Роман Злотников - Крест и Полумесяц [litres]

На самом деле я не верю даже в то, что Роман Четвертый сумеет сохранить преемственность власти. Ведь в очереди на престол за ним следует Михаил Дука, старший сын Евдокии. Молодой человек, увлекающийся стихами и риторикой и полностью отдавший бразды правления в руки советников, едва ли не погубивших страну в реальной истории… Какой бы ни была мудрой и талантливой его мать, воспитать сына достойным правителем она не смогла, а может, не захотела. В свою очередь, для Диогена он совершенно чужой, ребенок возлюбленной супруги от бездарного Константина Дуки… Но решится ли Роман на открытый переворот в пользу своих сыновей? Поддержит ли его Евдокия ради любви к мужу и младшим детям? Для этого необходимо, чтобы Диоген правил до совершеннолетия Льва, то есть еще лет пятнадцать – двадцать.

Но ведь все же на это есть шанс! Да и супружеская чета Роман – Евдокия мне понравилась, очень понравилась. В этих людях я увидел все самое лучшее, что олицетворяет собой держава ромеев: силу и ум, талант и красоту, доблесть и мужество. Мне почему-то очень захотелось, чтобы самая красивая история любви в византийской истории не оборвалась так, как это случилось в моей реальности. Для Романа – предательством Дуков, позорным пленом, ослеплением и смертью, а для Евдокии – насильственным постригом и ссылкой в монастырь лишь за то, что она не отказалась от мужа. К слову, этот поступок вызывает у меня лишь уважение и восхищение.

И ведь в моих силах переписать эту историю!..

– Бей!!!

От надвратного укрепления гулямы бегут уже сплошным потоком. Но нам остался всего один пролет стены, всего пара десятков метров, чтобы ворваться в них, чтобы открыть окованные железом деревянные створки и впустить алдаров внутрь цитадели! И я одним из первых бросился навстречу врагу, принимая на щит их удары и атакуя в ответ.

– Бей!!!

Дикая, яростная сеча закипела по фронту шириной в три метра. Сельджуки прут остервенело, лезут вперед, не считаясь с потерями. Они отчаянно рубятся саблями и однолезвийными мечами, часто бьют увесистыми булавами. А вот мои хускарлы, заткнув неудобные в ближнем бою двуручные топоры за пояс, построили стену щитов и начали медленно, но неуклонно теснить противника, редко, но точно коля мечами.

В пылу схватки я потерял счет времени, неистово работая клинком и уже через силу удерживая щит, как вдруг кто-то схватил меня за плечо и с силой рванул назад.

– Андрей, поберегись!..

Но ведь и для того, чтобы Тмутаракань утвердилась на Северном Кавказе и в будущем могла стать его гегемоном, слившись с Аланией или заключив с ней более крепкий союз, необходимо запереть Дербентский проход – «железные врата» Кавказа. К слову, ранее я думал, что с этой целью нужно построить какое-то укрепление и в Дарьяловском ущелье. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что там существует мощная крепость Баб-Ал-Лан, называемая также Воротами Алании! Построенный еще сарматами, древний замок расположен на отдельно стоящей скале, нависающей над ущельем. Идеально круглый и укрепленный двумя мощными башнями – надвратной и сигнальной, он обладает собственным источником воды, подземными ходами и обширными подземельями для хранения запасов продовольствия. Дорога к замку ведет по противоположному склону ущелья, и следующий по ней враг будет находиться под непрестанным обстрелом гарнизона, насчитывающего около тысячи воинов. А возможность разрушения его стен снарядами катапульт исключается из-за высоты скалы, на которой Баб-Ал-Лан и стоит. Не знаю, как и чем его взяли в реальной истории, если это вообще случилось [38] По легенде, крепость смогли взять лишь монголы, осаждавшие ее несколько лет. Все штурмы храбрый гарнизон отбил, и тогда захватчики решились на нестандартный ход, вызвав лавину с соседней с крепостью вершины. Сошедший снег и камни разрушили часть укреплений и погубили многих воинов, а в образовавшиеся проломы хлынули монголы, добившие остатки гарнизона. , но здесь и сейчас крепость выглядит практически неприступной.

Однако если Ворота Алании – это все же одиночное укрепление в ключевой точке Дарьяловского ущелья, которое можно и обойти (пусть под огнем защитников и подставив обоз под их возможный удар), то «железные врата» представляют собой целый комплекс укреплений. Две трехкилометровых стены тянутся от построенной на высоченном холме цитадели к Каспию, причем уходят они в воду, а с моря Дербент защищен еще одной стеной, «морской». В свою очередь, от цитадели с поэтичным названием Нарын-кала (с персидского переводится как «Солнечная крепость») в сторону гор тянется еще одна горная стена – Даг-бары. Она перекрывает все ключевые перевалы и проходы и протяженностью своей достигает до сорока километров! Высота же укреплений Дербента под двадцать метров, толщина их более трех метров. Они ведь выше внутренней стены Феодосии, защищающей Константинополь! Правда, у «железных врат» нет ни рва, ни перибола, ни протейхизмы – хоть что-то радует…

Стоит добавить, что Дербентский эмират находится в приоритете и у русичей Тмутаракани, и у аланов. Почему? Да потому, что в прошлом, во время противостояния Дербента и Ширвана, эмир «железных врат» Мансур призвал русов и аланов на помощь – и те прибыли флотом из тридцати восьми судов, дважды разбили войско ширваншаха. По моим подсчетам, данное событие приходится на 1030 год. А два года спустя, после второго похода на Ширван, союзная рать попала в засаду, устроенную в горных теснинах Мансуром, и была полностью истреблена – тогда же погиб и княжич Евстафий, сын Мстислава Храброго. Через год аланы и русы попытались отомстить эмиру за вероломство, но были разбиты. Одним словом, история очень обидная и некрасивая, но, как говорится, «враг моего врага – мой друг» и «общие враги объединяют».

Мне оставалось только внушить эту мысль Ростиславу и Дургулелю.

Возвращение посольства из Константинополя кесарь Таматархи превратил в настоящий триумф – пусть не все его приняли, но побратим по достоинству оценил мой дипломатический успех. Готия вновь входила в состав его царства, а в Корсуни и Суроже, получивших статус свободных городов, было создано подконтрольное нам правительство из русов и наиболее лояльных греков. Последние, в свою очередь, заключили с Тмутараканью военный союз, и в оба вольных города тут же вошли варяжско-готские дружины.

Кстати, дома меня ожидала радостная новость – одна из либурн, отбившаяся во время шторма, спаслась и вернулась в стольный град. Правда, ее команда ничего не знала о дальнейшей судьбе эскадры, так что в Тмутаракани какое-то время оставались в неведении на наш счет, что здорово нервировало побратима. Чего уж говорить о Дали с малышами: жена уже второй раз за год получала известие о том, что я пропал, и она, хотя отчаянно верила, что я спасусь, и столь же отчаянно молилась об этом, не находила себе места.