Константин Калбазов - Пилигрим 3 [СИ]

– Тебе тоже не помешает помощь. Не желаешь звать отца, призови Кучуккана.

– Это было бы правильным решением, в военном плане. Но будет неправильно. Не дело приводить на Русь иноземные войска. Даже с самыми благими намерениями. То наше внутреннее дело, и нам надлежит самим в нем разобраться. Так будет правильно. И народ это поймет и примет.

Горячку пороть не стали. Нигде не подгорает, а потому к походу готовились обстоятельно. Всего снарядили два полка. Строевой, в составе тысячи всадников. И ополченческий в тысячу двести бойцов на боевых повозках.

Только на этот раз, все ополченцы при своих лошадях. Что могло обеспечить как большую скорость, так и возможность увеличить конницу. Все ребята были из первой очереди мобилизации, а значит молодые и недавно прошедшие строевую службу. Как результат, позабыть кавалерийскую подготовку еще не успели.

Правда, спешить все же не стали. Имея возможность проходить ускоренным маршем в сутки по пятьдесят километров, предпочитали обходиться половиной этого, а то и не больше двадцати. В этот раз ставка была не на быстроту и натиск. Быть поближе к месту событий конечно не помешает, но куда важнее оказаться на месте именно в нужное время.

К моменту когда вышли к землям отведенным под кочевья черных клобуков, получили известие о произошедшем сражении в котором браться наголову разбили Давыда, вынудив того отступить к Владимир-Волынску, укрывшись за его стенами. Остатки наемной армии поспешили ретироваться в Польшу.

Ростиславичи праздновали победу. Несмотря на то, что Худобей посчитал свои обязательства перед ними выполненными и увел своих воинов, победа у них была в кармане. Их наличных сил было вполне достаточно, чтобы добить Игоревича, и захватить княжество.

С войском черных клобуков встретились близ стойбища куреня хана Худобея, где пограничники поставили гуляй-город. Михаил без особой опаски отправился в гости к хозяину, прихватив с собой дары. А то как же. Неудобно с пустыми руками-то.

– Вот гляжу я на тебя, Михаил и дивлюсь твоей наглости. С чего ты так уверен, что, я не велю тебя казнить. Ведь войска Тераккана, как и Кучуккана я не вижу.

– С того, что память у тебя хорошая, хан, и ты помнишь, что я с меньшими силами стоял и против большего супостата. Да потому что знаешь, что пушки мои выжгут твое стойбище даже с такого немалого расстояния. А еще, знаешь, что убив меня вероломно, сильно разозлишь моего тестя, которому великий князь не станет мешать отомстить за подобное. Потому как мир с тем кто контролирует пороги куда важнее, чем данник, который лезет в свару родовичей и несет разорение на земли Руси. Прими дары, хан, со всем моим уважением к тебе. И не побрезгуй советом, более никогда не вмешивайся в усобицы Рюриковичей. То наше семейное дело. Так и отвечай посланникам.

– Я уже успел позабыть насколько ты дерзок.

– Прости, хан. И в мыслях не держал выказать тебе непочтение. То слова не мои, а наказанные мне великим князем, – приложив руку к груди, с легким поклоном повинился Михаил.

Только в словах его не было и тени сожаления. Говорили они наедине. Послание Романова, нашедшее хана в общем лагере с Ростиславичами, было адресовано непосредственно ему. По всему выходило, что Худобей выполнил условия уговора и вернулся в родные стойбища с добычей. Да, град на меч не взяли, но и этого как бы немало.

Так что, лицо он сохранил. Только приложивший к этому усилия Михаил не собирался потакать ему во всем. Тот должен знать свое место. И помнить, что ему всего лишь позволили выйти из этой ситуации с достоинством.

Было дело, когда клобуки решили, что у них слишком мало воли, и дань великому князю они выплачивают слишком высокую. Восстали и подступились к Киеву. Но были жестоко биты. Так что, ни на одном только своем авторитете сейчас выезжал Михаил. Знали кочевники, насколько жесткой может быть рука Руси.

На следующий день войско пограничников продолжило поход. Держались настороже. Но кочевники не выказали агрессии, позволив русичам беспрепятственно пройти через свои земли. Вполне ожидаемая Михаилом реакция. Только чем черт не шутит, пока бог спит. Так что, опаска не помешает…

В дневном переходе от Теребовля, соединились с тысячей киевлян, из которых две сотни были боярскими дружинниками, остальные ополчение. Командовал этим отрядом боярин Брячислав. Тот самый, что три года тому, брал под стражу Михаила. А еще, имел с ним давнюю, хотя и не афишируемую, дружбу.

Романов, как и подобает его статусу, принял командование над объединенными силами, и скорым маршем двинулся к стольному граду княжества. Прибыли они к своей цели на исходе следующего дня, и разбили лагерь внутри гуляй-города, ввиду стен Теребовля. Вообще-то, пограничники могли бы управиться и быстрее. Но их сдерживала пехота киевлян.

– Андрей, не форси. Твое дело передать боярину требование великого князя открыть ворота перед его людми. Получить отказ и вернуться в лагерь, – напутствовал Михаил парня, некогда бывшего его оруженосцем.

Сегодня он уж командир батареи пищалей, которые благодаря своей мобильности где-то даже предпочтительней пушек. Причем он не просто командует батареей, но еще и новаторством занимается.

По его предложению экипаж тачанки увеличен до трех человек, и теперь у стрелка появился помощник. На его счету несколько тактических приемов как самостоятельного использования этих подвижных огневых средств, так и во взаимодействии с пехотой. Он же предложил использовать пищаль в спарке с огнеметом, что несколько увеличивает огневую мощь и боевую ценность тачанки.

Парень успел жениться на половчанке и даже народить пару детишек, крестников Михаила. Так что, случись что с Андреем, будет горько и стыдно как перед женой, так и матерью с отчимом. Но посылать кого-то к стенам нужно. Нельзя вот так, ни с того, ни с сего начинать давить силой на свой же город.

– Все сделаю как подобает, Михаил Федорович, не сомневайся, заверил парень.

– Ну, с богом.

– Тоха, трогай, – распорядился десятник, обращаясь к своему неизменному другу и вознице.

– Н-но-о, зал-летные-э! – тут же сорвал он с места тачанку.

Четверка арабов с легкостью вынесла ее за пределы лагеря и понесла прямо по дороге, взметая из под копыт и колес густые клубы пыли. Оно бы свернуть на траву, да только это дело такое, всегда есть риск, что угодишь в какую-нибудь рытвину. А потому самая пыльная дрога, предпочтительней зеленой и манящей лужайки.

Буквально через пару минут они были уже под стенами. Антон картинно осадил лошадей, присевших на задние ноги, и отправил к стенам пыльное облако, подхваченное ветром. Конечно досталось и самим, не без того. Но вышло зрелищно.