Sofia Dias - Zagadka. Книга вторая

– Помните, что за всю жизнь мы спим около двадцати лет! – привел он последний аргумент. – Представляете, если научиться управлять этим временем, ваши возможности станут безграничными!

Эго девушки воспряло от этой новости, и, распрощавшись с доктором, она обрела решимость провести испытание сегодня же.

На расспросы мужа о сеансе ограничилась общим рассказом, а непроверенную информацию о путешествиях во сне приберегла.

– Кстати, – вспомнила она, – тебе понравилась выставка?

– Весьма! – он с видом эксперта поправил воображаемые очки. – Тебе стоит сходить, правда.

Алекс протянул информационный буклет. На обложке располагалось необычное дерево, узловатые корни которого походили на гору из мумий. Иссушенные деревянистые тела их переплелись воедино словно в борьбе за вершину: ноги, спины, лица громоздились до самой кроны. Короткие растопыренные ветви, тоже напоминавшие обезвоженные конечности, покрывала мелкая листва редких зеленых волос. Растение будто не из нашего мира, а из фантазий художника, заинтересовало Аманду. Она перевернула страницу: выставка под названием «Сновидения» приглашала познакомиться с работами испанского мастера, который переносил на полотна свои сны. Пропустив биографию автора и описание проекта, стала разглядывать второй рисунок. На нем безлистное дерево умирало. Трещины пронизывали слоистую поверхность, а почва вокруг задыхалась под шелушащейся корой. Солнце уже спускалось к горизонту, но давящее чувство, что это последняя ночь растения, стальным небом пронизывало картину.

– Я обязательно схожу… – Аманда задумчиво закрыла брошюру.

Она заинтересовалась яркими образами и смелостью артиста делиться сокровенными сновидениями со всем миром.

«Интересно, он владеет техникой осознанных погружений?» – вспомнила она об эксперименте и отправилась спать. Но избавиться от вороха мыслей оказалось непростой задачей: обрывки дня въедливой пылью осели по углам разума. Сон настиг ее сам, приглашая в очередное путешествие.

В оазисе близ озера виднелись шатры, укрытые козьей шерстью. Влажный берег заботливо поил посевы злаков, и зелень пробивалась на десятки метров вокруг. Редкие деревья усердно качали драгоценную воду, надежно запирая в восковых листьях про запас. Сезон проливных дождей сменился стойкой засухой, которую переживали только колосья пшеницы, да сорная осока.

Бескрайняя поросль радовала подслеповатый взор главы семейства: он не ошибся с выбором места для стоянки и довольный прикидывал урожай.

Пока семья растила зерновые, предводитель пас коз и разведывал обстановку на десятки километров вперед. Каждый год жара гнала племя в поисках новых, пригодных для земледелия мест, но их становилось все меньше. Вода уходила глубже под землю, а почва затвердевала слоем бесплодной глины. Старейшина знал: не следует задерживаться на второй год там, где спелые колосья уже впитали из почвы все минералы. Его народ не одно поколение кочевал от поймы Великой Реки царства Ра на запад по древней саванне и обратно. Этот край многочисленных пресных озер веками поддерживал жизнь номад, которые приспособились к переменам природы. Но сейчас влага испарялась и уже не возвращалась полугодовым дождем, что настораживало привыкшего к погодным циклам старца. Он понимал, что изменения не остановить сменой пастбищ или попеременным севом. Его род ждали тяжелые испытания, когда зеленый регион превратился в степь. Чтобы уберечь семью от голода он решился отправиться в северные земли, где никому из его рода еще не приходилось бывать.

Козы заблеяли, готовые двинуться в путь, и мужчина окликнул внучку. Аманда уже не удивилась, увидев в лице малютки с немного выпуклым подбородком себя.

Восьмилетняя Амáйла висла на кривой ветке головой вниз, изучая мир под другим углом. Неожиданно для исследовательницы все оставалось на своих местах: синева наверху, а зелень внизу. Девочка вертела головой, стараясь стряхнуть неправильную картинку, но горизонт не перемещался. Разочарованная, мартышкой она спустилась по стволу невысокого толстобокого дерева, у вздутых корней которого увядали белые бутоны. Они отвратительно пахли!

– Это баобаб, он цветет раз в пятьдесят лет и лишь одну ночь! – пояснял родич.

– Ночью? – удивлялась кроха. – Зачем?

– Чтобы привлечь сладким нектаром летучих мышей – ночных охотников. Животным – лакомство, а растению – продолжение рода. Все в мире взаимосвязано, и знаешь, без помощи зверей не появляются плоды.

– Надеюсь, однажды попробовать этот «баю-баб»! – взяв на память вонючий ершик, загадала непоседа.

Дикарка в этом году предпочла обустройству стоянки выпас коз с дедом, в своем возрасте уже имела право выбора, а старец Барбáр только обрадовался компании. Он с удовольствием делился удивительными историями с жаждавшим открытий ребенком.

Вчера возле лагеря она нашла клык, сантиметров двадцать длиной, тогда повидавший жизнь пастух рассказал о чудовищах древней Либии.

– В далекие времена, когда человеческие существа еще прятались в пещерах, на суше и в многочисленных озерах, кишащих рыбой, царствовали гигантские драконы…

– Откуда знаешь? – перебивала малышка.

– Мне дед рассказывал, а ему – его. А тому – предок, который видел рисунки в пещерах и встречал скелеты зубастых великанов. Наше племя не всегда было пастухами и занималось земледелием.

Девочка как-будто удивилась.

– Да-да! Наши предшественники вместо сбора кореньев и фруктов рисковали жизнью, охотясь на диких зверей. Каждый день их мог стать последним, поэтому в память о победах запечатлевали они на стенах побежденных гигантов: с длиннющей шеей, с толстым хоботом, с круглым панцирем, с толстыми шипами, с огромными рогами и с острыми зубами. Но самыми страшными на тех рисунках были морские гады.

– Значит, мои предки – победители чудовищ! – гордо заключила Амайла.

Дед оголил желтые зубы.

– Так те монстры друг друга и пожрали! Когда охотиться стало не на кого, людям ничего не оставалось, как превратиться в скотоводов и земледельцев, приручить овец, коз и выращивать дикие злаки.

Девчушка разочаровалась финалом истории, но зуб с тех пор носила на шее и каждому члену племени предъявляла этот аргумент в доказательство своей природы охотника. Ее душа стремилась узреть все возможное за отведенные пару-тройку десятков лет. Долбить шкуры и лепить сосуды, взращивать посевы и измельчать зерна в порошок камнями – эти занятия утомляли пытливый детский ум.

– А откуда ты знаешь куда идти? – пристала Амáйла к деду.

– Смотрю на звезды ночью, наблюдаю за солнцем днем.

– Они подсказывают путь? – недоверчиво взглянула на старика.