Андрей Булычев - Эстляндия [СИ litres]

Пластуны, держа оружие наготове, скользнули в кусты боярышника.

На земле лежало двое в окровавленных серо-красных балахонах, один из них был в забытье. Второй, чуть приподняв голову, оглядывал подступающих врагов горящим лихорадочным взором. Его серое осунувшееся лицо было искажено гримасой боли и страдания, а с губ сорвался стон. Лежащих на земле прикрывали своими спинами двое воинов в таких же серых балахонах с нашитыми на них символами Ордена меченосцев – красным мечом и латинским крестом в его навершии.

Один из них, стоявший без шлема, с висящей вдоль тела окровавленной левой рукой и с мечом в правой, показался Родьке знакомым.

Высокий выпуклый лоб, волевой подбородок и эти стального цвета глаза.

– Курт Майер, рыцарь из Саксонии, брось свой меч на землю, мы не воюем с ранеными! – выговорил трудную для него фразу Родька и сам первым опустил свой самострел.

Немцы стояли в кругу пластунов, и один за другим на их глазах русские вслед за своим командиром опускали оружие.

Родька закинул самострел за спину и шагнул к зелёной подстилке, на которой лежали раненые.

Перед ним замер немец. Секунду-другую смотрели воины в глаза друг друга. Наконец рыцарь опустил меч и сделал шаг вбок. Родька, присев на колени, внимательно осмотрел лежащих.

«Да, этот, похоже, уже всё», – подумал он. Серо-синюшное лицо рыцаря, находившегося без сознания, само говорило о всей серьёзности его ранения. Дыхания у него уже не наблюдалось.

– Отходит, – пробормотал Родька.

Он сдвинул грязно-красный балахон с груди. Передняя часть нагрудной брони его была пробита в двух местах, а на защите плеча виднелась большая рваная вмятина.

– Нет, бесполезно, слишком много он крови потерял, да и столько времени был с такими ранами, – и он потянулся ко второму рыцарю. Второй охранник что-то быстро спросил у Курта и дёрнулся было к Родьке с мечом. Десяток самострелов разом уставился в него.

Майер отдал резко команду, и его товарищ опустил свой меч.

Родька откинул рваный балахон с нашитыми символами меченосцев. У этого воина на нагрудной броне справа в районе ключицы было одно входное отверстие. Вторая рана была на правой ноге чуть выше колена.

– Снимайте доспех! – Кивнул Родька рыцарям и показал жестами, что он от них хочет.

Коротко переговорив между собой, меченосцы начали осторожно освобождать своего раненого от защитного железа. Дело это было небыстрое, и бедняга изрядно измучился, пока не остался в длинной льняной рубахе до колен и в штанах. Разрезав и то, и другое, взгляду Родьки наконец-то открылись раны. Плечо рыцаря было пробито арбалетным болтом насквозь, и его затупленный кончик, пройдя буквально в пальце от ключицы, выглядывал теперь со спины. Похоже, что кости не были задеты, и это уже было хорошо. На ноге над коленом был большой и рваный разрез. Как видно, копьё пешца при ударе сюда наконечника рассекло кожу с мышцами и на своём возвратном ходе вырвало кусок плоти из раны. Крови воин потерял много, но и тут, похоже, кость не была повреждена.

– Емелька, а ну пошли сюда! – крикнул Родька, подзывая своего взводного лекаря. – Пётр, мы с тобой ему помогать будем, подсаживайтесь сюда ближе.

Меченосцы, переминаясь с ноги на ногу, внимательно наблюдали, как русские промывали рану их товарищу какой-то сильно пахнущей хмельным жидкостью. Затем они дали ему отпить несколько глотков из фляжки, а коренастый рыжеволосый детина, порывшись в своём мешке, достал страшного вида изогнутые клещи. Вот он тщательно их промыл этой же вонючей водой и, поднатужившись, вытащил из раны на плече арбалетный болт. Раненый резко прокричал и потерял сознание.

– Тихо, тихо! – успокоил рыцарей Родька. – Спать, спать! Он только спать! Зашивай его, Емеля, а я того пока гляну.

Второй раненый был уже без дыхания, пластун тщательно пощупал его руку у запястья и шеи, отодвинул веко.

– Всё, робята, извиняйте, но этому уже не помочь, – и как-то виновато вздохнув, он стянул с головы свою плоскую шапку из плотного зелёного сукна. – Отвоевался уже ваш рыцарь, крови он много потерял. Что ж вы сами-то ему не помогли? А этот на поправку, похоже, что пойдёт. Но нужно два, нет, даже три дня отдыха, нельзя вам его пока тревожить.

Немцы очень плохо понимали, что им сейчас пытается объяснить этот странный русский. Его речь перемежевалась германскими и чуждыми им словами. Наконец-то до них всё же дошёл смысл сказанного.

– Мы можем оставаться здесь три дня? И вы не будете забирать нас с собой?

– Да. – Кивнул Родион. – Сейчас раненому нужен покой, он просто не перенесёт дороги. Мы оставляем вам флягу с крепким хмельным и чистой тряпицы для перевязки. Обрабатывайте его, как мы сейчас, и давайте больше питья, а нам уже пора, – и он повернулся, чтобы уходить.

– Спасибо! – тихо произнёс в спину рыцарь. – Я опять в долгу у русских.

Родька обернулся и подмигнул Курту.

– Лучше бы вам не приходить со своими долгами. Слишком дорого это для вас выходит, – и уже на немецком выдал заученную на курсах фразу: – Auf Wiedersehen! Geh in Frieden zu deinem Haus und komm nicht mit einem Schwert zurück! [24] До свидания! Идите к себе с миром и не приходите обратно с мечом!

– Всё, ребята, бегом! Нам за сутки ещё до своих добраться нужно!

Последний пластун нырнул в полог леса, и на полянке осталось только трое живых людей.

– Идём на Ревель! – отдало приказ своим войскам союзное командование через четыре дня отдыха. На Эстляндской земле оставалась ещё одна крепость, занятая врагами.

Этот город, ставший столицей Герцогства Эстляндского, стоял на берегу огромного морского залива ещё задолго до прихода сюда датчан и немцев, и назывался он у эстов Kalevan – Калева, или, как ещё именовали его новгородцы, Колывань. Название его, скорее всего, было взято из финно-угорских языков, и происходило оно из древнего предания о богатыре Калеве. Ещё сто лет назад упоминал этот город в своих сочинениях арабский географ Аль-Идриси, и уже тогда он казался этому искушённому путешественнику большой крепостью. За прошедший век много чего произошло на земле эстов. В ходе нашествия датчан она утратила свою независимость, а на месте Kalevan – Колывани возник город-крепость Ревель как столица датской провинции – Герцогства Эстляндского.

Сейчас этим городом-крепостью владели отбившие его у датчан ливонцы, и они явно не собирались его сдавать. Разведка доносила о сильном гарнизоне, к которому пришли немалые подкрепления, да и часть войск противника, потерпевшего поражение при недавней битве под Раквере, всё же сумела туда отступить. Учитывая хорошие каменные и земляные укрепления крепости, штурм её обещал быть очень трудным.

Между тем датский флот свою задачу по блокированию гавани с моря выполнил, и хотя бы это облегчало задачу при грядущем штурме, не требуя распылять свои силы ещё и на контроль моря.