Дмитрий Шидловский - Противостояние

Оладьин откинулся на спинку кресла, минуту просидел молча, потом снова подался вперед, обвел присутствующих тяжелым взглядом и произнес:

— Армию, флот, полицию и внутренние войска привести в состояние повышенной боевой готовности. Все отпуска отменить. Демобилизацию отслуживших срочную службу и увольнение в отставку военнослужащих приостановить. Всех находящихся в СССР в командировках государственных служащих, за исключением сокращенного штата посольства, отозвать. Рекомендовать всем гражданам Северороссии покинуть территорию СССР в двадцать четыре часа. Передать капитанам кораблей, находящихся в советских территориальных водах, радиограмму с предложением покинуть их в течение двенадцати часов. Гарнизонам Новгородского, Псковского и Архангельского укрепрайонов выйти на позиции по боевому расписанию. Балтийскому и Беломорскому флоту вывести часть боевых кораблей для патрулирования территориальных вод и конвоирования североросских торговых судов. Подготовиться к введению военной цензуры в средствах массовой информации.

В кабинете повисла тишина. Наконец Спиридонович нарушил молчание:

— Во всем мире так всегда звучал последний приказ мирного времени.

— Нет, — возразил Маклай, — первый приказ военного времени. Можете считать, господа, что мы уже состоянии войны.

— Не спровоцируем ли Сталина? — покачал головой Шульц.

— Сложно спровоцировать агрессора, уже намерившего время удара, — улыбнулся Вайсберг.

— Исполнять, — приказал Оладьин, положив ладони на стол. — Все свободны. Татищев, остаться.

Все, кроме Алексея, поднялись и вышли.

— Алексей, — помедлив, произнес Оладьин, — что означает нападение Турции в долгосрочной перспективе?

— Очень мудрый ход, если Сталин собирается воевать с Гитлером, — проговорил Алексей. — Турция тяготеет к союзу с Германией. Инспирировав войну Турции и Крыма, он сразу делает Скрябина из заклятого врага своим вынужденным союзником.

— Ты по-прежнему считаешь, что Сталин собирается напасть на Гитлера?

— Да.

— А Гитлер понимает это?

— Сомневаюсь. Иначе не допустил бы создания единой границы с СССР.

— Значит, Сталин решил не брать Крыма?

— Пока да. Крымчане молодцы. Они хоть и установили жестокий политический режим, но сумели отстроить промышленность почти в голой степи. Привлекли иностранные инвестиции выгодным налоговым режимом, создали эффективную армию, возродили флот и подготовились к войне. Пока мы девятнадцать лет сокращали военные расходы и наслаждались мирной жизнью, они совершенствовали оборонительные укрепления и наращивали авиацию. Да и сам Крым — естественная крепость. Взять их Сталин может, но лишь путем гигантских потерь, которые обескровят его. Сейчас же Сталин дождется, пока крымчане ослабнут, и возьмет их после похода на Гитлера. Хотя допускаю, что еще до нападения на Гитлера он постарается прихлопнуть Крым, якобы чтобы спасти русских, проживающих там, от турецкой оккупации. Это в его стиле. Но это только если он быстро победит нас. Его главная задача сейчас — Западная Европа.

— А как видит Сталин нашу позицию в связи с предстоящей войной?

— Я сомневаюсь, что он вообще видит нас живыми в ближайшей перспективе.

Сняв туфли и стараясь не шуметь, Алексей пробрался в спальню. После назначения на министерский пост они с женой и детьми переехали в квартиру в правительственном доме. Это сильно сокращало Алексею дорогу домой. Но вот уже пятый день после того памятного совещания у президента он возвращался в дом не раньше полуночи и покидал его в шесть утра. Провокации на границе прекратились, но напряжение было огромным.

Алексей начал раздеваться, чтобы тихо лечь в постель, но тут вспыхнул свет. Екатерина, сев на постели, укоризненно смотрела на него.

— Леша, — произнесла она, — второй час ночи!

— Извини, — проговорил он, продолжая раздеваться, — очень много работы.

— Зачем ты перешел на эту должность? Я тебя теперь совсем не вижу.

— Так было надо. Сейчас время дурацкое. Скоро закончится.

— Леша, что происходит? — спросила она. — В газетах пишут, Советы обвиняют нас в обстрелах их территории.

— Сами палят у границы, а на нас валят, — пробурчал Алексей, залезая под одеяло.

— Зачем? Цены растут как на дрожжах. Некоторые запасают продукты. Говорят, будет война.

Он не ответил, потому что уже провалился в сон.

Звонок телефона был подобен взрыву. Алексею показалось, что он лег в постель около минуты назад, но на часах было уже двадцать пять минут пятого утра. Он снял трубку и произнес:

— Слушаю.

— Алексей Викторович, — голос у Вайсберга был взволнованный, — полчаса назад с советской территории одновременно атакованы наши погранзаставы по всей границе. Советская авиация бомбит железнодорожные развязки и промзоны Новгорода и Пскова. ПВО Архангельска также отражает нападение с воздуха.

— Понял. — Алексей нажал на рычаг телефона и тут же набрал номер министерства.

Ему ответили почти сразу.

— Это Татищев, — обратился Алексей к снявшему трубку дежурному чиновнику, — срочно вызовите ко мне советского посла.

— Извините, господин министр, — ответил тот, — я как раз собирался звонить вам. Советский посол только что просил принять его. Он будет в министерстве через полчаса.

— Буду через двадцать минут. — Алексей положил трубку.

Он отбросил одеяло и начал быстро одеваться.

— Что-нибудь случилось? — спросила проснувшаяся жена.

— Пока не знаю, — сказал он. — Слушай радио. Если все плохо, ты скоро об этом узнаешь.

Через четыре часа он вошел в президентский кабинет. Там уже собрались те же люди, что пять дней назад, только теперь все сгрудились над картой, разложенной на столе для совещаний.

— Докладывай, — буркнул Оладьин.

О получении ноты об объявлении Советским Союзом войны Северороссии «в связи с непрекращающимися провокациями» Алексей доложил президенту еще три часа назад, как только кабинет Татищева покинул советский посол, Но он отказался приехать немедленно, сославшись на необходимость связаться с послами ряда держав. И вот теперь, закончив переговоры, Алексей примчался в президентский дворец.

— Великобритания, Франция, США, — начал он, — сообщили, что считают действия СССР агрессией и вручат соответствующие ноты советским послам. Рузвельт заявил, что внесет вопрос об исключении СССР на рассмотрение Лиги Наций. Черчилль предложил мне вылететь в Лондон для обсуждения программы британской помощи. Финляндия сообщила о начале формирования экспедиционного корпуса для отправки на фронт.

— То-то Сталин испугается исключения из Лиги Наций, — съязвил Спиридонович. — Эти остолопы на четвертый день войны в Польше еще обсуждали ширину железнодорожной колеи в Европе. Полный бардак, а не международная организация. Вряд ли это нам сильно поможет.