Алекс Кимен - Рождение богов I. Иллюстрированный роман [litres самиздат]

Пандору начал одолевать сон.

Вот она стоит на холме, под которым раскинулся огромный город. Пандора задохнулась от радости. Это же Афины! Но странное ощущение. Так тепло в животе. Пандора коснулась его ладонями. Она беременна! В тот же миг ребенок внутри шевельнулся, и Пандора ладонью ощутила толчок.

Вокруг много женщин. Все на ступенях храма. Послышалась торжественная музыка, и из распахнутых дверей вышла величавая жрица. Лисимаха! Пандора осторожно обхватила живот руками, оберегая его, и протиснулась ближе.

Жрица посмотрела на нее и улыбнулась. Затем торжественно подняла руки к небу. Толпа притихла.

– Воля богини открылась мне! Ждут наш город суровые испытания, но Афина обещала помочь своему городу!

Пандора затаила дыхание. Она знала, что сейчас произойдет, но замерла в испуганном ожидании. Ощутив странную раздвоенность, крепче прижала ладони к животу и попыталась зажмуриться. Но во сне никак не получалось закрыть глаза.

– Богиня сказала: «Доблестный муж, что Афины спасет, сердце Пандоры он заберет!»

Толпа выдохнула. Все устремили взгляды на Пандору. Сотни рук потянулись к ее животу.

– Спаси! Спаси!.. – доносилось со всех сторон.

Лисимаха шла навстречу. В ее руке сверкнул кинжал.

– Мне нужно сердце твоего дара! – потребовала она властно.

– Нет!.. Нет!.. – Пандора отталкивала тянущиеся к ней руки.

Опять прикосновение. Она отбросила чью-то ладонь и закричала.

– Все хорошо. Просто сон…

Пандора открыла глаза и теперь испуганно ощупывала свое тело.

– Все хорошо, – успокаивающе шептал Алексиус. – Вот теплое молоко с медом. Выпей.

Девушка сделала несколько глотков.

– Благодарю… – ее голос дрожал.

– Жар наконец спадает. Как ты себя чувствуешь?

– Голова болит…

Пандора окончательно проснулась и теперь озиралась по сторонам. За окном брезжил рассвет. Неужели она проспала всю ночь? Девушка перевела взгляд на Алексиуса и вздрогнула. Никогда еще она не видела его таким. Красные изможденные глаза. Ввалившиеся щеки. Было видно, что он не спал всю ночь и валится с ног.

– Ты так кричала во сне… Я испугался, но никак не мог тебя разбудить. Снился кошмар?

– Не совсем…

– Расскажи, – тихо попросил Алексиус.

Она нерешительно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

В дверь постучали. На пороге показалась Лина.

– Всемогущие боги! Господин! Ты еле держишься на ногах! – служанка энергично потянула его из комнаты.

Алексиус немного помедлил и пошел к двери.

– Спасибо… – прошептала Пандора, но он не расслышал.

– Как ты? Выспалась? Пойдем, помогу тебе умыться.

Пандора с усталой улыбкой прислушивалась к суетливой болтовне Лины. Воспоминания о сновидении постепенно угасали, растворялись в памяти, оседая где-то на дне души.

– Мне такой сегодня сон снился! О, боги! – воскликнула служанка, собирая одежду в стирку.

Пандора вздрогнула.

– Что с тобой, милая? Ты в порядке?

– Мне сегодня тоже снилось… – Пандора закусила губу, коря себя за болтливость.

Но Лина уже принялась ее расспрашивать, и девушка уступила.

– Снилось странное. Я была и собой, и своей мамой. Я была беременна, и я была у нее в животе…

Лина перестала улыбаться. По тону Пандоры она поняла, что сон был невеселым. Служанка сочувственно вздохнула, присела рядом с девушкой и взяла ее за руку.

– И что потом? – спросила простодушно.

– Потом жрица, которая учила меня и мою маму, произнесла пророчество.

– Пророчество? Всемогущие боги!

Пандора молчала, глядя куда-то в пустоту. Лина тихо сидела рядом.

– Когда я была маленькой, мама часто рассказывала мне об этом. Честно говоря, это почти единственное, что я помню о матери.

Служанка всплеснула руками:

– Так это было на самом деле?

– Незадолго до моего рождения, на торжественном гадании накануне священных Тесмофорий, жрица произнесла пророчество женщинам, среди которых была моя мама. Никто не знает, о ком было пророчество. Но мама всегда была уверена, что оно было про меня. Именно поэтому мне дали это имя.

– Великий Громовержец! – в голосе Лины смешались ужас и восторг. – И что предрекла богиня?

– Неважно, – помотала головой Пандора. – Теперь я просто рабыня… и никто не спасет мой город.

Лина сочувственно погладила девушку по волосам:

– А господин Алексиус велел поставить герму у входа в дом и алтарь во дворе. Герма уже стоит, а после полудня из Диона привезут алтарь. Здорово?

Пандора только вздохнула.

Леша брел по дороге в сторону мастерских. Его ждали дела: организация ремонта, инвентаризация склада и серия экспериментов с ингредиентами для нового рецепта клея… Он вздохнул, вспоминая недавнее происшествие. Да… Нужно, в конце концов, выделить время и написать инструкцию по технике безопасности, продумать систему штрафов за нарушения… Но все же хорошо управлять делом, приносящим десятикратную прибыль. Появляется право на ошибку… Хотя, конечно, это расхолаживает людей. С другой стороны, сейчас KPI соответствует расчетным показателям. А что еще нужно?

Ему никак не удавалось настроиться на деловой лад. В голову лезли мысли о Пандоре. Он остановился и зачем-то сорвал ромашку, росшую на обочине. Поднес цветок к лицу и глубоко втянул терпкий аромат. Усмехнулся и невольно начал отщипывать тонкие белые лепестки. Любит – не любит, плюнет – поцелует… Сердце кольнуло тоской, рука, сжимающая цветок, безвольно упала. Что он чувствует к Пандоре? Не пора ли признать, что влюбился в нее, и, похоже, уже давно…

Любовь… Что значит это в его положении? Еще одна нестерпимая боль и неподъемная ноша? Он не может, не должен любить! Он должен совершить невозможное – изменить судьбу мира! Но можно ли спасти мир, если не можешь спасти одного человека?.. И в чем будет заключаться это спасение?..

Нет! Он не должен думать об этом. У него есть долг, и он давно принял решение. Невыносимо тяжелое, болезненное решение. Только так можно построить новый мир…

Леша заметил, что все еще сжимает ромашку в ладони. На ней осталось всего несколько лепестков. Любит – не любит, любит – не любит, любит – не любит… Любит… Как это глупо! Он стиснул зубы, отбросил желтую сердцевину цветка и ускорил шаг.

Кризис миновал. У Пандоры еще было несколько приступов горячки, но они протекали гораздо легче. Она провела в постели десять дней. Девушка уже изнывала от скуки и упрашивала врача скорее разрешить ей вставать. Но тот был непреклонен.

Устав от безделья, Пандора напомнила Алексиусу про рукопись. Он ухватился за это предложение и по вечерам приходил к ней незадолго до заката. Вместе они работали над текстом. Черновики она исчеркала вдоль и поперек. Но затем решила перечитать все, сосредоточившись на смысле текста.