Александр Черенов - 1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга вторая

– У Вас есть другое средство, мистер Трумэн? Или Вы одобряете аппетиты мистера Сталина?

Трумэн покривил лицом.

– Ну, вообще-то, я рассчитывал прижать Сталина деньгами… Но, пожалуй, Вы правы: надо сочетать методы. Одно не только не противоречит другому, но и будет дополнять его. Я согласен, дорогой премьер.

Черчилль облегчённо пыхнул сигарой.

– Тогда не посчитайте за труд озадачить Эйзенхауэра, Гарри. Этот человек не очень прислушивается не только к голосу Лондона, но и к голосу разума.

Трумэн улыбнулся – сама непосредственность – и в очередной раз обработал плечо Черчилля.

– Имейте снисхождение, дорогой премьер: «тяжёлое наследие войны за независимость»! Так сказать, «генетическая память»!

Сигара свесилась с губы Черчилля: Трумэн, оказывается, способен при случае неплоско пошутить! Вот тебе – и мелкий лавочник! Отсюда – вывод: с этим господином надо «держать ухо востро»!

– Не сомневайтесь, дорогой Черчилль.

Трумэн уже не улыбался.

– Я сделаю всё, что надо. А Эйзенхауэр сделает всё, что будет надо мне…

– Разрешите, товарищ Сталин?

Антонов и начальник Оперативного управления Генштаба генерал-полковник Штеменко застыли на пороге кабинета Верховного. Время было неурочное для доклада, и Сталин понял: случилось что-то чрезвычайное.

– Проходите.

– Товарищ Сталин…

Антонов и Штеменко даже забыли поздороваться – лишний довод в пользу серьёзности визита. Даже Берия, «прописавшийся» в кабинете вождя, «проникся осознанием». А, уж, он бы в другое время не упустил случая «обратить внимание батоно Сталина»!

– … американские войска нарушили зоны оккупации, установленные протоколом ЕКК от двенадцатого сентября сорок четвёртого года.

Сталин обработал тяжёлым взглядом лица генералов, словно это они нарушили границы и протокол. Некоторое время отсутствовал взглядом, после чего принялся курсировать на траверзе генштабистов. Наконец, он остановился напротив Антонова.

– Где именно?

– Разрешите?

Антонов покосился на сложенную вчетверо карту, зажатую у него подмышками. Сталин молча кивнул головой – и Начальник Генштаба быстрым шагом подошёл к столу, где и «развернул оперативную обстановку».

– Американские Первая и Девятая армии вторглись…

– ???

– Да, товарищ Сталин, – не испугался Антонов, – коль скоро это наша территория, то именно «вторглись»!

– Продолжайте!

– … вторглись в Тюрингию и Саксонию в Германии, а также в зону нашей ответственности в Чехословакии. Вот здесь и здесь.

Антонов ребром ладони отметил точки на карте.

– И у нас получается…

Сталин выразительно посмотрел на Антонова, и тот не задержался «с эстафетной палочкой»:

– … что союзники, товарищ Сталин, уже перемахнули линию Вербен – Магдебург – Дессау – Вурцен. Галле и Лейпциг остались уже глубоко в тылу их наступающих войск. Наши Галле и Лейпциг, товарищ Сталин!

Посасывая «сухую» трубку, Сталин медленно прошёлся по кабинету.

– А что – в Чехословакии?

Ладонь Антонова сместилась по карте к северу.

– Здесь, товарищ Сталин, пользуясь «благосклонностью» Кессельринга, Третья американская армия генерала Паттона также серьёзно продвинулась за разграничительную линию. Для обеспечения максимального успеха ей даже передали Пятый корпус из армии генерала Ходжеса. Не встречая никакого сопротивления со стороны войск фельдмаршала Шёрнера, американцы захватили Пльзень, и вышли на линию Пльзень – Карлсбад.

Не отрываясь от карты, Антонов деликатно откашлялся.

– Таким образом, товарищ Сталин, на сегодня разграничительная линия между Красной Армией и союзниками проходит: в Германии – с севера на юг по линии Ратенов – река Хафель – Бранденбург – Белиц – Кропштедт – Виттенберг – река Эльба – Торгау – Мюльберг. В Чехословакии, как я уже докладывал – по линии Пльзень – Карлсбад, несмотря на то, что соглашением разграничительная линия должна быть такой конфигурации: Ческе-Будейовице – Линц. То есть, соглашение уже серьёзно нарушено, и, судя по действиям американцев, они не собираются «останавливаться на достигнутом».

В отличие от соратников: Молотова, Берии, Маленкова, заметно впечатлённых информацией, Сталин не спешил ударяться в эмоции. Какое-то время он продолжал «маневрировать» за спинами руководителей Генштаба. Наконец, на небольшом удалении от генералов, вождь «угомонился».

– Что имеют против нас союзники?

Фраза вышла двусмысленной, но политика не входила в компетенцию начальника Генерального штаба. И поэтому Антонов «всего лишь» доложил расстановку сил.

– «На нас», товарищ Сталин, вышли три американские армии: Первая, Третья и Девятая. Правда, вышли только передовыми частями: основные силы – далеко позади.

– «Застолбили участок», – усмехнулся Сталин.

– Так точно, товарищ Сталин. С юга их подпирает немецкая Группа армий «Центр».

– «Подпирает»? – ещё раз не поскупился на иронию вождь.

Антонов тоже усмехнулся.

– Я бы даже сказал точнее, товарищ Сталин: поддерживает.

Несколько мгновений Сталин молчал.

– А что – у нас?

– У нас по всему фронту… виноват, товарищ Сталин…

– По всему фронту, – поддержал Верховный.

– … Мы соседствуем с американцами следующими войсками: Шестьдесят первая армия, Первая армия Войска Польского, Седьмой гвардейский кавкорпус, Четвёртая гвардейская танковая армия Лелюшенко, Шестой гвардейский мехкорпус, Тринадцатая армия генерала Пухова, Пятая гвардейская армия генерала Жадова.

– Неплохо, – одобрил расстановку Сталин.

Вероятно, ожидавший иной реакции, Антонов «ослабил ногу в колене».

– Позавчера, товарищ Сталин, на Эльбу вышли: на фронте Эльштер-Риза – Пятая гвардейская армия Жадова, Тринадцатая армия Пухова, Четвёртый гвардейский танковый корпус Полубоярова, Тридцать четвёртый гвардейский корпус Бакланова, Тридцать второй гвардейский стрелковый корпус Родимцева.

– То есть, мы сузили «дорогим союзникам» пространство для маневра?

– Да, товарищ Сталин.

– И перекрыли им дорогу «в чужой огород»?

– Не совсем, товарищ Сталин.

Антонов виновато опустил глаза.

– Линия – ещё не сплошная, товарищ Сталин…

– Союзники ещё могут просочиться?

– Могут попытаться, товарищ Сталин. На отдельных направлениях.

Сталин задумался лишь на мгновение.

– Но, судя по Вашему докладу, у нас есть, чем радушно встретить союзников? Если в этом возникнет необходимость?

Лицо Антонова разгладилось.

– Есть, товарищ Сталин…

… – Наши ставки растут, дорогой рейхсфюрер!

Шелленберг, как всегда, без доклада вошёл в кабинет Гиммлера, который тот занимал в одной из полицейских казарм Любека. Город был накануне сдачи, поэтому рейхсфюрер не только не привередничал, но и напротив, старался оказаться поближе к охране.