– Скорее сюда! Общий сбор экспедиции, только вас ждут! Сколько можно мух ловить, предупредили же заранее!

Казаков поморщился. Враньё, разумеется – и вовсе не они одни, позабыв о дисциплине, тормозят процесс. Вон, археологи свернули свои бумаги и по одному потянулись их-под навеса на зов. Миладка тоже с ними – успела накинуть полупрозрачную блузку, под которой её прелести выглядят ещё соблазнительнее…

– Ну что, пошли?

Голубев закинул на плечо ремень «Гаранда», и оба бодро затрусили к штабу экспедиции.

Доклад был организован в американском стиле: белая пластиковая доска на лёгких алюминиевых подставках, на ней – прикреплённые кнопками фотографии и карты. Поясняющие схемы чертили на свободном от наколотых картинок месте, толстым чёрным фломастером, а когда места не оставалось – стирал тряпкой, спрыснутой из пластикового баллончика каким-то пахучим раствором. Женька даже позавидовал – молодцы, французы, даже о таких мелочах подумали, оснащая экспедицию…

– …таким образом, первый этап изучения пирамиды мы завершили.

– говорил Виктор. – Группы символов, расположенные вот здесь и здесь напоминают письмена народа майя, расшифрованные в начале семидесятых Юрием Кнорозовым. Очевидно, что у этих символов были общие предки – или, вернее сказать, как раз те, что изображены на пирамиде и есть прародители прочих систем письменности как Южной, так и Центральной Америки…

Виктор говорил медленно, по нескольку раз повторяя некоторые фразы. Доклад приходилось делать на английском – единственном языке, которым в той или иной степени владели и французы, и русские, и израильтяне. Голубеву с Казаковым, как жертвам советской системы преподавания иностранных языков, шёпотом переводила сказанное Милада.

– …впрочем, работы советского лингвиста играли роль, скорее, вспомогательную. – продолжал Виктор. – В основном, мы опирались на записи Отто Рана и материалы допросов захваченных Пришельцев. Теперь с уверенностью можно сказать: ошибок экспедиции Аненербэ, тех, что привели к гибели оператора, мы не допустим.

– Но ведь и у самих десантников, произошло нечто подобное – уже после войны? Их оператор, кажется, до сих пор в коме?

Спрашивал Поль Мартье, марселец. Коллеги поддержали его дружным гулом.

– Да, в частной американской клинике. – кивнул Виктор. – В тот раз Пришельцы задействовали только одного оператора. Мы же разработали методику, согласно которой, наши люди…. – он по очереди указал на Миладу, Казакова с Голубевым и сидящего в углу Аста – будут работать по очереди. Так сказать, «перехватывать эстафету» друг у друга, как только почувствуют малейшее недомогание.

– Да, так, наверное можно сделать. – кивнул француз, и Женька заметил, как он обменялся взглядами с Миладкой. В глазах археолога угадывалась тревога, девушка же ободряюще улыбнулась в ответ.

«Только бы Виктор оказался прав… Серёга, Миладка, кассиопейцы – все в коме, с мозгом, досуха высосанным древним хрустальным чудовищем. Готов ли он платить такую цену? Но… разве у них варианты? Уж очень многое стоит на кону…»

Виктор покосился на генерала – тот сидел сбоку от доски, на лёгком раскладном стульчике. Генерал чуть заметно кивнул.

– А теперь – самое главное. Оказывается, Пирамиду можно оживить! Собственно, на это и были направлены все усилия Десантников… Для этого нужно поместить в неё некоторое количество Мыслящих, уровня не ниже их самих – надеюсь, все понимают, о чём речь…