Екатерина Корзухина - Выжить в заражении

Карие глаза, уставшие (или мне так кажется), немного пухлые губы, щеки, которые я ненавидела, потому что всегда мечтала о скулах. Но, даже исхудав, я осталась при ненавистных щеках. На голове хаос и неразбериха, потому что по-другому волосы мои не умеют. В общем, я готова!

– Ну, ты права. – Вынес вердикт Стас. – Я тоже вот надел новые кроссовки и новую футболку.

Мы засмеялись и пошли на выход. Я достала ключ из кармана безрукавки и заперла дверь.

– В «Красное&Белое»? – Спросила я, когда мы спустились к машине друга.

Это был довольно старый, но ухоженный песочного цвета Пежо. Стас сдувал с него пылинки, не жалея вкладывал в него чуть ли не всю зарплату.

– Думаю, да. – Друг открыл машину и сел за руль.

Я, недолго думая, завалилась вперед и пристегнулась.

– Музыку в студию! – Щелкнула я пальцем.

Стасик закатил глаза и подключил телефон. Запела моя любимая композиция «Вдохни» и я начала подпевать.

– Вниз по серпантинам

Пропитана дымом квартира

Липкая паутина и отсюда не уйти нам.

Мои грехи и пороки, тебя ждут на пороге

И мы их любим и верим,

Ну так чего ты стоишь, открывай двери.

Вдохни. Почувствуй себя ближе к звездам.

А вот и они, другой, но такой сладкий воздух.

Пойми, твой мир мой одинокий остров

Я знаю все твои тайны, я самый главный твой страх!

Стас тоже подпевал, пока ехал. Эту песню когда-то он скинул мне, когда еще все было хорошо, а о зомби мы знали только в фильмах. Seemon – исполнитель песни, крепко запал у меня в сердце, и вот уже несколько лет я узнавала эту композицию по первых трем аккордам. Как же точно она отражала состояние души в некоторые моменты моей жизни.

– Твой мир – мой одинокий остров. – Прошептал Стас, когда песня закончилась.

– Чего ты? – Сделала я вид, что не расслышала.

– Да говорю, трек шикарный. – Улыбнулся друг.

Мы неслись по Карла Маркса, точнее уже подъезжали к нашей школе №5. Ограждения военные уже успели передвинуть, а потому зараженная территория постепенно уменьшалась. Впереди замаячили военные, мол, разворачивайтесь, поэтому Стас свернул на Одоевского и затем на проезд Максима Горького. Он затормозил около магазина.

– Я возьму, а ты жди. – Предложила я.

– Пошли вместе. – Поправил друг.

– Ок.

И мы направились к рядам алкоголя. Удивительное дело, но какая бы катастрофа не произошла, чтобы не случилось эпохального, алкоголь всегда будут продавать. Да еще и с таким разнообразием, что и в мирное время такого не увидишь. Вот и сейчас мы брели между рядами алкоголя и не могли остановиться на чем-то одном. Одни ряды сменялись другими, вино – водкой, а та, в свою очередь, упиралась в пивные полки.

– Что будем-то? – Озадаченно посмотрела я на друга.

Стас взял в руки бутылку чего-то дорогого. И начал ее вертеть.

– Мы с тобой не часто расслабляемся, давай-ка чего подороже и позабористее.

– Ты видел эту четырехзначную цену на бутылке? – Возразила я.

Собственно, становилось очевидно, что сегодня Стас купит именно ее. Не возьмет с меня ни копейки, потому что это он. Мой добрый и по-джентельменски воспитанный друг. Я лишь пожала плечами и пошла к кассам. Я доверяю ему на все сто. Если он хочет эту бутылку, значит она будет восхитительно вкусной этим вечером. А еще она опустеет.

Через часа два мы стояли неподалеку от общаги, чтобы утром Влад не ходил пешком за машиной к черту на куличики.

– А вообще знаешь, я вот всегда на тебя смотрю с восхищением. – Слегка захмелевшим языком выражался Стас.

