Константин Калбазов - Пилигрим 3 [СИ]

– Там, насколько я ведаю, вои были из разных половецких орд, и каждый день часть их отваливалась.

– Так ведь и тут чуть не треть войска ополченцы теребовльские. И мы тут не захватчики иноземные, а представляем великого князя. Стало быть, нужно людям о том поведать, пообещав прощение.

– Думаешь побегут?

– Посмотрим.

Странное дело. Михаил всегда был уверен в поголовной безграмотности русского простолюдина. Но как выяснилось, если это и справедливо, то для более поздних времен. Так как сейчас грамотных хватало. Молодежь нередко даже посылали друг дугу любовные послания. И письма родственники пересылали в другие города. К слову сказать, линия семафорной связи постепенно загружалась частной корреспонденцией. Ну как тут не воспользоваться проверенным и действенным методом доведения информации.

Несколько десятков человек засели писать записки, которые приматывали к стрелам лишенным наконечников. После чего тачанки выдвинулись вперед и начали засыпать этими безвредными снарядами позиции противника. Текст незамысловатый. Князья Давыд, Володарь и Василько попрали правду и должны предстать перед судом великого князя. Вы же поддерживая их так же преступаете закон.

А там и подтянувшаяся особая сотня в дело вступила. Военный лагерь не может существовать строго в своих пределах. Есть целый ряд вопросов который требует выхода за его пределы да хоть заготовить дров для котлов. Вот тут-то людей и можно подловить. Только на этот раз не убивать, а просто поговорить. Вложить в голову нужные мысли, что подкрепят слова в записках, да отправить восвояси.

К утру войско князей серьезно поредело. Червеньские ополченцы не спешили покидать своего князя. А вот теребовльские потянулись домой. Волков, командир особой сотни предложил было Михаилу начать их отлавливать, но тот запретил трогать дезертиров. Пусть возвращаются домой. Не по их душу они сюда заявились.

Очередные переговоры результата не принесли. Братья на отрез отказались покоряться и предстать перед княжьим судом. В смысле, они даже не вышли на переговоры.

Видя, что мирный процесс зашел в тупик Романов приступил к проверенной тактике с использованием тачанок. Они своим огнем выдавливали противника подальше от гуляй-города, который тем временем начинал свое движение. Два десятка пищалей, разом пускающих шестьдесят стрел, на этот раз с реальными наконечниками, достаточный аргумент в пользу разрыва дистанции.

Поначалу-то кавалерия пыталась разобраться с ними наскоком. Но понесла достаточно ощутимые потери. Мало того, что угодили под обстрел пищалей, и не смоги догнать резвые упряжки. Так еще и под удар конницы пограничников угодили. Впрочем, тут так же обошлось только обстрелом. Рано еще давить грудь в грудь. Но пощипали противника болезненно. А кто в княжьей коннице? Правильно. Дружина. То есть наиболее преданные вои.

Михаил двигался вперед медленно и неотвратимо как каток. Брячислав ярился, предлагал дать бой, благо после дезертирства теребовольцев силы практически сравнялись. Все еще сохранявшееся у братьев численное превосходство не являлось критическим.

Боярин Брячислав прекрасно видел преимущество воинов Романова как в снаряжении, так и в их лучшей выучке. Но понимания со стороны князя не встретил. Тот упорно не желал сражаться, продолжая выдавливать непокорных, отвоевывая у них от нескольких сот метров, до пары-тройки километров.

На следующий день такого противостояния, Ростиславичи решили было встать накрепко. Войско сбило щиты, преградив дорогу. Однако вместо атаки, вновь подверглось обстрелу. Только на этот раз зажигательными стрелами. И теперь уж, в дело вступили еще и пушки. К тому же, кроме греческого огня по плотному построению прошлись и керамические ядра.

Войско не рассыпалось и не побежало. Но все же вынуждено было отступить. А как только начался отход, прекратился и обстрел.

– Михаил Федорович, Ростилавичи опять на переговоры выкликают, – доложил посыльный из передового дозора.

– И что пойдешь договариваться? – поинтересовался Брячислав.

– Пойду.

– Так ить можешь побить. Причем и потерь понесешь совсем немного.

– Нет, Брячислав. Я сюда не раздувать пожар прибыл, а тушить его. Хотя конечно стелиться перед ними не стану. Трубач. Сигнал стать лагерем.

Знакомый перелив трубы, и повозки уже привычно начали сбиваться в табор. Не сказать, что бойцов это радовало. Хватало и тех, кому такой поход надоел уже настолько, что они предпочитали добрую драку такому наступлению. Что в общем-то и не удивительно, учитывая преобладание в войске молодежи. Но приказы они все же выполняли, как всегда, четко и слажено.

– Странные вы какие-то, князья. То говорить не желаете. А то сами зазываете. Ну вот он я. Чего надобно? – вместо приветствия встретил Михаил подъехавших Ростиславичей.

А с чего бы ему собственно быть дипломатичным. Численный перевес на их стороне. Это так. Но после полуторадневного продвижения вперед, только полный дурак мог усомниться в том, кто именно из противников имеет подавляющей перевес.

– Брячислав, мы желаем, чтобы ты передал Владимиру, что мы в своих вотчинах хозяева. Так порешил княжеский съезд. Давыд сам полез на мою землю, и получил отлуп, – заговорил Василько, напрочь игнорируя Романова.

– Не со мной речи веди, князь, а с князем Михаилом. В этом походе я у него под началом, – покачав головой, произнес боярин.

– Не разоряйся, Брячислав. Не видишь, князю гонор взор застит, – хмыкнув произнес Михаил.

– Не о чем мне разговаривать с самозванцем, – отрезал Василько.

– Самозванцем я был бы, коли сам назвался бы вашим родвичем. Но то сделал Владимир. Он же учинил дознание. Так что, ему ты эти слова и передай, Василько Ростиславич. Кем ты меня видишь, мне то без разницы. Я здесь чтобы выполнить княжью волю. Примирить вас и доставит на княжий суд. Всех троих. И только вас. Княжествами же вашими пока будут управлять ваши старшие сыновья. Вот закончу здесь, отправлюсь в гости к Давыду Игоревичу.

– Брячеслав, дай слово, что не тронешь наши семьи, – вновь обращаясь к боярину, произнес Василько.

– Не со мной речи веди, а с князем Михаилом, – вновь покачав головой, повторил воевода.

Романов, с издевкой развел руками, словно говоря – ну вот что ты делать будешь. Отчего братья заскрежетали зубами. Да хоть в порошок пусть сотрут. Главное чтобы покорились. Михаилу как-то наплевать на то, как они к нему станут относиться. В том, что все трое допрыгались, отказавшись выполнить приказ Владимира, и более никогда не займут княжеский стол, он не сомневался.

А дети… С детьми всегда можно договориться. Если только меж ними не окажется родительской крови. Вот уж чего Романов не собирался делать, так это марать себя ею. Рюриковичи в горячую пору не особо разобравшись вроде как и приняли его в семью. Да только вот полностью признать это не готовы. И давать им лишний повод для негатива он не собирался.