Владимир Шарапановский - Секс-тур в юность

— Знаю я, что русские понимают под этим выражением. И кого, в мои годы жизни в Союзе, учили Родину любить. Я теперь прекрасно понимаю, почему он указывал проводить более независимую внешнюю политику, потому что их партийные лидеры не только свою страну развалят, и потом поползут лизать ноги Западу, но сначала еще развалят весь социалистический лагерь.

— О том, что было написано в рапорте, письме и ваших беседах, приказываю никому не сообщать. О цели приезда — всем отвечай, что приехала навестить захворавших родственников. Пока, поступаешь в непосредственное подчинение к Хельге. И встречи проводить только на конспиративной квартире. Никто из сослуживцев не должен с тобой общаться. Еще что-то есть?

— Я не знаю, как можно было бы встретиться с Эрихом Хонеккером, у меня письмо, которое необходимо передать ему лично в руки.

— Опять эти игры. Я мог бы приказать тебе отдать его мне, но так и быть — помогу тебе встретиться с ним. Но ты должна только передать письмо и всё. Надеюсь, тебе ничего не поручил передать Эриху Хонеккеру лично?

— Нет, ничего не просил передавать, сказал, что это информация не моего уровня.

— Ума палата. А информация обо мне — твоего уровня.

— Её он не хотел доверять бумаге. Да и там нет ничего предосудительного, моё уважение только возросло, за решимость добровольно вернуться и предстать перед их судом, не побоявшись заключения.

Эх, молодость. Кто бы мне предоставил убежище, и захотел ссориться с ФРГ из-за отставного разведчика? А прятаться под чужим именем и с чужими документами, не для того возраста, да и видно питал надежду, что не осудят. Но эти долго помнят, и все свои мелочные счета предъявляют к оплате.

Я быстро поглощал булочки, смазывая сливочным маслом и запивая горячим чаем. Виктор Петрович вышел пока я перекусываю, и я пребывал в гордом одиночестве. Слава богу, он мне больше не навязывал компанию из сотрудников КГБ. Наверно понял, что потом придется тщательно отслеживать всех, кто со мной общался, и не желал увеличивать их число.

У меня возникло ощущение, что он, кажется, мне поверил. Хоть один из этой конторы. Согласен, они не должны просто так верить всякой ерунде рассказываемой незнакомцами на допросе. И даже наоборот должны не верить ни единому слову, но у меня нет времени переубеждать всех и каждого, теряя уйму времени.

Благо, Виктор Петрович и сам понял это, и стоически выдерживает мой длительный монолог. Вначале он пытался несколько раз задавать вопросы. Но я, отвечая, не раз ему пояснял, что правильно сформулированный вопрос содержит половину ответа, а не догадываясь об ответе трудно задать правильный вопрос. Их же знания о будущем стремятся к нулю.

Несколько попыток он сделал, и при этом задавал вопросы по ранее затронутым темам, но я, в конце концов, убедил, что лучше мне самому рассказывать всё, что я вспоминаю, а не пытаться задавать вопросы, и слушать, что я повторно рассказываю многое, сообщенное ранее.

Ну вот, последняя булочка, и надеюсь, он тоже уже успел поесть, чтобы продолжить допрос. Попрошу еще горячего чая принести, чтобы смочить горло, а то сушит и уже побаливает. Впрочем, и не странно — столько говорить. Завтра и вовсе ничего сказать будет невозможно, так как голос полностью сядет, но это уже не критично.

— Петр Владимирович, я не зря звонил в предыдущий перерыв. Я сам хожу менять пленки в магнитофоне, забираю записанные к себе в кабинет, и, опечатывая, запираю в сейфе. Вначале, я тоже считал это плодом фантазии, но в допросе несколько раз переспрашивал, о некоторых событиях, и он отвечал, примерно, то же самое, но совсем иными словами. Если это было бы плодом фантазии, то события не совпадали, или если бы это была заученная роль, то слова повторялись. Здесь же его воспоминания, а в таких случаях каждый рассказ отличается деталями, но в целом соответствует, сообщенному ранее. Я практически не пытаюсь больше спрашивать, а то он отвечает, но подчеркивает, что мне трудно задать правильный вопрос, не догадываясь частично об ответе. А ответ от меня сокрыт будущим.

— Хорошо Виктор Петрович, я согласен, что ты, как мой заместитель, не мог не сообщить мне о такой информации, но поясни причину срочности. Завтра можно было бы с таким же успехом допросить его. Я послушал часть допроса, он рассказывал о событиях, отстоящих на десятки лет, и завтра до них тоже будут десятки лет. Не вижу, к чему такая спешка?

— Тут есть один момент, он пояснил, что сегодня он последний день находится в своём юном теле. И уже утром чувствовал признаки отторжения иновременной духовной сущности. Так что, если есть желание допросить, или составить своё мнение о нём, то это возможно сделать только сегодня.

— Пока, я вижу, что он тебя почти превратил в своего апостола. Неужели так складно вещает?

— Зря смеёшься, Пётр Владимирович, похоже, он сильно озабочен судьбой страны, по его рассказам она распалась на 15 независимых государств в 91-м, и партийная номенклатура с криминалом прибрали общенародную собственность к рукам, обрекая остальной народ на нищее существование. По его словам убыль народонаселения в те годы была большей, чем во время войны. Не могу сказать так ли это, но он этому верит и хочет предотвратить такое будущее. Оно и вправду совсем не то, что нам обещают с трибун съездов и пленумов.

— Может быть, он прибыл из будущего, и имеет свое представление о произошедших событиях, но кто может гарантировать, что оно объективно? Это всего лишь мнение одного человека.

— Конечно, оно субъективно, и будь он из среды их будущих олигархов, то совсем иначе бы представлял, сложившееся положение дел. Он даже упоминал, что политическая реклама постоянно убеждает народные массы, что именно олигархи и облагодетельствовали Россию, как эффективные собственники, создавая рабочие места, и подымая экономику страны. Заботятся о малоимущих и жертвуют на благотворительность. При этом сарказм из него так и сочится. Трудно сыграть такое, не будучи хорошим актёром.

— Тогда Виктор Петрович продолжай допрос, а я послушаю и попробую составить своё мнение. Даже если ему место в психушке, не каждый день встречается талант способный убедить такого опытного чекиста, как ты. Это действительно лучше наблюдать самому. Если у меня появится желание спросить, то я потом зайду и сам задам вопросы. Интересно, как бы он на них ответил.

Что-то несколько затянулся перерыв и полкан долго задерживается. Но я смог немного посидеть и передохнуть, а то уже притомился говорить. А вот, он сам заходит, и сейчас продолжим дозволенные речи. Отлично, что он мне практически не мешает рассказывать о будущем всё, что приходит в голову. Лимит лекционных часов я давно исчерпал, и просто вываливаю всё подряд, создавая живую картину будущего, а не читаю доклад. В конце концов, я не специалист в области экономики или политики, чтобы разложить всё до последнего по полочкам и пометить учёными надписями. И много эти высоколобые в прошлом помогли? Либо они работали на Вашингтонский обком, либо сами ни хрена не понимали и не умели. Нетрудно, когда результат уже в наличии — всё пометить учёными бирками. Но пора начинать, и времени у меня отнюдь не 1001 ночь. Мне бы день простоять, да ночь продержаться.