Сергей Вербицкий - Система «Морской лев»

– Куда увезут?.. В Мурманск?.. Ванечка, я могу тебя навещать?.. – слезы уже лились по ее щекам рекой.

– Надя, Надя! Что ты, в самом деле, успокойся! Вдруг Сашка заглянет. Что мы ему скажем? – растерянно заговорил Захаров.

– Не буду, не буду, прости меня, дуру, – бросившись утираться, сказала Надежда.

– Теперь самое главное: запомни, Надюша, ни в коем случае не пытайся меня разыскивать или наводить справки обо мне. Никому ничего не рассказывай. Собирай чемоданы и уезжай, а всем говори только, что меня, мол, увезли в Мурманск, там, видимо, будет закрытый суд, а по его окончании тебя якобы известят о сроке и месте моего заключения.

– А на самом деле что будет с тобой? – и Надежда с неподдельным интересом посмотрела на Ивана.

– Ничего, – твердо сказал Захаров, тут же пресекая щипцы ее пинцета любопытства, попытавшиеся открыть его раковину, где находилась жемчужина всех ответов на ее вопросы. – Если сделаешь все, как я сказал, то через года два все будет хорошо, и мы вновь увидимся, и будем жить, как будто этой разлуки и не было. Нужно только потерпеть, понимаешь.

– Иван, а много людей погибло в этой аварии? – вновь спросила Надежда, не в силах унять свое любопытство.

– В какой аварии? – не понял Захаров.

– Ну, с твоей лодкой авария произошла, по твоей вине…

– Кто тебе эту ересь сказал? – удивился Захаров.

– В штабе, а что?

– Папа, папа, я выиграл, – радостно вбежал на кухню Саша, – пойдем, посмотришь.

– Я тебе потом расскажу, – сказал, уходя, Захаров. Взяв за руку сына, он пошел вместе с ним в его комнату. Весь остаток вечера они провели вместе и даже не заметив, как дождливый день незаметно покинул эту часть планеты и на смену ему пришла прохладная ночь.

Найда уже улеглась на полу возле дивана, на котором спал ее хозяин.

Когда Надежда уже лежала в постели, ее кусали тревожные мысли о будущем. Иван еще не лег и был где-то в ванной. Несмотря на страх, засевший в душе, ей все же хотелось выведать то, что он от нее скрывает. И она решила ни за что не начинать хоровод обнаженных тел, пока он не рассеет черную дымку, покрывшую неожиданное появление мужа и довольно скорое их расставание на бесконечно долгих целых два оборота планеты вокруг звезды. А Иван вернулся к ней, весь преисполненный желания утолить жажду. Солнце разлуки высушило весь сок его души, и он нуждался, нуждался в наполнении. Иван ожидал от Надежды, что она за это время вся переполнилась и ей хотелось поскорее отдать ему всю себя, дабы удовлетворить с лихвой его аппетит и облегчить свой сосуд, утомленный разлукой. Но она даже и не помышляла об этом: лишь только дразня его, демонстрировала свое страстно активное тело, от которого исходили чрезвычайно сильные эротические волны. Иван попытался начать игру со слияния губ, но Надежда мягко ушла от этого, шепнув ему: «Расскажи о будущем». Захаров догадался, что хочет узнать от него Надежда, и не знал теперь, что ему делать. Душа стонала, хотелось все забыть, войдя в устье реки наслаждения и пребывать в счастье великого отдохновения. Он спустился к подножью и приник к ступням неприступной горы. Манящее к себе приоткрытое ущелье, где зиждился волшебный ручеек жизни, не давал ему покоя, и, зная о том, как стремительно падают звездные секунды, он сделал вид, что сдался.

На хитрый женский ум всегда найдется разумный ключ у мужчины, и Захаров придумал историю, раскрыв лишь незначительные места замутненных заводей его жизни. Тонкая душа Надежды сразу почувствовала, что в словах Ивана столько же правды, сколько света было в их комнате. И все же она больше не продолжала настаивать на исповеди с его стороны. А зуд жажды знать о том, что же в конечном счете произошло с ее мужем, как-то стих сам собой, и она ответила ему всей откровенностью своего тела и души. Вмиг частота жизненных сил увеличилась вдвое, посыпались магические заклинания, наполнившие ее лагуну приливом чудодейственной влаги. И он тут же спустился к ней, мечтая подарить ей королевское наслаждение. Ее тело, подобно поверхности планеты, в эту ночь отдавало все тепло, что было накоплено за время, проведенное в разных измерениях, а ее бугорки и холмики, впадины и небольшие углубления буквально искрились от его прикосновения, звуча отголоском в их сердцах, а изящные движения только усиливали волшебное свечение.

Солнце обошло Землю и выглянуло из-за противоположной стороны, извещая их о приближающемся расставании. Участники же святого таинства так и не сомкнули глаз, пройдя вместе сквозь ночь. И вот лицемерная одежда вновь опутала тело Надежды, скрыв красоту и откровенность ее наготы. Иван поднялся чуть позже, направившись в комнату сына, он хотел попрощаться с ним.

Саша пребывал в глубоком плену утреннего сна. Захаров присел на краешек кровати и долго смотрел на сына. Перед уходом он тихо поцеловал его в лоб, отчего тот встрепенулся, и казалось, что он сейчас проснется, но сон не хотел его выпускать из своих объятий, лишь позволив ему открыть один глаз и прошептать: «Папа». Иван сдержал себя от попытки усадить его к себе на колени, отправился на кухню, где Надежда уже готовила завтрак.

Большие часы в прихожей пробили роковые шесть часов утра, Надежда обняла Ивана и сказала:

– Ванечка, милый, я люблю тебя и всегда буду любить… Господи, как я не хочу тебя отпускать, – растерянно обнимая Захарова, молитвенно произнесла Надежда.

Когда хозяин собирался вновь в командировку (а произошло это почему-то на следующий день), Найда скулила и не хотела его отпускать, она буквально вцепилась зубами в его штанину, угрожая порвать ее. Святослав Михайлович насилу вырвался, тщетно пытаясь успокоить собаку. После его ухода Найда еще долго скулила от горя.

Яркие солнечные лучи брызнули прямо в глаза Захарову, отчего тот пошел прямо по интуиции, не замечая справа стоящую у бордюра белую «Волгу». Через секунду глаза прояснили для него окружающую обстановку, и он, увидев ожидавшую его машину, пошел к ней. Спустя минуту дверь хлопнула, и груда белого железа вновь обрела жизнь и помчалась куда-то по дороге, увозя с собой Захарова в темное будущее.

Целый месяц ушел у Надежды на увольнение с работы, на перевод Саши из местной школы в московскую, на сборы необходимых вещей и на всякие мелочи, которые в отдельности не представляют собой, казалось бы, никакого значения, но, собираясь в кучу, они образуют существенную помеху, препятствующую дальнейшему движению вперед.

Болотного цвета пыльные вагоны поезда Мурманск – Ленинград ожидали своих пассажиров на первой платформе. Надежда стояла в окружении сумок и чемоданов, не торопясь подходить к пышногрудой проводнице, около которой уже собралась небольшая толпа отъезжающих. Ее провожал только один Куликов. Слух об аресте Захарова разнесся по военному городку со сверхзвуковой скоростью, и из когда-то обширного круга знакомых и друзей никого не осталось. Все вдруг как по команде стали сторониться Надежды: ссылаясь на чрезвычайную занятость, сочувствуя ей мимоходом, они скрывались за ближайшим углом.