Игнат Черкасов - Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга первая

И хоть с сожалением он наблюдал за бойней на улицах между силовиками и силовиками иностранных ведомств с поистине русским размахом, в душе он понимал, что дело уже кончено. Судьба этого народа, этой страны и целого мира решена еще час назад. Как говорил русский классик – «Дом, раздираемый изнутри, не устоит». Признаки закрытого контура на улицах он не мог увидеть, да и не их это поле деятельности. В такой стране разборки на улицах это как пыль в глаза, после чего нож в спину в кабинете Кремля. Вся ирония в том, что на этот раз, псы разделят участь своего хозяина. Как сказал куратор, процитировав философа давно минувших дней – «Рим предателям не платит». Но что больше поражало Инферно, при встрече с этими самыми предателями из высоких кабинетов, с серьезными пагонами и алчными монополистами у них в глазах читался один страх. И не перед этой беззубой властью, а перед той самой хищной фракцией, которая одной рукой жмет их руку, заверяя в вечной дружбе с хищной улыбкой до ушей, а в другой руке за спиной держит нож, ожидая момента. Но зная и всё, понимая, всё равно верят и стоят на коленях перед западными господами и ради чего?! За жвачку и джинсы, грубо говоря. Инферно поражала их слепота, ведь с ними в приличном обществе даже дел никаких не ведут, все договорники не в закрытых клубах, а в высоких коридорах, подальше от джентльменов и лордов, прям как с ним, с инструментом, по сути, расходным материалом, коим он, несомненно, и являлся. Что наводило на достаточно явный вывод об их не радужной перспективе в ближайшем будущем.

Справедливости ради, были и те, кто знал, как играть в эту игру и главное с кем играют. Судя по приоритетности целей в списке на ликвидацию, у Инферно сложилось впечатление о кастах в руководстве России. Дело вот в чем, наемник не первый раз работает по списку и что касается стран прогрессивного и инклюзивного запада, Африки и любой из Америк, там как список не крути, приоритетность у всех целей одинакова. Все просто, нет идейных расхождений, только цена вопроса и истекшая гарантия ресурса. В России же, что касается касты чиновников, чем дальше от кормушки, тем выше приоритетность цели, то есть несет реальную угрозу срыва операции. Каста силовиков аналогично, только в иерархии звезд. Перевелись нынче Суворовы, Кутузовы и адмиралы как Ушаков.

Но лично Инферно хватило и майора из местного МВД, даже не ФСБ. Благодаря оперативной работе майору удалось его вычислить. Хоть сверху и была крыша от западных партнеров, и майору выдали запрет на захват. Но мужик оказался тертый калач и идейный, видать советской школы еще, потому и майор до сих пор, и выдвинулся с местным ОМОНом на задержание. Но и Инферно был идейным, хоть и с радикально отличной идеей. А что бывает, когда встречаются две идеи?.. Бойня. Майор не смог остановить Инферно и подарить ему, такую желанную им, смерть в яростной схватке. Пришлось, как всегда, сделать все самому.

– Сережа.

Снова этот добродушный голос.

– Кто ты? Где ты? Покажись.

Инферно не испытывал страха пред таинственным голосом, скорее тихий стыд, но больше его переполняло любопытство.

– Я частица Бога в тебе.

– Совесть что ли.

Скорее констатировал факт, нежели спросил.

– А где ты была, когда я творил все это? Почему не остановила!

– Там же, где ты меня и оставил. В твоей юности, когда мне ты предпочел холодный расчет и амбиции зверя. На протяжении всех этих лет ты заливал меня кровью и закапывал трупами своих жертв, ведомый ненавистью и звериной яростью к своим собратьям. Лишь несколько раз твое сердце воззвало ко мне, когда ты испытывал боль потери, когда наблюдал смерть невинных и когда сам пролил кровь ни в чем не повинных людей из мести. Но мой отклик оказался тебе не по вкусу. Боль осознания содеянного ты не захотел принять и прогнал меня вновь. А остановить человека нельзя, это нарушает его свобода воли. Силком в рай не затащишь.

– Ты про семью полковника. Ты и про это знаешь?

– Я часть тебя, я знаю всё.

– Тогда ты должна знать, что я искал свой путь в этой жизни и был убежден, что нашел его.

– Только это тебя и спасло.

– Спасло? О чем ты? Я был в аду! По-твоему, это похоже на спасение?

– Тебя спасли твоя убежденность и твоя решимость. Ты познал мир, принял его и занял в нем свою нишу. Ты был всегда честен с самим собой и отдавался своему идеалу, санитару мира, до конца. Избери ты веру в Бога, а не в человека и, прожив жизнь с такой же убежденностью и решимостью, стал бы святым. Потому говорю, только это тебя и спасло. А в аду ты не был, лишь коснулся края его бытия. Попав в ад, люди с ним соединяются в пороках и страстях. Ты лишь почувствовал, в преддверии ада, послевкусие своей жизни.

– Теперь это со мной навсегда? Это послевкусие.

– Здесь нет времени, но это часть тебя будет, пока будешь ты.

– Тогда как мне это исправить?

– Здесь уже поздно, что-либо исправлять, здесь дают отчет за пережитую жизнь перед лицом совести.

– Почему ты меня не осуждаешь, ведь я только сейчас понимаю что натворил.

– Врач не осуждает больного, он ему помогает излечиться.

– И как ты мне поможешь?

– Я помогу тебе осознать всю пережитую тобою жизнь, все мысли, все слова, все поступки.

– И как мне это поможет?

– Так же как помог ад.

– Что?!

– Если бы ты не коснулся его границ и не испытал его ужаса на себе, ты бы мне никогда не поверил. Повторюсь, сила твоего убеждения и решимости сродни упорству, но если упорство признак самодурства, то убеждение и решимость признак веры. И лишь показав тебе преддверия ада, можно было переломить силу твоей веры в него. Тоже касается и твоей жизни, на примере добра, ты увидишь зло. Так тебе это поможет.

– Так это значит, ты меня в ад спустила?

– Все что я делаю, все ради пользы человека. Людей без всякой веры, ведущих животный образ жизни, ад не стесняется и не прячет своего истинного обличия. Людей же веры, но заблудших, ад приманивает страстью, которая преобладает над человеком больше всего. В твоем бы случае похотью.

– Действительно хорошо меня знаешь. Тогда давай лечиться.

И снова пелена перед глазами, но на это раз не света, а его жизни. От самого рождения и до самого конца. День рождения и первые года неосознанной жизни пролетали за секунды. Но с каждым новым годом время все сильнее и сильнее замедлялось. И уже с шести лет его жизнь шла секунда в секунду. А с девяти все чаще останавливалась на паузу осознания своих непреднамеренных поступков, и к каким последствиям они приводили, даже спустя десятилетия. В конкретный раз это было разбитое сердце девушки, по имени Катя, которую балуясь, поцеловал Сережа, когда им было по девять лет. Ему были открыты первое смущение девочки, потом симпатия на протяжении многих лет, после надежды общаясь с ним и переживания, не видя отклика в его сердце и наконец, разбитое сердце после встречи его в обнимку с другой. Но хрупкое сердце, хоть и разбито, но продолжало питаться надеждой. Но даже пересев к нему за одну школьную парту, он продолжал ее не замечать. Все надежды умерли в тот день, когда прямо на уроке, он неожиданно встал и страшно избил, сзади сидевшего одноклассника. С того дня она его больше не видела. А после подружка помогла, втянув в молодежную и популярную субкультуру Эмо и суицид через четыре месяца депрессии.

Читать дальше