Сергей Бунтовский - Древний Рим

– Я не единственный задумал покушение на тебя, – обратился он к Порсене, – после меня на охоту за твоей головой выйдут другие. Каждый день твоя жизнь будет в опасности – такую войну объявляем тебе мы, римские юноши. Не бойся сражений, отныне ты один будешь иметь дело с отдельными людьми! Пусть многие погибнут, но одному все же улыбнется Фортуна.

По тому, как Порсена нахмурился, римлянин понял, что его блеф сработал и теперь царь будет больше заниматься своей безопасностью, чем ведением войны.

– Назови имена тех, кто состоит в этом заговоре! – потребовал Ларс Порсена.

– Нет!

– Пытки развяжут любой язык…

– Да? Смотри, как мало ценят свое тело те, кто жаждет славы! – ответил Гай, подошел к походному жертвеннику и спокойно положил правую руку в священный огонь. Раздалось шипение, и по шатру пополз запах паленого мяса. Римлянин стоял молча и смотрел в глаза царю.

Порсена не выдержал, и первым отвел взгляд. По его приказу юношу оттащили от огня, и потрясенный увиденным царь произнес:

– Ты нанес себе больший вред, чем мне. Если бы твоя храбрость служила мне, я бы похвалил тебя, а такя освобождаю тебяи отпускаю отсюда целым и невредимым. Уходи!

Дважды просить Муция не пришлось, но уже у выхода он обернулся и сказал:

– Ты чтишь доблесть, поэтому я в качестве подарка открою то, что ты хотел узнать. Триста лучших римских юношей поклялись бороться против тебя этим способом. Мы кидаем жребий, решая кому и когда идти. Я был первым, остальные будут нападать в порядке, который им достался.

Вечер Порсена провел в раздумьях, а наутро прислал в город послов для переговоров о мире.

Свою войну он начал ради возвращения трона Тарквинию, поэтому послы озвучили в Риме это требование. Однако, получив твердый отказ, Порсена снял его. Он сделал все, что мог, а значит, выполнил просьбу Тарквиния. Раз уж этрускам не удалось завоевать город, то пусть теперь Тарквиний сам пытается это сделать. Порсена ему больше не помощник.

Зато этрусский царь заставил римлян вернуть земли города Вейи, которые квириты в свое время завоевали, а также выдать заложников, получив которых, он покинул Яникул и увел войско в свои владения.

Гай Муций, который заставил этрусков снять осаду, стал самым популярным человеком в городе. Его прославляли, благодарили и как награду подарили земли за Тибром, которые с тех пор назывались Муциевы луга. Кроме того, он получил прозвище Сцевола (Левша), под которым и вошел в историю. Много столетий потом учителя приводили в пример юным римлянам его храбрость, уча квиритов стойко сносить испытания.

Тяжел гнев богов-олимпийцев, но и любовь их бывает тяжела, и даже дары богов опасны смертным. Некогда одна из греческих жриц стала возлюбленной солнечного бога Аполлона и в награду за это получила пророческий дар. Не довольствуясь этим, однажды стала она просить своего небесного друга подарить ей бессмертие, и тот пообещал, что проживет жрица до тех пор, пока не увидит родную землю.

Обрадованная женщина мгновенно собрала вещи и, переплыв море, поселилась в Италии. Здесь, вдали от родной Греции, думала она найти счастье, но выпросив себе жизнь, она забыла попросить о вечной молодости, а всегда юный Аполлон о такой мелочи просто не подумал.

Быстро пролетели веселые молодые годы, минула зрелость, и превратилась жрица в старуху. Густые черные косы обратились в редкие седые пряди, согнулась спина, поредели и пожелтели зубы, а тело усохло, став похожим на мумию. Лишь глаза, видевшие как десятилетия складывались в века, оставались по-юношески зоркими, ведь видела она сразу оба мира – человеческий и божественный. Забылось со временем ее имя, и люди звали ее просто Сивилла, что значит прорицательница.

Нашла она приют в пещере у храма Аполлона рядом с городом Кумы, и потянулись туда желающие узнать будущее. Разные люди приходили: бывали тут хитрые купцы, интересующиеся, будет ли удачной торговля, приезжали цари, выбиравшие на кого обрушить свои войска. Побывал в пещере богоравный Эней, искавший место для поселения немногих уцелевших троянцев. Сама же Сивилла крайне редко покидала свое мрачное жилище.

Знал это римский царь Тарквиний, оттого и удивился, когда на пороге его дворца возникла сгорбленная фигура. Опираясь на посох. Сивилла доковыляла до правителя и произнесла:

– Редко стал являться ко мне золотоволосый олимпиец. Не так было в былые годы. Не так… – горько усмехнулась она. Впрочем, не об этом говорить с тобой буду. Когда ко мне приходит бог, то в единую точку сходится прошлое, настоящее и будущее. В такие мгновения я знаю все, что было, есть и будет! Должно быть так смотрят на мир боги, созерцая цельную и истинную суть вещей и людей. Сложно словами передать это чувство, очень сложно. Когда Аполлон явился в последний раз, я смотрела на твой народ. На тысячу лет вперед заглянула я и записала все, что разглядела за горизонтом времени. После я долго и старательно складывала боговдохновенные строки в стихи, чтобы это великое знание обрело достойную форму. Вот они!

Достав из-под плаща перевязанные золотой лентой свитки, Сивилла показала их царю:

– Девять книг с пророчествами о будущем Рима!

– Ты их даришь мне? – удивленно произнес Тарквиний.

– Нет, – рассмеялась старуха. – Знания нельзя дарить, а то кто их станет ценить? Я их продам тебе!

– И дорого ты ценишь свои книги?

– Три сотни золотых.

Царь аж поперхнулся от возмущения.

– Да за эти деньги можно новый дворец построить!

– Можно, – согласилась старуха, и подойдя к очагу бросила в огонь три свитка. Оранжевое пламя весело заплясало, пожирая подарок. Пергамент несколько мгновений словно сопротивлялся, оставаясь целым, но вот стал чернеть и, наконец, вспыхнул, обращаясь в пепел.

Сивилла повернулась к царю, взвешивая на ладони оставшиеся шесть свитков.

– А теперь не передумал?

– Меньше книг – меньше цена, сколько ты теперь хочешь? – поинтересовался Тарквиний.

– Три сотни золотых!

– Ты издеваешься? – царь в гневе сжал кулаки.

– Нет! – спокойно произнесла жрица и бросила в пламя еще три свитка.

Царь подался вперед, словно хотел выхватить из огня книги, но они уже ярко пылали. Будто зачарованный, смотрел римлянин, как гибли пророчества, которые могли изменить ход истории.

– Так ты будешь покупать, или я зря такой путь проделала? – ехидно поинтересовалась старуха и подняла руку со свитками над огнем, готовясь кинуть последние свитки в жар.

– Триста?

– А ты догадлив, – жрица тихонько засмеялась, глядя, как играют желваки на царских скулах.

Любопытство победило, и царь, скрипя зубами, отсчитал в руки жрицы нужную сумму. Спрятав мешочек с монетами под накидку, Сивилла повернулась и вышла. Миг – и растворилась она на городской улице, словно ее никогда и не было.