Алексей Апрелин - Планета Инцефалон

– Вы на автобус? – спросил Антон скромным голосом и, дожидаясь ответа, пристально вглядывался ей в глаза.

– Да! – улыбнулась девушка, – но я не знаю дороги. Вы меня проводите, а то время близится к вечеру, и я боюсь заблудиться.

– Конечно, провожу, – радостно ответил Антон и продолжил беседу.

– Вы из Кручилей?

– Да, – кивнула головой девушка, – вот еду к сестре. У неё родилась дочка, хочется увидеть, да и у сестры давно уже не была.

– Скоро увидите.

Миловидное личико расплылось в улыбке.

– Здесь недалеко до остановки, слышите…, вон там, это уже шоссе. Сядете на автобус и…

– Долго нам ещё идти? – спросила девушка с какой-то нерешительностью.

– Да нет. Вот только лесок пройдём, а там и рукой подать.

Девушка улыбнулась мило в лицо Антону и вздохнула, нелепо поджимая губы.

Они свернули в лес на тропинку. В лесу под заслон деревьев стало немного темнее, и мрачный свет придавал немного жуткий оттенок. Но девушка, внимая своими впечатлениями о будущей встрече с сестрой, не замечала перемен. Тропа вела вглубь леса. Девушка наивно плелась за мужчиной с потёртым портфелем и смотрела ему в спину. Они прошли метров сто по лесу, и дороги, с которой свернули, не было уже видно. Сердце у девушки заколотилось, и волнение захлестнуло переменившееся настроение.

– Я боюсь, – тихо прошептала она, и глаза её забегали.

– Ну, что же вы, не бойтесь, – вполоборота головы прошипел впереди Антон, – я же с вами.

Тропинка постепенно стала сужаться и уже практически исчезла из вида под зарослями травы. Сквозь ветви деревьев скромно просматривалось небо и хруст сухих веток, резко отражаясь в сердце, отзывался глухим отзвуком. Девушке показалось, что шоссе совсем в другой стороне, и она, оценивая обстановку, закрутила головой, прислушиваясь к звукам автострады. Но услышала лишь, только ветер, который гулял по верхушкам хвойного леса.

Мужчина остановился вблизи от густорастущих кустов и подал ей руку, чтобы помочь перешагнуть через небольшое гнилое дерево, заросшее мхом.

Она протянула руку навстречу.

– Подождите, а…

Во мраке леса, затерявшись в тени, она увидела глаза Антона, но они были совсем, ни те, что встретила у перрона: добрые и простодушные, готовы помочь в любой момент. На неё смотрели волчьи широко открытые глаза, наливавшиеся кровью, сливаясь пеленой от блеска очков. Девушка ещё не успела, о чём-либо подумать, как жилистая лапа зверя начала рвать на ней одежду, а потом швырнула на сырую землю. Перепуганная и задыхаясь от страха, она упала на спину и, цепляясь за сухие ветки и траву, попятилась назад, с ужасом всматриваясь, прямо в две красные точки волчьих глаз. Она попыталась встать, но тяжесть гнусно пахнущей массы, придавило её так, что она не могла даже пошевелиться. Невыносимая дрожь пробежала по нежной коже. Хотелось кричать, но она не могла вздохнуть. Перед глазами невинной жертвы виднелся свирепый зверь, который рвал в клочья одежду, сдирал её грубыми пальцами и, облизываясь, тяжело дышал, высунув язык, как бешеный волк.

Не осознавая реально ситуацию, что это наяву и происходит именно с ней, как бы ни хотелось, но капкан захлопнулся, не на зверя, а на беззащитное молодое тело. Пересилив давление, она всё же нашла в себе силы и закричала. Крик пронизывал вечерний воздух и терялся среди деревьев. Среди немых свидетелей, которые не могли помочь ей и наблюдали со стороны, с высоты верхушек, тяжело качаясь, навивая тоску, на эти глаза – мокрые от стыда и позора, униженные от бессилия утекающей жизни. Он ударил её кулаком в живот. Девушка захлебнулась от боли и закрыла глаза в мучительной позе. Мужчина, огромный, со звериным видом в спущенных штанах уже связывал ей руки бечёвкой. Перевернув вниз лицом, измождённое кошмаром обнажённое тело, он начал елозить, наваливаясь потной шкурой. Хрипел, тиская своими железными пальцами, врываясь сзади и пытаясь снова и снова влезть. Но всё равно ничего не получалось. Истерзанная и замученная девушка попыталась вылезти из-под него, надеясь на свободу, пусть такую, – используя замешательство. А когда увидела, что в руке у него сверкнул нож, то надежда на успех рассеялась как туман. В пустоте всё вокруг заливалось кровью. Она захрипела, высовывая язык. Из горла на землю лилась багровая жидкость. А зверь не успокаивался. Он извивался на ней, как змеи в брачный период и душил, душил, уткнув её лицо в землю.

Она ещё была жива, когда мужчина поднялся и перевернул обмякшее тело к себе лицом. Прижался к окровавленному рту, пуская слюни, впился зубами в посиневший язык и отгрыз кончик. Прожёвывая с жадностью и ненавистью, тяжело проглотил его, поднял вверх голову, еле дыша, открыл рот и уставился в серое небо.

Полуголый, дрожа от возбуждения, он упал навзничь рядом со своей жертвой и наблюдал за последними судорогами девушки.

Она чуть слышно застонала.

Антон поднялся и взял в руки нож. Окровавленное оружие сильными ударами входило в шею, в грудь, в живот, оставляя за собой колотые раны по всему телу, а когда кончил, уставший от дьявольской резни, распластался на её, ещё тёплом теле и забился в конвульсиях, держась руками между ног, сокращаясь нервной дрожью. Через некоторое время он успокоил своё возбуждение. Поднялся на колени и зажал в кулаке небольшую девичью грудь. Одним ударом отрезал её и поднял над собой. Разбрызгивая кровью вокруг трупа, понёсся в безумной пляске, «неуклюжа» исполняя адский танец сумасшедшего.

Разъярённый инстинкт исчерпал себя. Он стал суетливо собираться. Развязал бечёвку, подобрал нож с земли, вытер его об лохмотья порванной одежды и положил в портфель. Натянул штаны. Привёл себя в порядок, отряхивая свой костюм от крови. Засыпал прелыми листьями труп девушки, и уже через несколько минут как ни в чём не бывало с портфелем в руке и с незатейливым грустным видом, но удовлетворённой наслаждением душой, подошёл к станции. Сел в электричку и монотонно раскачиваясь, удалялся от этого места. Глупо всматриваясь через окно, провожал взглядом деревья, освещённые жёлтым цветом полной луны.

У человека порой вспыхивает желание, выплеснуть из себя стрелы жестокости, а внутри изливающая гордыня страсти непримиримо борется с разумом. По мере воспитания, эти намерения могут возрастать в удручающий процесс, а могут со временем ослабевать и принимать повсеместное спокойствие. Отходчивость присуще всем людям, но в жизни ситуаций много. Кто-то со злостью обижается на всё происходящее, что затронуло его нити амбиций, а кто-то оставляет обиду на сердце, на протяжении всей жизни. И душа, неизлечимо ранимая, не может контролировать свои действия и давит на излом нервного срыва, дёргая за струны психики. Притягивает к себе негативное состояние, терзающее ежедневно, то чувство отмщения, от безысходности и беспомощности до совершения преступлений.