Александр Черенов - 1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга вторая

– Вы верно подметили, граф: я – рейхсфюрер СС Гиммлер!

– И?

– Между мной и портфелем рейхсканцлера стоит только Геринг!

– Уже не стоит.

– ???

– Отстали от жизни, рейхсфюрер! – улыбнулся Бернадотт. – А всё – юдоль кочевая. Берлин, конечно – накануне падения, но кое-что в нём ещё случается. И кое-что действительно случилось. С рейхсмаршалом.

– Что именно?

Столько надежды было в голосе собеседника, что граф рассмеялся.

– Именно то, что Вы и думаете, дорогой рейхсфюрер! Геринг «вылез не по уму» – и был водворён обратно. Да ещё с последствиями: он не только ничего не приобрёл, но и потерял даже то, что имел. По нашим данным – и не только из Каринхалле, но и из Берлина…

Граф многозначительно поиграл бровями: «знай наших!».

– … фюрер приказал арестовать Геринга и расстрелять его.

– Сразу? – комбинированно обрадовался-испугался рейхсфюрер: моментально примерил исход на себя.

Бернадотт равнодушно пожал плечами.

– Не всё ли равно? Вряд ли Канарис много выиграл от того, что его не повесили сразу, вместе с Вицлебеном и прочими. Ведь он до сих пор дожидается своей участи?

Гиммлер «ушёл глазами».

– Н-ну…

– Вот именно, рейхсфюрер! Отсрочка исполнения продлевает не надежду, а страдания. А надежда умерла вместе с Вицлебеном. Даже раньше: двадцатого июля, вместе с дубовым столом – вместо «дубового» фюрера!

Так и в случае с Герингом: этот жирный боров – конченый человек. И не иносказательно – в том смысле, что никто не захочет иметь с ним дело. Геринг – конченый потому, что его обязательно кончат! «На дорожку» – как того же Канариса! Фюрер может забыть написать завещание, даже забыть жениться на Еве Браун, но прикончить этих двух – ни за что! Потому что – дело принципа. А в таких делах фюрер – человек принципиальный.

«Вашими бы устами, да мёд пить!» – говорят в таких случаях. А, если подойти к этому случаю «с другого боку», то вполне уместной была бы и такая фраза: «Как в воду глядел!». И то, и другое – в тему: в тот же день, когда рейхсфюрер собеседовал с графом, а именно двадцать пятого апреля, «в гости» к рейхсмаршалу, во главе компании из трёх рот нагрянул оберштурмбанфюрер СС Франк, руководитель СС в Оберзальцберге. Франк зачитал «подсудимому» телеграмму фюрера – и «подсудимый» тут же стал «осуждённым». Потому что телеграмма была предельно лаконичной и категоричной: «Вашим поведением Вы изменили мне и делу национал-социализма. Кара этому – смерть».

Правда, когда Геринга вернули к жизни – для последующего исхода из неё, как он полагал – Франк зачитал окончание телеграммы: «За Ваши большие заслуги в прошлом, и под благовидным предлогом „тяжёлой болезни“ я снимаю Вас с поста Главкома ВВС». И в благодарность за чуткость рейхсмаршал тут же сделал выбор: перестал быть рейхсмаршалом, а заодно и преемником, орденоносцем, эсквайром и прочая, и прочая, и прочая.

Но теперь уже Франк недооценил бывшего рейхсмаршала. Геринг слишком хорошо знал фюрера и его окружение для того, чтобы поверить в своё чудесное спасение. И он не ошибся. Уже на следующий день, не согласуя «это дело» с фюрером, Борман отправил Франку радиограмму такого содержания: «Когда кризис Берлина достигнет своего апогея, то по приказу фюрера рейхсмаршал и его окружение должны быть расстреляны. Вы должны с честью выполнить этот долг».

Геринг не знал об этой радиограмме, но не только не исключал такого исхода, а и не сомневался в нём. Именно поэтому он дал знак личному камердинеру связаться с верными людьми, часть которых по документам сопровождала ценный груз из Каринхалле, а в действительности застряла на станции вместе с ним. Распоряжение камердинеру отработало дополнительной страховкой: прибывшие СС не остались незамеченными. Да и не собирались оставаться: тихо ходить СС не умели. Особенно, когда этого и не требовалось.

А тут ещё «потерявший бдительность» Франк уже после первой радиограммы рассредоточил своё «войско». Поэтому он только собирался «исполнить свой долг», а люди рейхсмаршала из батальона охраны ВВС уже сработали на опережение. Правда, Геринг был спасён уже не как рейхсмаршал, а всего лишь как частное лицо. Для публичного человека это – драма не меньше, чем петля на шее при всех регалиях…

Ничего этого Гиммлер ещё не знал, но зато он знал теперь другое: одним конкурентом стало меньше. Конкурентом за место между ним и фюрером, а, следовательно, и между ним и авторитетом у англосаксов.

– Ну, вот, видите! – с облегчением выдохнул рейхсфюрер, и смахнул пот со лба.

– Вижу, но этого мало! – покривил лицом Бернадотт. – Вы ведь не можете положить к ногам союзников знамёна вермахта?

– Могу! – решительно выкатил хилую грудь рейхсфюрер.

– …

Граф даже не стал тратиться на полноценную реакцию: ну, не тянул рейхсфюрер на Верховного Главнокомандующего «по состоянию на сегодняшний день»!

– Вы ведь – даже не командующий Группой армий «Висла»!

Довод был серьёзный и болезненный: хоть и сам просил о снятии, а сняли! Значит, не состоялся в качестве полководца. Тем более что рейхсфюреру было известно скептическое мнение о его «полководческих талантах» от высшего авторитета вермахта генерал-полковника Йодля: «Хороший мужик Гиммлер, но Группой армий командует как типичный ефрейтор. По крайней мере, кругозор – не больше».

– Каким образом, спрашиваете?

Глаза рейхсфюрера неожиданно холодно блеснули из-под очков – графа даже мороз пробрал.

– Если меня воспримут в качестве преемника фюрера!

– А…

– Пусть не де-юре: де-факто!

– ???

Бернадотт всё еще «не подключился»: рейхсфюрер до сих пор не предъявил оснований ни на «де-юре», ни на «де-факто».

– Фюрер должен перестать быть фюрером!

– А-а-а!

Понимающая улыбка задержалась на его лице Бернадотта. В следующий момент граф подработал голосу и мимике соответствующим жестом: чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– Ну, это не обязательно, – снисходительно усмехнулся Гиммлер. – Конечно, это был бы идеальный вариант. Но для его реализации нужно «всего лишь» очутиться в Берлине – чтобы тут же очутиться в лапах Мюллера или Кальтенбруннера.

– Это верно, – исполнился понимания граф. – И что Вы предлагаете взамен?

– Фюрера надо дезавуировать! – не стал тянуть Гиммлер. – Он должен перестать быть фюрером в глазах армии и народа! В таком случае его замена не вызовет кривотолков, и будет выглядеть вполне естественной.

– «Дезавуировать»…

Бернадотт ушёл глазами в сторону. Судя по скепсису на лице, граф не слишком потрясался «свежестью и оригинальностью решения». При «возвращении» он немедленно подтвердил это.

– Дезавуировать мало. Да и трудно качественно выполнить эту работу, находясь вне Берлина. Сами знаете, с каким «доверием» относится масса к откровениям «из-за рубежа». Кроме того: а вдруг фюрер написал завещание?