Игнат Черкасов - Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга первая

– Ради оценок.

– Вот именно, но это еще полбеды.

– А в чем заключается вторая половина?

– Ты мне ответь.

– Учителя.

– Что учителя? Можно по конкретнее, прям как для нерадивого.

– Ха-ха-ха, подколол. Ну как они учат.

– Ну и как же?

– Пичкают знаниями, учительница по английскому сама так говорила.

– И чем это плохо?

– Ну, судя по себе, тем, что я ничего не знаю.

Оба рассмеялись.

– А ты вообще умеешь нормально отвечать на вопрос?

– А что не так?

– А то, что ты отвечаешь вопросом на вопрос. В чем прикол?

– А в том, что так ты лучше все запомнишь, своя шкурка к телу ближе.

– Опять это твое образное мышление, а можно его обернуть во что то, что можно потрогать.

– Это манера обучения древнегреческого философа, который в такой манере вел все диалоги. Ни на один вопрос сам не отвечал. Зная ответ, он наводящими вопросами подводил ученика к правильному ответу. То есть ученик, мало того, что вовсю рассуждал во время диалога, так и в итоге сам отвечал на свой же вопрос, в уже удобоваримом для себя виде. От того своя шкурка к телу ближе. И раз уж мы вышли на древнегреческую философию грех не упомянуть об их виденье обучения. Они в ученике видели не пустой сосуд, который нужно напичкать знаниями, а факел, который нужно разжечь.

– Про сосуд понятно, а что с факелом?

– Факел это жажда знаний, распалив который, ученик и после завершения обучения продолжал изучать и познавать окружающий мир.

На такой манер проходили все их вечера. И с каждой новой встречей, после каждого нового откровения, Сережа все сильнее и сильнее ощущал пламя факела в своем сердце. Но помимо этого, подспудно, протекали процессы, которые меняли парня. Открыв свое сердце и распалив его жаждой к знаниям в корыстных целях, чтобы в итоге обыграть Ловцова, помимо знаний он впустил в себя множество идей, образов видений мира и разного характера отношения к людям. Не до конца сформировавшись как личность, не имея, морального иммунитета его разум и сердце жадно поглощало чужие идеи и ценности, метались от одного к другому, внося смуту, в еще не окрепшее сознание Сережи. С каждым последующим днем, все яснее представляя картину мира и как все в нем устроено, видя всю несправедливость, алчность, лицемерие и глупость мироустройства в сердце парня начала разжигаться ненависть к этому миру и его осуждение. Юра Ловцов видел и знал, что происходит с Сережей и что именно он испытывал, на каждом из этапов, ведь Сережа шел по его карте, вернее не шел, а догонял на правах слабого. Имея определенный опыт, он прекрасно понимал, что под видом благовидных бесед, каждый из них вел подспудную игру против другого. Уже до конца извращенная фантазия Юры ясно представляла картину будущего, на которой два товарища жмут друг, другу руки дружелюбно улыбаясь, и как каждый из них прячет вторую руку с ножом за спиной. Но надежда умирает последней и такой надеждой для Сережи стала история об Иисусе Христе и его религии.

– Что ты слышал о христианстве?

– Самая распиаренная религия, противоречия ветхого и нового заветов, педофилы в рясах, что конкретно тебя интересует?

Сереже не понравилась ирония Юры в такой важной для него теме.

– Например, как христианство дожило до наших дней?

– А что ему будет?

– Ты на мне снова испытываешь, чью то философию или тупо злишь?

– Ладно, ладно. Ну, был один такой хиппи, вовсю пиарил любовь, равноправие, мир во всем мире и жвачку. Но мир был еще сыроват для таких идей, да и люди проще, вот и вздернули выскочку.

– Допустим, а что на счет последователей?

– Последовали за ним, при том в буквальном смысле.

«Зря ты язвил, расслабился и попался» – подумал про себя Сережа.

– То есть в буквальном смысле и все?

Юра немного опомнился, но по инерции продолжал.

– Ну да. А что тебя смущает? Время было жестким и с пацифистами, особо никто не церемонился.

– Меня смущает тот факт, что если его последователи, буквально отправились за ним, то тогда кто продолжил их дело, кто распиарил, как ты выражаешься его видение образа мира и порядка, кто распространил христианство, если всех истребили?

Тут Юра понял, что не получится отшутиться. Так же он понял важность этого вопроса для Сережи и ощутил в нем надежду, которую непременно следовало растоптать. Природа их отношений была двойственная и лукавая с обеих сторон. Со стороны Сережи была смута, он уже не стремился вывести Ловцова на чистую воду перед парнями с секции, более того уже давно стыдясь этой глупой и непрактичной затеи. Он понимал, что запутался в пучине знаний, но так же понимал, что остановиться уже не может и отчаянно искал, на что опереться в идейном плане, чтобы спокойно двигаться дальше. Со стороны Юры был как всегда расчет на то, что, имея за спиной, лично взращенного в интеллектуальном смысле и по содержанию конкурента в лице Сережи, он будет держать Ловцова в тонусе, своими жалкими попытками его обыграть. На праве слабого постоянно догонять и в силу своих амбиций пытаться его обойти. Каждый такой спор, Юра воспринимал как вызов, на который отвечал и впоследствии беспощадно давил своего оппонента, часто даже после капитуляции того.

Но в этот раз было все иначе, больно серьезную тему затронул Сережа. «Принизить тему не получилось, а значит, теперь он ее точно поднимет на обсуждение, да чтоб ты сдох урод» – думал про себя Юра. Он всегда мысленно унижал человека, который выводил его из равновесия, чтобы не терять в своих глазах чувство собственной важности и превосходства. Если же собеседник делал это намеренно, Ловцов выдерживал паузу, давая себе время на созерцание успокоительной мысли, в которой с головы до ног измазывал в грязи этого плебея, а после топил в дерьме, до полного своего успокоения, а после любезно переспрашивал вопрос. С Сережей он проделывал эту терапию уже ни раз и с каждым последующим разом, она его успокаивала все меньше и меньше.

«Ну что щенок, давай схлестнёмся, в любом случае ты работаешь на мой опыт, развиваешь мой образ мысли, а лично тебе, это ничего не даст, уж я об этом позабочусь» – решил про себя Юра.

– Наверняка трудно сказать, но судя по всему плебеи, от того религию и переполняют противоречия, люди то не шибко умные были. Наверняка много отсебятины добавили, в итоге и получился винегрет. Притом винегрет только в укороченном варианте дошел до наших дней. Ведь если вспомнить историю, а именно как император римской империи Константин принял христианство и сделал его официальной религией, становиться многое ясно. А именно, при принятии любой религии нужны догмы, свод правил, то есть не делай то, не делай это и все в таком духе. И тут началось самое интересное, что взять за фундамент, на чем будет зиждиться христианская религия. Как оказалось, материала, более чем достаточно, как ни как триста лет прошло. Но была одна загвоздка, вернее целых одиннадцать или пятнадцать, может даже больше, точно не помню.