– Так, ты дошел до стадии «Ты меня уважаешь?» – Засмеялась я и сделала еще глоток.

Стоит отметить, что бутылка весьма забористая. А еще вкусная, а еще бесконечная. Потому что нам уже хорошо, а жидкости еще полбутылки. Шикарно!

– И ничего я не дошел. – Дернул головой парень. – Просто ты столько на себя взвалила. Ты! Хрупкая девочка. Даже я, признаю и каюсь, но не готов к такой ответственности. Серьезно. Я лучше помогу тебе и буду рядом в любом качестве, но не на твоем месте.

– Спасибо конечно. – Я подняла глаза на друга. – Я не могу по-другому. Это все потребность быть на виду, показывать свою нужность. Вот зачем мне это все нужно? Я не могу ответить нормально. Просто нужно и все. И я не знаю, что бы делала без этого всего. Я без этого никуда уже. Я лучше потеряю душу, человечность, но буду в центре событий. – Я сделала мощный глоток и протянула бутылку Стасу.

– Я знаю, поэтому всегда буду рядом, чтобы ты не осталась без души. Дьяволу ее не надо продавать, но мне можешь оставить.

Он подмигнул мне и отпил.

– А знаешь, все не так и плохо. Мы живы, сидим в машине, пьем и общаемся обо всем, что только можно. Разве до этого всего мы так делали бы с тобой? Эта вся ситуация, с этими зомбаками, с этими добровольческими отрядами, с этими военными и Ильичом, помогла посмотреть на жизнь в другом ключе.

– Красиво завернул. – Засмеялась я и погрустнела.

Стас поставил бутылку между ног и протянул руку ко мне, за подбородок он поднял мое лицо. И посмотрел прямо в душу. Господи, я опять тону в этих глазах. Снова и снова я теряюсь в них, завлекаемая силами того еще притяжения.

– Не грусти. Все будет хорошо.

– Будет, конечно. Только не сейчас. – Я кое-как оторвалась от его двух океанов и добавила музыку. – Как хочешь, а я хочу в люк вылезти и поорать.

Не дожидаясь одобрения, я открыла люк в потолке машины и вылезла в него. Не помню, что я пела, но одно резкое движение заставило меня рухнуть назад в машину.

– Ты чего?

– Расскажи о том парне.

– Каком? – Нахмурилась я, догадываясь, о ком идет речь.

Стас посмотрел на меня так выразительно, что я поняла: истории быть. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сейчас я погружусь в свое прошлое. Сейчас переживу все еще раз, но пока еще не поздно, я хочу прочувствовать то, что не хочу признать.

Я ощущала Его каждой клеточкой своего тела. Так бывает, когда очень любишь человека, когда не смыслишь без него жизни. Это бывает однажды. Мне этого никто не говорил, но я знала. Кажется, это одна из тех вещей, которые заложены в нашем мозгу с рождения. Передается при рождении.

Многие это переживали, достаточно представить следующую картину: ты полюбила (тебе так кажется на тот момент), в животе бабочки, мысли в облаках, улыбочка дурочки на лице, а глаза мечтательные. А потом однажды ты теряешь эту любовь. Резко так, как ножом нить перерезали.

– Нам надо расстаться. – Сказал он тогда.

Он знал, что я в курсе его новой девушки. Не знаю, сколько продолжалась его игра в прятки. Просто однажды на работе у меня девочка одна спросила:

– А твой благоверный романтик. Цветы вон вчера тащил. У вас дата была какая-то?

Как сейчас помню: мне едва хватило сил улыбнуться и кивнуть, возможно, что-то даже сказать утвердительное. А потом я пошла в туалет. Набрала трясущимися руками его номер и начала звонить. Каждый гудок делал дыру в груди все больше, похоже было на игру: гудок – удар и дырочка, второй – дыра растет, третий – это уже пропасть… на тот момент, когда он наконец-то ответил, от груди осталась черная дыра, которая сама себя поедала, а заодно и меня. Ноги уже не слушались и я стояла на них каким-то чудом.