Александр Черенов - 1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга вторая

– Я могу подумать?

Кресло не помешало моряку почувствовать себя в строю.

– Конечно!

Рейхсфюрер не поскупился на «овечью шкуру», которой он старательно задрапировал «крокодилью сущность» своего предложения. Хотя с «крокодилом» мирно уживалась и другая составляющая: гросс-адмирал был нужен рейхсфюреру. Если и не как военачальник, то как объект симпатий Запада.

– Только, дорогой гросс-адмирал…

Гиммлер выразительно постучал по стеклу наручных часов.

– Я понял Вас.

Дёниц решительно «оперпендикулярил» тело уже стоя.

– Я свяжусь с Вами…

Две лавины войск – с запада и востока – устремились навстречу друг другу, а заодно и судьбе. На роль лавины русские претендовали в гораздо большей степени. Они выходили на линию размежевания на более широком фронте и большей массой войск. Западные союзники ни широтой, ни массовостью похвастать не могли: Сталин был прав, когда обозвал это их мероприятие «желанием застолбить участок». Но, хотя бы участок они «застолбили», и теперь перед Эйзенхауэром во весь рост встала проблема «направления главного удара»: ограничиться демонстрацией намерений – или взяться за русских всерьёз?

И Черчилль, и Трумэн, и подчинённые генералы с маршалами и фельдмаршалами советовали действовать по обстановке. То есть, в зависимости от того, как будут вести себя русские, и насколько глубоко они зайдут в своей решимости отстаивать дипломатию на поле боя. Пока у Эйзенхауэра не было оснований сомневаться в этой решимости. И всё – потому, что русские ещё ни разу не дали ему их.

Двадцать пятого апреля случилось то, что должно было случиться, то к чему шли не только стороны, но и естественное – пусть и в своей неестественности – развитие событий.

В пятнадцать часов тридцать минут в полосе, занимаемой Пятой гвардейской армией, в районе Стрела, на реке Эльба, части 58-й гвардейской дивизии встретились с разведгруппой 69-й пехотной дивизии 5-го армейского корпуса Первой американской армии. Ни одна из сторон почему-то не спешила заключать друг друга в объятия. Хотя, почему это «почему-то»: как минимум, с русскими всё было ясно. По всем армиям, находящимся в зоне досягаемости союзников, был оглашён приказ о повышении бдительности в отношении «товарищей по оружию». Объяснялось это просто: возможны провокации, потому, что «сколько волка ни корми, а капиталист капиталисту – «друг, товарищ и брат».

В итоге, с каждого берега Эльбы союзники смотрели друг на друга не только в бинокли, но и сквозь прицелы винтовок и автоматов. Возможный исход уже не удивлял: несостоявшийся акт «непрошенной союзнической помощи» американского генерала Симпсона всем «заинтересованным лицам» Красной Армии осветили во всех подробностях. Особенно впечатлял характер «тесного взаимодействия» американцев и немцев, в том числе, и СС. Поэтому большой разъяснительной работы по части коррекции взглядов на союзнические обязательства проводить среди красноармейцев не потребовалось: начальство лучше знает, в кого стрелять.

Американских солдат и младшее офицерство такой расклад смущал заметно больше. Ведь им всем объявили о том, что встреча с русскими произойдёт под Лейпцигом. Что это будет согласно договорённостям со Сталиным. Что это будет встреча союзников, товарищей по оружию. И вдруг их погнали, как на пожар, «на бегу» заняли «неожиданно оставленный немцами город – и рванули на Эльбу с явным намерением перемахнуть её! Зачем? Что изменилось? Американцы – даже солдаты – более свободны в нравах, и поэтому вопросы не задержались в их головах, и вскоре уже соскальзывали с языков.

Пришлось начальству «просветить» войска о «коварных замыслах русского медведя», которой якобы растоптал все прежние договорённости, не хочет считаться с американскими интересами в Европе, а, напротив: старательно насаждает безбожный коммунизм. «Сталин готовится к броску на Париж и Рим!». Объяснение «хромало»: какое дело американским солдатам до состава правительств в Польше, Венгрии, Болгарии, Австрии, Румынии? От Гитлера и прислужников их освободили? Освободили! А дальше пусть разбираются политики: армия своё дело сделала!

Но, какой-никакой, фундамент для приказа объяснение подготовило: «русские – враги демократии и свободной Европы». И сдавать свои позиции – в том числе, и буквально: американским войскам – они не намерены. А ведь ещё русский писатель Макс Горки однажды верно заметил: «Если враг не сдаётся – его уничтожают!» Враг был в наличии, он не сдавался – оставалось лишь последовать совету писателя!..

… – Сэр!

Перед командиром разведчиков квалифицированно пригнулся здоровенный сержант.

– Мы связались по рации со штабом дивизии.

– Штаб дивизии связался со штабом корпуса…

Несмотря на вроде бы неподходящую обстановку, капитан рассмеялся.

– А теперь ты скажешь, что штаб корпуса связался со штабом армии?

– Так точно, сэр! – не улыбнулся сержант: не положено.

– И?

– Оттуда передали, что на том берегу реки оборону держат… то есть…

Сержант видимо смутился, и капитан пришёл на помощь.

– … Тот берег реки занимают…

– Так точно, сэр: занимают войска Пятой гвардейской армии русских.

Искривив гримасой щеку, капитан подёргал себя за мочку уха.

– Значит, мы вышли на их разведчиков?

– Похоже, что так, сэр!

– Что ещё передали?

– По данным воздушной разведки…

– ???

– Немцев, сэр!

Уточнение тут же сняло вопрос в глазах капитана. Полёт американских самолётов над русскими войсками представлялся куда менее вероятным, чем «братская помощь» американцам со стороны немецких лётчиков. В войсках уже было известно о том, как русский маршал Жуков «обрезал» генерала авиации Спаатса, который заявил: «Американские самолёты будут летать везде, где пожелают!». «Над нашей зоной вы летать не будете!» – окаменел желваками маршал. И после нескольких «ошибочных» зенитных обстрелов, а также совсем даже не условных воздушных боев с летальным – чтобы больше не летали! – исходом, американцы как-то сразу поняли, что маршал совсем даже не пошутил.

А ещё в войсках стало известно о том, что неожиданно устанавливается и даже ширится сотрудничество с вчерашним врагом. В армейские штабы зачастили высокопоставленные немецкие генералы – и там их принимали, пусть и без дружеских объятий, но вполне радушно. Предположение о том, что дружба эта – неспроста, уже очень скоро подтвердилось. Американцы и англичане «неожиданно» перестали встречать хотя бы условное сопротивление со стороны даже превосходящих сил противника. Немцы «по-товарищески» и даже «по-братски» уступали им дорогу, оружие и самих себя. Условие подразумевалось только одно: «спаси и сохрани!»