Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

Я внутренне нервно усмехнулся. Какой же все-таки сюрреализм! Император принимает военный парад и приветствует демонстрацию трудящихся во время государственного праздника — Дня Труда и Служения обществу. В прошлом году Первомай я встречал в Москве, в этот раз уже в Константинополе.

Да, уже больше года я тут. С того самого дня 27 февраля 1917 года, по еще тогдашнему юлианскому календарю. И с 28 февраля пришлось устроиться на работу Императором Всероссийским. Не очень-то хотелось, но выбора у меня тогда не было. Да и сейчас нет.

Невольно кошусь на повороте на идущего за мной бывшего Самодержца. Идет Ники, крестится, даже одухотворенно так крестится. Искренне. Что ж, он всегда был более верующим, чем я. И в те времена, когда тело мое всецело принадлежало прадеду моему, и уж, после того рокового утра 27 февраля, тем более.

Что поделать, я продукт третьего тысячелетия. Но там, по крайней мере, меня никто не обязывал ходить в церковь по воскресеньям, и храм в своем 2015 году я посещал только, когда душа и сердце этого требовали. Здесь же я должен являть миру и подданным образец христианского православного монарха, и тут уж ничего не поделать, поскольку Церковь и Православие являются одной из опор моей Царской власти, могущественным инструментом влияния на умы, и фактором геополитики.

Защитник и Хранитель мирового Православия. Не больше и не меньше.

Мое Императорское Всесвятейшество и Величие, на секундочку.

Поскольку Церковь у нас пока не отделена от государства, то государство, в моем лице, в дела Церкви вмешивалось самым решительным образом. Так, в обмен на переподчинение митрополиту Афинскому епархий Константинопольского патриархата на «новых территориях» Греции, помощь и некоторые «уступки» при уточнении новых границ в Малой Азии, король Греции согласился на избрание Германа митрополитом Афинским, то есть предстоятелем Элладской Церкви. Урегулирование вопроса с территориальным подчинением епархий вызвало всплеск энтузиазма в Греции, и я надеялся таким образом слегка подсластить им пилюлю от того, что я «украл» у греков наивную и светлую мечту о том, что, завоевав Константинополь, я всенепременно (по их мнению) передам его Греции.

Обойдутся. Мне такая корова нужна самому.

Освободившееся место Вселенского (Константинопольского) патриарха занял мой ставленник Макарий, который ранее в качестве Местоблюстителя короновал меня и Машу в Успенском соборе Кремля. Новый патриарх (не без моего участия) порешал все вопросы с признанием Болгарской Церкви, поскольку всяческое укрепление союза с Болгарией мне было жизненно необходимо.

А сколько копий было сломано на недавнем Всеправославном Соборе в Константинополе, даже вспомнить страшно. Шутка ли, вновь возрождена Ромейская Империя, а значит, помимо восстановленного Московского патриархата, под моей рукой оказались еще и Константинопольский, Иерусалимский, Антиохийский патриархаты.

Собственно, фактически, единственным решением первой части Всеправославного Соборе и был переход всех Православных Церквей на единый Новоюлианский календарь. Фактически это решение я и продавил. Ну, не может моя Империя жить по разным календарям! Так что теперь и Россия, и Ромея живут по общемировому календарю, хотя формально на Григорианский календарь мы не переходили. Да и не могли. Невместно сие. Политически неверно переходить православным Церквям на латинский календарь. И пасхалии опять же.

Блин, как хочется спать…

Как там Маша? Томительно тянется время. Нет известий из дворца.

И вот мы дошли.

Макарий трижды крестообразно назнаменовав кадилом затворенные церковные двери, возглашает:

— Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно, и во веки веков!

Крещусь вместе со всеми. И Ники тоже. Впрочем, у Николая есть все поводы истово молиться. Как и мне. И у него жена вот-вот родит и у меня. Тяжелые прямо скажем беременности у обеих. Но моя-то Маша молодая, хоть и первородящая, а вот Аликс совсем сдала, все время возят ее в инвалидном кресле. Но упорна в своем стремлении родить здорового мальчика, и еще более упорна в своем безумном стремлении вернуть трон «законному наследнику».

И не смущает ее, что Ники и его наследники не имеют отношения ни к трону Ромеи, ни к трону Единства. Считает российский Престол главным и не могу сказать, что она так уж и не права. А значит, если действительно родится мальчик, то снова начнутся интриги и заговоры. Сколько раз уже больного гемофилией Алексея пытались посадить на трон вместо меня, а уж если родится здоровый мальчик, то соблазн будет еще большим. Ибо не нравлюсь я тут многим.

Открываются двери храма. Людской поток медленно втекает в храм. Вокруг меня поют:

Шла праздничная литургия, но мысли у меня были далеко.

Как там Маша? Все ли там хорошо? Она так тяжело перенесла последние месяцы беременности и очень ослабла. Лейб-акушеры выражают беспокойство и не скрывают этого.

Остается ждать. Надеяться. И молиться.

— О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их. Господу помолимся. О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся. Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию. Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим.

Крещусь вместе со всем храмом. Да, это актуально для меня сейчас. Как никогда.

Хочется все бросить и бежать во дворец. Но государственные дела и протокол требуют моего присутствия здесь. Еще хотя бы два часа, если других известий раньше не случится.

Литургия шла своим чередом. Наконец патриарх возгласил:

— Христос Воскресе!

— Воистину Воскресе!

Вместе с тысячами присутствующих в храме отвечаю на приветствие Вселенского патриарха Макария и осеняю себя крестным знамением.

Вот и все, наступило 5 мая 1918 года. Пасха Христова.

— Государь!

Оборачиваюсь. Рядом со мной возник мой камердинер.

— Христос Воскресе, Евстафий! Что случилось?

— Воистину Воскресе, Государь! Пожалуйте срочно во дворец! У Государыни отошли воды…

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. СОБОР СВЯТОЙ СОФИИ. 5 мая 1918 года.

Николай крестился вместе со всеми. Что чувствовал сейчас бывший Император?

Горечь. От того, что не справился и смалодушничал. Что не исполнил возложенную на него Господом Богом миссию. Что уступил. Что двадцать три года его правления едва не закончились революцией. Да, права Аликс — они вынудили его уйти, отречься от Богом данного родительского Престола. Слишком он многое всем позволял, слишком был терпелив. Его тогда предали буквально все. Всюду была измена, трусость и обман. В штабах, в столицах, в высшем свете. Предали союзники и плели заговоры по его свержению. Ближайшие родственники ополчились против него и Аликс.