Владимир Шарапановский - Секс-тур в юность

Так что на уроке, я разобрал движок за рекордное время — при этом объясняя, что и в какой последовательности делается, а также что в двигателе для чего предназначено. Вождение, правда, у нас было позже в десятом классе, и покрутили баранку тоже прилично, но и там мог бы показать класс, как ездить по ухабам. А в России не дороги, в ней всегда направления.

Так что — одни из полезнейших предметов пролетел незаметно, все два урока и даже на перемену никто не уходил. Девчонки, те в медпункте проходили оказание первой помощи и прочее, что полезно знать медсёстрам, да и любой женщине.

Мужики должны без техподдержки отремонтировать и завести машину на трассе, а женщины оказать первую помощь. А не отклячив зад, и нервно теребя смартфон — взывать о помощи к далеким спасателям и техникам.

На математике, я откровенно отдыхал, все-таки такая нагрузка на тренированное, но непривычное к такому тело, дала себя знать. Руки побаливали и гудели. Но постепенно стали отходить, а Ефим Наумович увидев такую мою расслабленность при объяснении нового материала, решил меня проверить и вызвал к доске пересказать тему. Я то слушал, и без труда получил пятерку, но вставать и идти к доске было откровенно лениво. Мог бы и с места все рассказать. Но с Фимкой не стоило спорить, а то бы завелся об уважении к математике — царице наук. Так что лучше пойти и ответить. Нет, он действительно фанат математики и её преподавания. Объяснял самые сложные темы очень доступно, гонял нас, как сидорову козу. Задачки и примеры — давал, исключительно, из сборников для поступающих в ВУЗы, и те — повышенной сложности. Про мои тетрадки, и не говорю, рвал регулярно — за неуважение к предмету и преподавателю, преподающему такой замечательный предмет. Но своего он добился, на вступительных, я ухитрился не только свой вариант написать и тщательно проверить, но еще и решить для части девочек сидящих неподалёку. Для них математика была загадочным лесом полным неизведанного.

В классе многие ребята также списывали, кто дома не успел сделать домашку, и получали нормальные оценки, а мои он рвал и ставил двойки. Вообще то — справедливо, так как, давая списывать парням, расхолаживал их и лишал знаний, а он об этом догадывался, ибо четко видел сходство решений. Уж для математика такое вычислить, как дважды два.

Последний урок национального языка я откровенно не слушал, а думал о своем. Язык мне никогда не давался, так как в детстве ходил в украинский садик, и тот у меня шел на ура. А переключиться с одного на другой было сложно, да и каша получалась с латинскими корнями и путаницей с английским. В национальных школах учили преимущественно французский, как близко родственный, еще бы — из него многое украли в конце девятнадцатого века создавая государство и язык. И опять в создании государства помогла Россия — турнув турок [14] — Русско-Турецкая война 1877 года, позволившая целому ряду Балканских стран освободится от турецкого господства. , за что ей были благодарны до дрожи ненависти. Такова уж планида России освобождать порабощенные народы, чтобы они с удвоенной силой ненавидели освободителя.

Так и просидев урок, проведя его в рассуждениях о сраной геополитике, где Россию все и всегда обвиняли в своих же грехах, приписывая их ей. А после урока сразу побежал домой, чтобы быстро поесть, и потом заняться более насущными делами, запланированными вчера.

Быстро перекусив и переодевшись дома, я поспешил на троллейбус. И с пересадкой доехал до улицы товарища Бендера, в простом народе называемой Бендерской. По дороге, надо было забежать на Республиканский стадион, и пояснить тренеру свое отсутствие на тренировках.

Бронислава Алексеевича я застал на тренировке с другой группой, и, подойдя, поздоровался. Рассказал что приболел, и наверно до праздников не буду тренироваться. Он с пониманием кивнул, и сказал, чтобы не затягивал перерыв, а то сложно будет нагонять. С тренером мы всегда нормально понимали друг друга. Он не растил из меня чемпиона, а я пошел заниматься спортом по необходимости.

В школу я пошел несколько позднее своих сверстников, так как врач не хотел подписывать направление, и объяснил родителям, что лишь недавно лечился от ревмокардита в больнице, и идти в первый класс с его большими нагрузками — не стоит по медицинским показаниям. Да мне еще и не исполнилось семи лет к тому времени.

Родители подумали и решили, что я итак с четырех лет — умею читать, писать и арифметику по 3–4 классы. И школа мне вряд ли, что новое даст. А так еще один год в детском садике поможет преодолеть последствия болезни.

До конца их преодолеть все-таки не удалось, и в младших классах у меня было освобождение от занятий физкультурой. Хоть на стадионе и гонял мяч не хуже других. Но потом один врач пояснил, что можно и все школьные годы проходить со справкой-освобождением, а далее мне светит белый билет в военкомате. Но во многих случаях — можно преодолеть некоторые заболевания, пока организм не сформирован окончательно, и есть возможность «перерасти недуг».

Именно так, я и оказался в секции легкой атлетики, и очень медленно — без напряга, стал набирать спортивную форму. Отец подошел и поговорил с тренером, объяснив ситуацию. И тренер согласился взять абсолютно неперспективного подростка, которому не видать медалей и первых мест.

Ребята из класса, с которыми мы ходили на тренировки, были куда более одарены, и часто выступали на республиканских соревнованиях, и даже участвовали в сборах союзного уровня.

Меня же — ставили на стайерские дистанции, где был шанс взять третье-четвертое места. Но основную свою функцию занятия спортом проделали, и в старших классах я ходил на занятия физкультурой со всем классом, а сдача нормативов на «золотой значок ГТО» была плёвым делом. Сам же, добрался до второго взрослого, и были перспективы на первый со временем, но тренировки не стоило бросать.

Я еще пару минут понаблюдал с трибуна на занимающихся девочек и мальчиков из соседней школы ДЮСШ, а также других занимающихся разными видами спорта и вздохнул.

Вспомнились развалины этого местного коллизея в следующем веке, украшавшие — практически центр города. К концу века текущего — была затеяна реконструкция для приведения к современным требованиям, но деньги были успешно разворованы, и чтобы замять это, принято решение перенести Республиканский стадион на новое место, где он успешно — и не строился в следующем веке.

Выйдя, через верхний проход стадиона, я оказался прямо у Университетского городка (кампуса, как назвали бы в будущем), и поспешил к общежитию иностранных студентов.