Александр Харников - Крымский излом

Наше соединение состоит из кораблей, оснащенных самым совершенным на наше время оружием. В том числе и таким, аналогов которого в вашем мире еще нет, и долго не будет. Флагманом соединения является тяжелый авианесущий крейсер, на борту которого базируется авиакрыло, состоящее из четырнадцати многоцелевых боевых самолетов и более двадцати вертолетов. В состав соединения входят четыре больших десантных корабля, и на них два батальона морской пехоты Балтийского и Черноморского флотов, оснащенные бронетехникой и средствами усиления. На грузопассажирском лайнере «Колхида» для участия в учениях по высадке десанта складировано большое количество сверхсовременного, даже по нашим временам, тяжелого вооружения.

Сегодня в 00:30 командование Севастопольского оборонительного района начинает Евпаторийскую десантную операцию, которая в нашем прошлом закончилась тяжелым поражением советских войск. Имея в своих руках такую мощь, мы не можем спокойно смотреть, как сражаются и погибают наши деды и прадеды. Мы пойдем в бой плечом к плечу с бойцами капитан-лейтенанта Красной Армии Бузинова. В операции примут участие палубная авиация, корабельное соединение и подразделения морской пехоты.

Кроме военной мощи и желания сражаться, мы обладаем информацией не только о текущих событиях этой войны, но и о планах немецкого и союзного командования на ближайшее время, и о многом другом, о чем мы, из-за конфиденциальности информации, не можем сообщить по радио даже в зашифрованном виде.

Мы просим Вас прислать своего представителя, которому Вы полностью доверяете, на флагманский корабль нашей эскадры для передачи сведений, имеющих особую государственную важность, и согласования дальнейших операций в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Передатчик еще отправлял в эфир последние группы цифр, а с трамплина «Адмирала Кузнецова» одна за другой уже срывались в небо тяжелые машины. Первым на взлет со стартовой позиции номер два пошел майор Садыков, за ним с позиции номер один в небо поднялась машина капитана Гордина; пока он взлетал, газоотбойник на второй позиции успел опуститься, и через тридцать секунд с третьей позиции стартовал старший лейтенант Ганочкин – один из пилотов так называемого «молодого пополнения».

Они ушли, растворились в темноте, а неугомонные техники готовили к вылету следующую тройку, возглавляемую майором Хамбурдыкиным. Ее целью являлся аэродром в Херсоне, где базировалась 3-я группа 27-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, укомплектованная бомбардировщиками Не-111Н. Группа майора начала взлет ровно в половине первого, а в ноль часов тридцать пять минут ее последняя машина оторвалась от родной палубы.

Предпоследней в воздух поднялась тройка, возглавляемая командиром авиакрыла полковником Хмелевым. Ее цель – одна из самых ответственных – одна из узловых железнодорожных станций Сталинского (Донецкого) узла, под завязку забитая эшелонами с горючим, боеприпасами, войсками. Задача – снести с лица земли эту станцию, ну а потом, в дальнейших налетах, еще и несколько ее соседок. Пусть у Клейста тоже немного поболит голова, тем более что он единственный, кто хоть что-то способен перебросить на выручку 11-й армии в Крыму. Просто средство предосторожности.

Каждый самолет нес под брюхом по восемь полутонных объемно-детонирующих боеприпасов. Они будут у цели примерно через двадцать минут после взлета. Немецкие солдаты и офицеры, спящие в своих землянках, теплушках или стоящие на постах, еще не знали, что они уже умерли. Их смерть уже отмерена, взвешена и висит под крыльями самолетов XXI века. Оставшиеся им минуты жизни – это не более чем отсрочка исполнения приговора.

Вот тройка Су-33, снизилась до малых высот и совершив пологий вираж, вышла на станцию вдоль железнодорожных путей. Автопилоты отрабатывают режим огибания местности. Немцы, стоявшие у зенитных орудий, абсолютно ничего не слышат. Их смерть мчится впереди собственного звука…

Вот он, рубеж атаки. Бомбы отделяются от самолетов, позади них раскрываются маленькие парашюты, и на станцию горной лавиной обрушивается страшный грохот. Но это не сама смерть – это всего лишь ее герольд, возвещающий пришествие дамы в саване и с косой. А смерть бесшумно накрывает станцию ковром из длинных продолговатых предметов.

Немецкие зенитчики еще трясут контужеными головами, но все уже кончено. Взрыв единого поля из синхронно сработавших двадцати четырех ОДАБов был такой силы, что эту вспышку в полнеба видели даже советские бойцы на Миус-фронте. Следом громыхнули эшелоны с боеприпасами, предназначенные для 1-й танковой армии. Загоревшиеся эшелоны с горючим превратили станцию в настоящий ад. Полковник Хмелев, обернувшись, посмотрел на полыхающее зарево, расплывающееся на том месте, где только что была железнодорожная станция, ставшее братской могилой для сотен немецких солдат.

– Ну, с-суки, мы вам покажем, что такое НАСТОЯЩАЯ война!

Им еще надо было вернуться на авианосец, заправить и осмотреть машины, подвесить бомбы и совершить еще один вылет, а за ним еще и еще…

А на аэродромах Херсона и Николаева творился сущий ад. В январе 1942 года единственным врагом немецких солдат в этих краях был только «генерал Мороз». Советские самолеты давно уже туда не залетали, а партизанское движение только начало развертываться, и всех прелестей горящей под ногами земли немецкие солдаты еще не успели узнать.

А этот русский мороз щипал уши, хватал пальцами за нос и холодными руками лез под тонкую шинель из эрзац-сукна. Фельдфебеля на него нет, чтоб он пропал! Так что немецкие солдаты, поеживаясь, ходили вокруг выстроенных рядами самолетов с черными крестами на крыльях и паучьими свастиками на хвостовых оперениях. Расчеты зенитных пушек дежурили на своих постах. Хотя налетов советской авиации не было уже давненько, но орднунг есть орднунг!

Но и хваленый немецкий порядок не помог, когда над аэродромами люфтваффе совершенно бесшумно появились по три стреловидных краснозвездных тени. Потом на летное поле пал ГРОХОТ… А из-под крыльев нежданных ночных визитеров посыпались бомбы, рассыпаясь по пути веером сотен маленьких боевых элементов. Секунду спустя стоянки самолетов, позиции зенитных батарей, склады боеприпасов и ГСМ утонули в тысячах взрывов. На каждый аэродром было сброшено по двенадцать тысяч шестьсот килограммовых боевых блоков осколочно-фугасного действия. То, что осталось на стоянках от самолетов, выглядело так, будто боевые машины тщательно пропустили через шредер, а местами и не по одному разу. Крики раненых заглушались гулом пожара и грохотом рвущихся боеприпасов.