Наталья Щёголева - Путь домой. Лонвейт

– Взглянуть на этот документ было бы интересно, но ещё интереснее выслушать вас, сударь, – герцог даже благосклонно кивнул.

В ответ Эжен сокрушённо повёл головой:

– Признаюсь, происшествие, свидетелем которого я стал в тот день, стало моим ночным кошмаром. Уже тогда, видя, что творит маркиз, и осознавая свою неспособность остановить его, я впал в панику… Поверьте, это последнее, что мне хотелось бы вспоминать. Ваша Светлость, вы окажете мне великую милость, если возьмёте на себя труд ознакомиться с упомянутым мной документом, а мне зададите лишь уточняющие вопросы, если таковые всё-таки возникнут, – и Эжен почтительно поклонился герцогу.

Эмилия тут же вскинулась:

– Раз уж вас, Ваша Светлость, так интересует горькая участь моего несчастного брата, так и сделаем. Я согласна показать вам этот документ. Надеюсь, этого будет достаточно.

– Какая открытая неприязнь, маркиза! Право, чем я её заслужил?! – не выдержал-таки герцог.

– Своей щедростью, с которой одарили меня крайне неприятными воспоминаниями, – ничуть не дрогнула Эмилия.

– Я?! И какими же именно? – герцог даже не пытался скрыть удивление от такого вызывающего тона хозяйки дома.

– Правда надо напомнить? – совершенно искренне удивилась Эмилия, – Гибель Эжена де Лорна и моего любимого брата… Мы больше не подруги с Анной де Шероль, только соседи…

– Но позвольте, любезная маркиза, разве хоть в чём-то из перечисленного виноват я?! Это я скинул Эжена под колеса вашей кареты? Я убил вашего брата? А уж настроение вашей подруги тем более не моё дело, – абсурдность выдвинутых обвинений рассмешила герцога.

– Пусть и косвенно, но именно вы виноваты во всём перечисленном! И вы прекрасно это понимаете! – маркиза рывком поднялась со своего места, гневно сверкнула глазами в сторону непрошенного гостя и стремительно вышла из комнаты.

Герцог проводил её долгим изумлённым взглядом и медленно развернулся к виконту де Лорни:

– Ваша сестра, сударь, даже в гневе прекрасна. Но надо признать, что у этой женщины очень жёсткий и взбалмошный характер. И тем более мне интересны вы, сударь.

– Вот так? От чего же? – искренне изумился и кротко улыбнулся в ответ Эжен.

– Чтобы завоевать расположение такой незаурядной женщины надо быть и самому личностью незаурядной, – и герцог пытливо сощурился.

– Право, Ваша Светлость, я не понимаю, о чём вы изволите говорить, – невесело рассмеялся названный виконтом де Лорни, – Я всего лишь её родственник, кузен, человек, разделяющий её горе.

Герцог невольно усмехнулся:

– Вы, сударь, насколько я знаю, почти всю жизнь провели в Вереции. Позвольте поинтересоваться, что заставило вас приехать во Фрагию?

– Смертный приговор.

– Простите? – и правда не понял герцог.

– Лекари дружно вынесли мне смертный приговор, – горестно усмехнулся Эжен, – Они заявили, что моя жизнь начала стремительный обратный отсчёт. И я понял, что если не побываю во Фрагии сейчас, то уже не побываю никогда. Вот так, я собрался и приехал. И случилось чудо, уже в пути я почувствовал себя значительно лучше. Теперь я совершенно уверен, что причина моего недуга кроется в гибельном для меня воздухе Вереции и в её воде.

Герцог понимающе кивнул.

– А Рельгро… Как вы с ними встретились?

– Случайно, если в этом мире есть место случайностям… – веско обронил Эжен и тут же вскинулся, – Видите ли, я задался целью прояснить кое-какие детали своего фамильного древа, и был очень рад встретить маркизу де Рельгро в Ротарде. Так, вместе, мы и проделали путешествие почти через всю Фрагию, до самого Гамара, где и нашли обезумевшего от горя маркиза де Рельгро. К тому времени он уже отчаялся найти свою жену живой, и начал заливать горе вином, большим количеством вина… Приглашение на празднование дня рождения графа де Фландрю тогда показалось нам счастливой возможностью встряхнуть несчастного брата. К сожалению, сама Эмилия занемогла, и решила доверить мне честь сопровождать Людовика в Рузель… – Эжен сокрушённо повёл головой, – Ох, кто бы мог подумать, что это путешествие закончится так печально…

– И как же маркиза восприняла известие о гибели брата? Как отнеслась лично к вам! Ведь это известие ей принесли вы, верно? – герцог даже подался ближе, тем выказывая свой большой интерес.

Эжен горестно качнул головой:

– А как можно отнестись к человеку, приносящему такие вести? Удивляюсь, как она не убила меня в ту минуту… Да, замок её я покидал очень спешно, – и Эжен невесело рассмеялся, – Но я всё же тешил себя надеждой быть услышанным, понятым, и позволил себе некоторую настойчивость… Только после недели бесплодных попыток пробиться через стену этой горестной печали, когда я уже решил отправиться восвояси, маркиза вдруг согласилась принять меня, позволила разделить с ней её горе…

Герцог удовлетворённо кивнул:

– И с тех пор, как я слышал, вы снова неразлучны. Всё же это меня удивляет. Как я уже получил возможность убедиться, вы человек не глупый, и должны понимать, что вы с ней являете довольно странную пару. Мне редко доводилось встречать такую близость брата и сестры, и никогда в таком сочетании…

– В каком это таком? – брови Эжена удивлённо изогнулись.

– Она светская львица, а вы… не подходящий кавалер для танцев.

Уже в который раз за время этого разговора Эжен невесело рассмеялся и согласно закивал. Такая его реакция удивила герцога.

– Что вас тут развеселило? – поинтересовалась только что вернувшаяся со свертком бумаг Эмилия.

Поскольку её вопрос был обращён скорее к Эжену, чем к герцогу, он и счёл необходимым ответить:

– Его Светлость взял на себя труд объяснить мне, что я для вас, сударыня, очень неподходящий кавалер… для танцев.

Изумлённая Эмилия медленно развернулась к герцогу:

– Право, милорд, о вашей деликатности можно слагать легенды.

И произнесено это было таким ледяным тоном, таким грозным взглядом сопровождено, что герцог счёл необходимым встать навстречу хозяйке дома, даже подойти к ней. Это был большой грозный человек, в присутствии которого многим становилось душно. Но Эмилия не дрогнула, не смутилась, лишь подняла ему навстречу руку с принесёнными бумагами, и тем пресекла его порыв подойти ещё ближе:

– Велите кому-то из своих праиэров это прочесть или сделаете это сами?

Герцог побагровел от злости. Если бы такое по отношению к нему позволил себе какой-нибудь мужчина, он тут же был бы уничтожен. Только женщине, и далеко не каждой, он мог это спустить с рук, но заслуживает ли Эмилия такого снисхождения? Это он ещё не решил. А потому пока просто выхватил из рук строптивой хозяйки принесённые ею бумаги.

Да, документ был детальный, многостраничный, ознакомление с ним всё-таки потребовало времени, и даже сумело чуть отвлечь и развлечь герцога. Но как только его глаза оторвались от бумаг, рука маркизы сразу же протянулась вперёд, Эмилия однозначно потребовала вернуть ей документ. Что ж, герцог решил уступить и в этот раз и теперь всем корпусом развернулся к виконту де Лорни: