Анатолий Логинов - Первый император. Эндшпиль

Зато в ходе боя отличились два капитана не самых новых эсминцев в составе флота - «Лихого» и «Ловкого», сумевшие прикрыть сильно поврежденный германский броненосец «Кайзер Вильгельм Второй» и прикрыть его во время всего пути до Порт-Артура. При этом они утопили как минимум один японский миноносец и торпедировали английский бронепалубный крейсер. За это оба капитана получили награды, в том числе и германские. И прозвище «Два капитана», а также репутацию отчаянных сорвиголов.

Между тем офицеры отправились на свои корабли. На которых сразу началась некая упорядоченная суета, которая обычно сопровождает подготовку к выходу в море. Но несмотря на поднятые пары и явно подготовившийся к выходу экипаж, эскадренные миноносцы продолжали стоять у причальной стенки.

И лишь когда стемнело, «Лихой» и «Ловкий», аккуратно отошли от стенки и неторопливо направились к выходу из гавани. Столь же аккуратно, стараясь как можно меньше выдавать себя шумом, они прошли мимо заранее предупрежденных миноносцев охраны рейда и вышли в море. Где, не рискуя особо приближаться к берегам полуострова, где их могли атаковать подводные лодки, «паслись» очередные японские «собачки» - дозорные крейсера Объединенного флота.

Сегодня лихим командирам эсминцев повезло – в дозоре дежурили два бронепалубных крейсера «Касаги» и «Читосе». В отличие от более новых двадцатишестиузловых крейсеров типа «Отова», эти легкие крейсера могли в лучшем случае дать полный ход в двадцать один узел. Что давало не слишком новым, но содержащимся в полном порядке эсминцам шанс. Причем не только на внезапную атаку, но и на последующий отход. А чтобы еще больше повысить шансы, Колчак и Корсак привлекли в качестве наблюдателя привлекли «охотника» - нивха, каким-то чудом оказавшегося в Порт-Артуре. Обладатель острого зрения, этот таежный охотник первым заметил при скудном свете звезд силуэты двух идущих кильватерной колонной японских крейсеров.

Нет ничего более изнуряющего, чем однообразное патрулирование в давно изученном и ничем не отличающимся от других кусочке моря. Вахтенные, привыкшие за прошедшее время, что ничего серьезного во время таких рейдов не происходит, невольно расслабились. Причем не только матросы, но и офицеры. Так как даже самураям ничто человеческое не чуждо, а нудное однообразие вводит в транс всех, независимо от ранга…

А тем временем обнаружившие противника русские малым ходом подбирались как можно ближе к своим целям. Трубы не искрили, так как оба эсминца модернизировали незадолго до войны, переведя котлы на нефтяное отопление. Время, казалось, тянулось, словно вытекающая из банки патока. А ночная темнота почему-то виделась и не такой уж темной, как буквально несколько мгновений назад. От этого было непонятно, почему никто на борту вражеских кораблей не замечает подкрадывающиеся к ним, постепенно увеличивающие скорость, миноносцы. Эта неизвестность заставляла нервничать еще больше. Отчего некоторых бросало в нервную дрожь. И чтобы успокоиться одни шептали молитвы, а другие негромко матерились.

Наконец дистанция сократилась почти до двенадцати кабельтов и Корсак посчитал, что риск обнаружения слишком большим.

- Сигнал «Атака», - негромко, словно опасаясь, что его услышат японцы, приказал Алексей.

Эсминцы, ускоряясь, двинулись вперед. Затем каждый из них сделал резкий разворот вправо и выстрелил из торпедных аппаратов, каждый по совей цели. На эсминцах типа «Лейтенант Бураков» стояло всего три однотрубных торпедных аппарата. При средней вероятности попадания торпед около двенадцати процентов, из выпущенных залпом шести торпед в идущий первым «Читосе» попала одна, и в его мателот ни одной. Что было очень и очень хорошим результатом.

Сто килограммов тротила, содержащихся в боеголовке русской торпеды – это много или мало? Особенно если они взрываются у вас под бортом? Как оказалось, если в небольшой корпус стремиться впихнуть при минимальном водоизмещении максимум вооружения и угля, то этого количества взрывчатки вполне достаточно, чтобы выбить в ослабленной конструкции огромную дыру. В которую немедленно и с радостно устремилась вода. В результате, даже включив прожектора и начав стрелять во все стороны по вроде бы появившимся силуэтам миноносцев, команды японских крейсеров были заняты больше спасением флагманского корабля. Что позволило отошедшим на полной скорости русским эсминцам перезарядить по паре-тройке торпедных аппаратов и попытаться атаковать дрейфующие крейсера снова. Однако теперь японские наблюдатели заметили атакующих и навстречу русским корабликам полетели десятки стодвадцатимиллиметровых и трехдюймовых снарядов. Прямых попаданий пока не было, но на палубы русских эсминцев упали первые убитые и раненые. При всей безбашенности командиров и команд, оказаться ближе пятнадцати кабельтов к ощетинившимся огнем крейсерам даже ночью было слишком рискованно. Поэтому следующие пять торпед русские выпустили с большей дистанции, чем первый раз. Но, как известно, fortis fortuna juvat[2]. Поэтому в неподвижный «Касаги» попало сразу две торпеды. Отчего крейсер, внутрь которого ворвалось несколько сот тонн воды, начал быстро крениться на правый борт.

Но русские больше не атаковали. «Ловкий» получил попадание семидесятишестимиллиметрового снаряда, в результате потеряв баковое орудие. Рядом же с «Лихим» разорвался двеститрехмиллиметровый снаряд, убив и ранив нескольких матросов, и вызвав течь в корпусе. В результате эсминцы поспешили отвернуть к родным берегам, чтобы успеть достичь гавани до утра и до появления новых вражеских кораблей.

После прибытия поврежденных эсминцев в Порт-Артур Рожественский рискнул отправить в море тройку бронепалубных крейсеров. Выйдя в заданный квадрат, «Новик», «Изумруд» и «Жемчуг» обнаружили там занимающиеся спасением людей крейсера «Отова» и «Тоне». Не рискнув вступить в бой с более тяжеловооруженным противником, русские вернулись в гавань.

Известие о потере в результате атаки пары крейсеров спасло «двух капитанов» от ожидавшей их выволочки за поврежденные миноносцы от Зиновия Павловича. Награду они получили, но намного позднее, когда донесение об уничтожении двух крейсеров дошло до генерал-адмирала.

Из газет:

«Берлинская печать сообщает, что норвежский пароход “Стамбул”, вышедший из Марселя, был остановлен на пути в Барселону французским крейсером и отведен обратно в марсельский порт. Шкипер названного судна и его первый помощник арестованы и <...> преданы суду по обвинению в том, что на их пароходе оказался груз французской медной монеты на сумму в 2.000.000 франков…»

«Петербургскiя вѣдомости» 05.04.1910 г.