Владимир Марков-Бабкин - 1917: Трон Империи

Петроград. Дворцовый мост.

5 марта (18 марта) 1917 года.

Около полуночи

Всего неделю назад я стоял на этом же месте и любовался залитым ярким освещением ночным Санкт-Петербургом, празднично украшенным новогодней иллюминацией и только-только начавшим отходить от бурной встречи наступившего 2015 года. Тогда вокруг меня было множество веселых людей, сотни туристов фотографировались на фоне великолепной панорамы, ярко подсвеченного Зимнего дворца и других зданий набережной Невы.

Увы, все это великолепие недельной давности осталось там, в далеком и теперь, скорее всего, недостижимом для меня будущем. Не сновали сейчас вокруг меня туристы, не двигался больше через мост плотный поток ярких автомобилей, и лишь одинокий возница на санях процокал по снегу копытами своей лошадки. За парапетом моста раскинулся темный и хмурый город, именуемый здесь Петроградом, а Зимний дворец, окрашенный в это время в сплошной терракотовый цвет, высился мрачной громадой, слабо освещенный тусклыми уличными фонарями.

Даже воздух изменился. Тяжелый и тягучий, густо пропитанный запахом дыма и гарью труб тысяч домов, многочисленных заводов и фабрик. Добавьте сюда неизбывный аромат навоза и конского пота, и вы вполне сможете представить себе атмосферу имперской столицы 1917 года.

Далекий протяжный гудок паровоза лишь добавил сумрачности и тоски в мою душу.

– Государь, благоразумно ли гулять ночью? Время крайне неспокойное.

– Пустое, Евгений Константинович. Мост охраняется, а до Зимнего дворца рукой подать. Да и нет на мосту никого в этот час.

Начальник моей охраны кивнул и отошел в сторону. Генерал и его люди делают свою работу, а я должен делать свою. Но как?

Все было плохо. Город недобро затаился. Казармы были переполнены теми, кто еще шесть дней назад бесновался на улицах Петрограда, теми, кто был готов вновь начать бузить в любой момент. Столица наводнена всякого рода сомнительными личностями, агитаторами, мешочниками, дезертирами. Замершие по случаю ночи улицы могли вновь наполниться яростью в любое ближайшее утро. Возможно, прямо завтра.

Возможно, я ошибся, объявив о всепрощении и прочей амнистии в связи с моим восшествием на престол. Тогда, пять дней назад, пытаясь избежать лишней крови в начале своего царствования, я официально простил всю ту шушеру, которая устраивала тут заговоры и прочие непотребства. И теперь все эти Родзянки и прочие Милюковы вновь плели заговоры и были готовы вцепиться мне в глотку в любой момент.

Но был ли у меня выбор? Брать штурмом город и вести уличные бои, зачищая его от мятежной заразы? Крайне не хотелось устраивать бойню на улицах. Впрочем, была высокая вероятность, что все эти революционно настроенные солдаты петроградского гарнизона в своей массе просто разбежались бы. Но особо упоротые вполне могли устроить светопреставление со стрельбой и пожарами. Стоило это делать? Тогда, пять дней назад, ответ мне казался очевидным. Тем более что я рассчитывал на то, что многих лидеров и заводил я смогу взять за задницу позднее, когда ситуация стабилизируется. Но, судя по всему, все эти деятели считают так же и спешат принять меры на опережение.

Эх, мне бы еще два-три дня обойтись без очередного мятежа! Верные фронтовые части прибывают в Петроград, но прибывают, что называется, в час по чайной ложке. Все железнодорожные пути забиты, и тут явно не обошлось без саботажа, поскольку пути забиты в основном вагонами с хлебом, которые, соответственно, мешают проходу воинских эшелонов в столицу.

Да, хлеб нужен, тем более что, устраивая попытку революции две недели назад, заговорщики прекратили подвоз продовольствия в Петроград, что спровоцировало сначала гигантские очереди, а затем и выход народа на улицы. Так что допустить повторения перебоев в такой взрывоопасной ситуации я не мог, но и обойтись без армии я тоже не мог.

А меж тем безусловно верных мне войск в столице сейчас крайне мало. Зато казармы Петрограда, рассчитанные на двадцать тысяч солдат, набиты выше всякой завязки ста шестьюдесятью тысячами тех, кого и солдатами-то назвать язык не поворачивается, теми, кого не стали загребать в армию во все прошлые мобилизации. И весь этот контингент категорически не желал на фронт и был готов поддержать любого, кто пообещает их туда не отправлять.

И сегодня ситуация, и без того аховая, резко обострилась после идиотского (иначе и не скажешь) распоряжения главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Иванова, который отдал циркулярный приказ всем запасным полкам лейб-гвардии, расквартированным в столице, быть готовыми к отправке на фронт в недельный срок. И, разумеется, этот приказ был тут же доведен до сведения не только исполнителей, но и самой солдатской массы. Нужно ли говорить о том, что это произвело самое тягостное впечатление на «бравых защитников Отечества» в столичных казармах?

Добавьте к этому, что структуры МВД в столице только-только начали приходить в себя после фактического разгрома во время минувших февральских событий, и вы поймете, насколько все было плохо. Ведь даже госаппарат в Петрограде сейчас толком не начал функционировать. Одних архивов сколько пожгли. Разумеется, не все пожгли «революционные массы», но списали на них все, что только возможно, подчищая следы.

Но и те сведения, которыми таки снабжали меня Отдельный корпус жандармов и департамент полиции, отнюдь не внушали оптимизм. Шли разговоры о том, что ваш покорный слуга никакой не император, а самый настоящий узурпатор, который под угрозой жизни вырвал у Николая Второго отречение не только за него самого, но и за цесаревича, тем самым злонамеренно лишив его законного права престолонаследия. Что император Алексей Второй ждет выступления верноподданных и что он будет благодарен всем тем, кто ему поможет вернуть себе родительский престол. Причем такие разговоры шли и в казармах, и в кулуарах Государственной думы, и в столичных салонах, и на рынках, и в очередях. В разных местах эти разговоры находили разную степень сочувствия, но то, что такие разговоры быстро набирали оборот, было непреложным и до чрезвычайности тревожным фактом. Интриги уже полным ходом обретали очертания реальных заговоров, а сплетни в великосветских салонах однозначно утверждали, что государю императору Михаилу Александровичу Романову править осталось всего несколько дней и он уже вот-вот отречется. Или его отрекут. Возможно, даже обойдутся без романтики, без табакерок в висок и прочих гвардейских шарфов, а просто и без изысков поднимут августейшую особу на солдатские штыки.