Бьёрн Андреас Булл-Хансен - Йомсвикинг

Может, к тому времени я и сам захмелел. Одну кружку я все-таки одолел, а я ведь был молод, да и пиво в Йорвике варили забористое. Может, именно пиво придало мне храбрости, и я вновь побрел между домами в компании одного Фенрира.

Поначалу я вернулся к рынку рабов и постоял некоторое время, притворяясь, будто приглядываю за козами в загоне, а сам то и дело косился на помосты, где торговали рабами. Некоторых продавали и уводили через толпу зевак, и тогда на помост тут же выгоняли новых. Какая-то женщина закричала, пока покупатель уводил девочку, наверное, то была ее дочь. Но работорговец пнул ее в живот, она скрючилась и затихла.

Долго выдержать это я не мог. Там было слишком много боли, а воспоминания о тяжести собственного ошейника еще не давали мне покоя. Я юркнул в какой-то переулок и вышел на рынок, где продавали самые отборные товары в Йорвике. О некоторых из них я только слышал – шафран и другие пряности, – а еще там предлагали шелк, и горностаевый мех, и жемчуг – торговцы сидели, скрючившись над своими крохотными весами. Похоже, эти люди приехали не из моих краев, у них были черные волосы, смуглая кожа, а носы – как здоровенные клювы. Там, где прилавки заканчивались, я набрел еще на одну дощатую улицу и, пройдя по ней, вновь оказался у городской стены. Я пошел вдоль нее и вышел ко второй реке, поуже. Должно быть, это Фос, подумал я, глядя на несколько широких плоскодонок, пришвартованных к причалам. На борту одной из них стояли двое широкоплечих мужчин со светлыми бородами и плели верши.

Я спросил у них, не видали ли они человека, едва достигнувшего двадцати лет, по имени Бьёрн.

– Он похож на меня, – добавил я. Они ответили с жестким выговором, который отличает выходцев из Рюге, что такого они не видели. Но обещали, что будут высматривать.

– Это твой брат? – спросил один. Я ответил утвердительно. – Может, он у шлюх, – предположил он, указывая вниз по реке.

Это было откровенное оскорбление, но меня оно не задело. Даже если бы я нашел брата в объятиях самой грязной шлюхи в городе, я бы только возблагодарил Одина, его сыновей и норн в придачу за то, что они вновь сплели нити наших жизней.

Я пошел по узкой улице вдоль реки и вскоре услышал смех женщины и громкий голос мужчины, судя по выговору, то был дан. Я повернул между двумя домами и вышел на очень маленькую площадь, вернее, просто перекресток, на котором стояли несколько скамей. На них сидели мужчины и женщины, и те женщины были одеты в широкие платья с таким глубоким вырезом, что груди чуть ли не вываливались наружу. На углу одного дома прямо рядом со мной стояла бочка, а подле нее – двое мужчин. Один из них зачерпнул оттуда кружкой, наверное, пиво, подумал я. Второй наклонился к Фенриру и попытался подозвать его, прищелкнув пальцами.

И вновь я стал высматривать кого-то со светлыми волосами и бородой, я думал, что такие должны быть родом из моих мест и понимать мой язык. На этот раз я подошел к мужчине, сидевшему на скамье. Одной рукой он держал кружку, к которой то и дело прикладывался, а другой шарил под платьем девицы, сидевшей рядом.

– Я ищу одного человека, – сказал я. – Бьёрн, он похож на меня.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь автор делает ошибку. Раньше чернокожих действительно называли blåmenn – «синие люди», но это потому, что в языках древних скандинавов не было разницы между синим и черным. Ср. имя конунга – Харальд Синезубый. – Прим. пер .