Андрей Шопперт - Колхозное строительство 2 [СИ]

Ну, ещё бы. Что вот только делать с Шиком и Жилеттом? Как не создать себе конкурента?

— Запатентуйте и не продавайте патенты ни за какие деньги.

— Это золотая жила. Я же не идиот, её продавать, — ага, а как же тогда получилось с Жилеттом?

— Дальше идёт более сложная конструкция с тремя лезвиями и плавающей головкой, но она только в чертежах. Мои умельцы не смогли её сделать.

— Фигни? Нэт. Фигня. Сможешь! Нет. Сможу. Я сможу, — флаг в руки.

— Всё запатентовать. Особенно в Америке, и каждый узел отдельно. Ву компрёне? — тоже можно ломанным французским похвастать.

— Коньешно, компрёне.

— Ещё одна идея. Вакуумная упаковка. Это полиэтиленовый контейнер. Лучше из прозрачного материала. Крышка. В ней клапан для подключения насоса. И клапан с резинкой для подачи воздуха. Это ручной насос. Засыпаете в контейнер спагетти и закрываете крышку, потом откачиваете воздух. Макароны не портятся несколько дней. Или ягоды. А это упрощённый вариант контейнера, скажем для заморозки ягод, или для ношения на работу обеда. Здесь нет вакуума. Просто плотная крышка. А это круглый вариант. В нём можно в розничной сети продавать, скажем, майонез или кетчуп. Берётесь?

— Дайте, дайте. Дёргаешь за резинку, и воздух заходит в контейнер. Понятно.

Нужно изучить рынок, но запатентую сразу, как вернусь во Францию. И пробную партию выпущу. Месье Тишков, как вам такие гениальные идеи в голову приходят. Не хотите переехать в Париж и устроиться ко мне на фирму заместителем.

— Смешно. Мне только что министр автомобилестроения предлагал идти к нему замом, а до этого министр культуры. Спасибо. У русских есть поговорка: "Где родился, там и пригодился". Нужно жить по ней. Кстати, по автомобилестроению. Мне нужна машина. Дорогая. Это седан Rambler Rebel 1967 модельного года, который выпускает фирма Nash, входящая в качестве отделения в состав концерна AMC. Только 1967 года, раньше не надо. Там другой двигатель. Если не получится быстро достать американца, то сначала пусть будет купе Mercedes-Benz 300 SL ("крыло чайки"). Можно и даже лучше старенький 1955 — 56 года. Интересен двигатель. Он должен быть в очень хорошем состоянии, — и про первую и про вторую машину с инжектором Пётр прочитал, когда собирал материал для книги про мальчика попаданца, и вот пригодилось.

— Я заядлый автолюбитель и даже немного гоняю, нельзя узнать, чем именно вас привлекли именно эти машины? — Бик уже тоже разделался с обедом и сейчас попивал лимонад.

— Там нет карбюратора, — чего скрывать-то и сам разузнает если захочет, только при этом и ещё кто-то узнает, что русские интересуются инжектором.

— Точно, про Мерседес помню, но боши забросили эту идею.

— А мне интересно.

— Гут, как говорят наши "друзья". Будут вам обе машины. Хотя вы ошибаетесь. Этот мерседес очень дорогой, их выпущено всего чуть более тысячи штук. Но, надо, значит найдём. Поспьешу. Как с вами связаться?

А как? Есть три варианта. Через Смирнову. Так себе вариант, если машины иметь в виду. Через Фурцеву. Екатерина Алексеевна пробивная женщина. Но опять супердорогие машины. С её-то коммунистическими взглядами. Лучше гусей не дразнить. Оставался Тарасов. Тоже не простой человек. Но он знает, зачем товарищу Тишкову эти суперкары. Не по Крещатику рассекать. Для дела.

— Вот телефон. Это министр автомобильной промышленности СССР Тарасов Александр Михайлович. Он в курсе машин. Подождите месье Бик, если это и, правда, так дорого, то…

— Это только деньги. Заработаем. Считайте это авансом.

Ну, и ладно. Всё, пора на встречу с "бошем". А с этого кроме денег чего потребовать? Или вместо денег?

— Ваш гонорар двадцать тысяч марок, — немец был грузный.

Красиво одет в светло-серый костюм, галстук подобран под рубашку. Пробор на светлой голове. Ещё бы три десятка кило сбросить и истинный ариец. А так. Пузан пузаном.

— Гер Флигерт. А можно не деньгами? — Пётр придумал, что с немца стребовать.

— А что вас интересует? — русского Фриц не знал. Нет, Фриц — это не прозвище. Это имя. Фриц Флигерт. Немецкий уже Пётр знал так себе. Общались через переводчицу. Вроде бы флигер — это один из парусов. Моряками, значит, предки были.

— А интересует нас асфальтоукладчик.

Бабам. Это у всех присутствующих челюсти отвалились. Присутствовали люди не простые. И Федин был. И Фурцеву позвали. Уж точно не каждый день ФРГшное издательство заключает договор с русским писателем. Но Фурцева, один чёрт, перебор. Болеет за своего протеже? Или бдит? А то отчебучит чего. Вот! Уже отчебучил. У земляка… Стоп. Земляк — это когда родились в одном месте. Штелле-то был немцем, но родился в СССР и менять на толерантную Европу его не собирался. А как, одним словом, называются представители одной нации? Нацисты? Смешно. Соплеменники. Только, при чём здесь сопли? У немца тоже челюсть отвалилась, когда переводчица донесла до Фрица смысл просьбы. Долго искала синонимы.

— Asphalt fertiger?

— О! Я! Я! Asphalt fertiger, — и без впавшей в кому старушки обошёлся Пётр.

— Ungewöhnliche bitte, необычная просьба, — вот гад, а прикидывался, что великим не владеет. Самка собаки.

— И всё же?

— Боюсь, что я не владею ценами на данную продукцию, но думаю, она стоит дороже двадцати тысяч, — практически без акцента выдал герр.

— А вы увеличьте тираж. С игрушками у вас и миллион экземпляров купят. Это ноу-хау. Никто ещё так не делал. За идею надо платить. Мне нужен Асфальтоукладчик, — Федин и Фурцева начали рвать на себе воротники. Старушка переводчица судорожно сучить ногами. А немец улыбнулся.

— Достойный соперник. Я проконсультируюсь. Ответ завтра. Разрешите откланяться, — это он уже Фурцевой.

Екатерина Алексеевна икнула. Это немец посчитал положительным ответом. И отбыл.

Федин вышел молча, если учитывать, что это его кабинет, то всё было плохо. За ним потянулись и прочие писатели. Ушла, вздыхая, Смирнова. Ушла переводчица и ещё одна женщина, тоже какая-то писательница, Пётр фамилии не запомнил. Звать Людмила. А зачем она присутствовала при разговоре. Из органов?

— Ты рехнулся.

Это не было вопросом. Это была констатация.

— Екатерина Алексеевна, вот увидите, завтра этот толстенький моряк придёт и подпишет договор. В договоре будет указана цена в сто с лишним тысяч марок, а не двадцать, которые он мне хотел всучить, раз я нищий русский дурак. Налог, который возьмёт с меня государство, увеличится в шесть, скажем, раз. И где здесь помешанные?

— А если не придёт? — а глаза загорелись, как у бездомной кошки на кринку сметаны.

— Отсутствие информации делает нас слабыми, а обладание ею, не делает сильным, если ты до этого не был этим сильным. Барон Бик мне сказал, что немцы хотят заключить с ним договор на игрушки к моим книгам, а значит, хотят и со мной. Но ведь они капиталисты, а мы варвары и дегенераты. Даже не люди. Мы недочеловеки. Унтерменши. Ну, побили мы ихнего Гитлера. Люди-то другими не стали, а значит, и мы не перестали быть недочеловеками. Но среди нас оказался один умный примат. Немец обрадовался. Он придёт и заключит договор и попытается меня обмануть, подсунув плохой асфальтоукладчик. А вы с Тарасовым должны найти информацию по этому вопросу, чтобы меня не обманули.