Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император [сборник litres]

Для меня намерения германцев достичь возведённых ещё их дедами цитаделей было понятно. Германские генералы надеялись на толстые стены и всё еще присутствующий в старых укреплениях дух воинственных пруссаков. Что солдаты впитают это в себя и снова станут мужественными и стойкими воинами. Восстановление боеспособности немцев, конечно же, беспокоило как меня, так и генералов созданного ещё в мае штаба операции «Меч Немезиды». Именно так называлась операция по отражению германского наступления в полосе Северного фронта. К тому, что командование этой операцией взял на себя сам император, в ставке отнеслись настороженно, а вот солдаты и офицеры Северного фронта – восторженно. Факты неповиновения приказам в частях резко уменьшились. Антивоенная и антиправительственная агитация практически сошла на нет. И это ещё до первых побед и начала контрнаступления. А когда армия пошла вперёд, то даже части, в которых ещё весной наблюдались факты братания с немцами и часто проводились антивоенные митинги, чётко выполняли приказы командования и добросовестно зачищали оставленные немцами позиции.

Эти же части сбивали германские заслоны и стремительно двигались вперёд. В ликвидации германских заслонов большую роль играли и «Катюши», и тревожные группы, оснащенные искровыми радиостанциями. Группы по составу и оснащению были такие же, какие формировались в Житомире в бытность мою командиром 2-го кавалерийского корпуса. В этой операции задачи тревожных групп были – двигаясь в передовых отрядах русских войск, не только проводить разведку и проверять состояние мостов, но и в случае появления на пути части, к которой они были приданы, опорного пункта противника, который не удалось сбить имеющимися силами, вызывать на помощь ракетную артиллерию. «Катюши» были в деле каждый день, расчищая своим огнём путь для двигающейся, как муравьи, пехоты. Изредка этот нескончаемый поток людей и конных повозок разбавляли грузовики и бронеавтомобили. Кавалерия наступала, игнорируя дороги, по полям и перелескам. Мне казалось, что армия еле ползёт и немцы смогут ещё больше замедлить это движение. Если у них не получается остановить нас огнём опорных пунктов, то они начнут взрывать мосты и плотины. Но это мне, жившему в век автомобилей, телевидения и реактивных самолётов, казалось, что всё происходит так медленно, а вот генералы, родившиеся в этой реальности, считали наше наступление стремительным. Не знаю, как считали немцы. Но они не успевали своевременно отреагировать на наше наступление. Ни одного моста не было взорвано, железная дорога продолжала оставаться в функциональном состоянии. И это позволяло, используя трофейные паровозы и вагоны, снабжать армию всем необходимым.

Первые серьёзные потери русская армия начала нести, когда войска вступили на территорию Восточной Пруссии. И, к моему удивлению, бои разгорелись не с частями, которые, добравшись до своего старого укрепрайона, наконец опомнились и встали в жёсткую оборону. Ничего подобного, на нашем пути встали части десантного корпуса генерала от инфантерии фон Катена. После допроса пленных я несколько успокоился. Громкое название «десантный корпус» (он же 23-й резервный корпус) было навешено на 43-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта фон Эсторфа, к которой был добавлен штаб и несколько разрозненных батальонов из состава 77-й пехотной дивизии. Немцы имели около двадцати пяти тысяч человек и сорок орудий. А я знал, что по штатам 1914 года настоящий и боеспособный германский корпус должен был иметь более сорока пяти тысяч человек при ста шестидесяти орудиях. По существу, против нас держали оборону не ветераны, а паршивые резервисты. А ветераны, которых мы гнали почти от Риги, продолжали оставаться небоеспособными и приходили в себя в Кенигсберге. И ещё я узнал, что этот корпус должен был участвовать в операции «Удар валькирии», для чего и был спешно сформирован. Конечной целью этой операции был Петроград. Немцы уже совсем ошалели от безысходности. А может быть, были уверены в полном разложении русской армии. Планировали силами четырёх армейских корпусов (два из которых прибыли из Франции) и десантного корпуса захватить русскую столицу.

Корпус генерала от инфантерии фон Катена должен был десантироваться недалеко от Риги, взять её и дальше, пользуясь железной дорогой, двигаться в сторону российской столицы. Но не сложилось у фон Катена – сорвалась блестящая операция. А всему виной потери, которые понёс флот накануне начала операции. С гигантских русских самолётов были торпедированы корабли, которые должны были участвовать в высадке десанта. Во время первого налёта подверглись ударам и затонули транспорт «Батавия» и линкоры «Кайзер» и «Принц-регент Леопольд», а вечером крупнейший транспорт «Корсика» и линкор «Мольтке» пошли ко дну. Пришлось срочно рассредоточить собранные в Либаве корабли. Зенитных орудий для борьбы с русскими самолётами не было, и обеспечить безопасную загрузку десанта на не пострадавшие транспорты не представлялось возможным. Операцию по десантированию корпуса отложили и начали устанавливать в порту Либавы зенитные орудия. Командование посчитало, что задержка не фатальна, и было намерено продолжить эту авантюру. Ещё не были установлены в порту Либавы все зенитные орудия, как началось наше контрнаступление, а подразделениям корпуса была поставлена задача занять законсервированные укрепления. Вот так и оказался на нашем пути десантный корпус генерала от инфантерии фон Катена.

Пришлось вводить в дело 2-ю бригаду ракетных установок залпового огня. Как выразился её командир генерал-майор Филипчук – с корабля на бал. Ещё неделю назад «катюшники» (именно так в армии начали называть ракетных артиллеристов) проводили учебные стрельбы, а только прибыли в действующую армию, сразу же получили боевое задание. Это задание они выполнили с блеском. Сопротивление было сломлено, и на плечах обезумевших от огня десантников русские войска ворвались в Кёнигсберг. Может быть, если бы только «Катюши» работали по укреплениям противника, то немцы смогли бы отсидеться за толстыми стенами фортов, но в дело вступили наши тяжёлые бомбардировщики. Которые впервые начали применять не только бомбы, начиненные тротилом или ипритом, но и недавно начавшие выпускаться начиненные напалмом. Таких бомб вскоре стало не хватать, и на немецкие укрепления вместо заводских бомб стали сбрасывать бочки, наполненные напалмом. Технология такого бомбометания была очень проста, а эффект был поразительный. В бомбовый отсек «Ильи Муромца», спроектированный ещё весной научным центром КНП, загружались обычные пивные бочки, заполненные напалмом, и десяток маленьких зажигательных бомб. Этот груз вываливался на немецкое укрепление, и там начинался ад. Струи огня проникали внутрь укрепления по системе вентиляции. И очень часто вызывали во внутренних помещениях мощнейших фортов детонацию боеприпасов. Я как-то осмотрел форт, являвшийся ключевым восточного сектора обороны предместий Кёнигсберга, так там в казематах присутствовали подтёки расплавленного кирпича. А это означало, что в этом месте стояла температура, несовместимая с жизнью. И это было в глубоком каземате всего лишь сутки назад. Кстати, зенитного огня по бомбардировщикам не велось. Все зенитки, которых и так в отдаленном от фронта Кёнигсберге было мало, были переброшены для защиты от наших воздушных торпедоносцев Либавы. Немцы пытались отбиваться от наших тяжёлых бомбардировщиков имеющимися немногочисленными истребителями, но после одной воздушной схватки с русскими лёгкими самолётами воздух был свободен для действий наших бомбардировщиков.