Платон Абсурдин - Писец. История одного туриста

– Чего уставился? Переодевайся! – сказал мне добрый тюремщик.

Я натянул на себя чёрную форму охранника, а шмотки Сэндлера мы кое-как напялили на усопшего мужчину.

– Будем выходить. Натяни шляпу пониже! Ничего не говори и прихрамывай на правую ногу! Вильямс хромал! Служил на флоте и ему на ногу уронили ядро, – не повезло парню! – сказал толстяк и сплюнул.

Я посочувствовал бывшему моряку и мы выдвинулись.

Джонсон закрыл мою камеру, потом он шёл первым, а я хромал позади него.

По дороге толстяк на всю тюрьму отчитывал Вильямса за какую-то провинность – я не слушал его, а думал лишь о том как бы наш план не раскрылся в самый неподходящий для этого момент.

Джонсон крикнул кому-то, чтобы тот подменил Вильямса, и мы вышли на улицу, залезли в карету, которая стояла у тюремных ворот.

– Скажи ему адрес.

Я назвал кучеру адрес и мы поехали домой к Сэндлеру.

Когда приехали, извозчика тут же отпустили.

На первом этаже, сквозь окно, был виден тусклый свет, и я постучал в дверь.

– Кто там? – спросила миссис Сэндлер.

– Твой муж. Открывай! – сказал я.

– Мой муж в Ньюгейте! И не выйдет оттуда никогда! Его выпотрошат как фазана! Проваливай, пока цел, пьяная тварь!

– Надо ломать! Нет времени на пустой трёп, – сказал Джонсон.

Мы с толстяком навалились на дверь, и хотя дверь была крепкой, но она не устояла-таки под тяжестью толстяка – после третьей попытки засов отвалился, а мы с Джонсоном ворвались в дом.

У лестницы стояли миссис Сэндлер и джентльмен с большими усами, которого наша жена называла «милордом». Они с тревогой смотрели на нас, а добрый джентльмен даже обнажил свою шпагу.

– Виконт Уизли, Вы? – спросил Джонсон.

– Джонсон? Вот так встреча! Ты почему здесь? Твоё место в тюрьме! – сказал милорд.

– Я тоже не ожидал увидеть Вас ночью в доме Сэндлера.

Я прикрыл входную дверь и ставни, чтобы наша беседа не стала поводом для лондонских сплетен.

Никто из нас четверых не знал что делать дальше, и я решил взять-таки долбаную инициативу в свои руки.

– Нам нужно кое-что. Мы его возьмём и уйдём.

– Уж не о сундуке ли говорит любезный мистер Сэндлер? О том, который стоит под самой крышей? – спросил виконт.

– О нём.

– Эта скотина думает, что ему позволят оставить детей без гроша! – выпалила миссис Сэндлер. – Хрен тебе, а не сундук! Проваливай! Оба проваливайте!

– Мистер Сэндлер имел удовольствие бежать из Ньюгейта? С помощью Джонсона, несомненно. Джонсон, продажная тварь, всегда готов услужить за пару фунтов, – сказал усатый аристократ.

– Сэндлер не такой жмот как ты, Уизли! Я хоть и продаюсь, но никогда не брал из казны! Я – честный человек! Я продаю свои услуги! А где деньги, которые ты себе присвоил? А? Верни деньги английскому казначейству! И голландскому тоже!

Виконт взмахнул своей шпагой, а Джонсон вытащил большой нож.

Миссис Сэндлер схватила с буфета бутылку за самое горлышко и разбила её об стол, а то, что осталось в её прелестной ручке, она направила на меня. Запахло жареным, знаете ли, хотя печь даже не затапливали.

Но тут из спальной комнаты послышались детские голоса – они звали мать.

– Разбудили-таки! Грязные ублюдки! – сказала миссис Сэндлер.

Она положила своё импровизированное оружие, которым, вероятно, собиралась распороть Сэндлеру его брюхо, на стол.

– Сейчас, мои сладкие! Я уже иду! – пропела она ангельским голоском.

Мы переглянулись, а женщина пошла на второй этаж по лестнице.

Эта толстушка была той ещё штучкой, скажу я вам! Ей богу, «в тихом омуте черти водятся» – это, пожалуй, про неё. «Пальцы в рот не клади» – тоже.

– Кончай с ними! – бросила она виконту и исчезла наверху.

Похоже, она была высокого мнения о бойцовских способностях Уизли, но он сначала замешкался, а потом всё же перешёл в наступление – рванулся в сторону Джонсона и попытался проткнуть его своей длинной шпагой.

Толстяк, хоть и казался неповоротливым, но умудрился-таки увернуться и схватить виконта за самое горло. Тот захотел вырваться, но хватка у Джонсона была железной, такой же, как аргументы Каннингема, пожалуй.

– Мистер Сэндлер, не желаете ли перерезать казнокраду глотку? – спросил толстяк.

– Пусти, скотина! – прохрипел Уизли.

– Давай свяжем его! – сказал я Джонсону.

Мы связали виконта и заткнули ему рот грязной тряпкой.

Джонсон хотел связать и миссис Сэндлер с детьми, но я отговорил его – сказал, что управимся быстрее, чем дети уснут.

Я зажёг свечу в фонаре и полез на чердак, а толстяк остался сторожить виконта Уизли.

Наверху я вспомнил, что у меня нет ключа.

Я увидел, что сундук пытались вскрыть – вокруг валялись инструменты – видимо, это Уизли проявил усердие, но замок оказался крепким, а криминальные навыки виконта оставили пожелать лучшего.

Я попытался сам взломать сундук, но меня, как и виконта, постигла неудача – надо сказать, вещица была сделана на совесть.

Возиться с ней времени не было – нужно было поскорее убираться. Оставалось только взять сундук с собой. Но он был тяжёлым и неудобным для транспортации – я не мог спустить его вниз.

Я вернулся на первый этаж и позвал Джонсона на помощь, а толстяк взял и притащил с собой на чердак Уизли – не хотел оставлять его одного в кухне.

– От этих долбаных аристократов всего можно ожидать, – сказал он.

Джонсон встал на приставную лестницу, а я подавал ему сундук сверху. Но сундук не проходил в узкий проём и Джонсон матерился на правильном английском языке. Мы уже загостились у миссис Сэндлер и торопились закончить дело, ради которого я съехал из уютных номеров Ньюгейта.

Наконец, мы протолкнули сундук и толстяк уже держал его на своём животе.

В этот самый момент он издал гортанный звук, который я принял за победный рык. Но я ошибся, потому что из его большого рта пошла красная, как палермское вино, кровь. Зрачки Джонсона расширились и он смотрел на меня, скорее, с удивлением, чем с испугом. Я понял, что случилось какая-то непоправимая штука.

Толстяк пробормотал бессвязные слова и полетел с лестницы вместе с сундуком. Они с грохотом приземлились на пол чердака, а я посветил фонарём и увидел, что из заднего прохода толстяка торчала рукоять шпаги.

Да, пожалуй, умереть с улыбкой у Джонсона не получилось – тут уже не до улыбок, скажу я вам.

Миссис Сэндлер развязала верёвку, которой был связан Уизли – они оба были довольными собой и виконт поцеловал спасительницу в её пухлые губы. Эта трогательная сцена меня тогда удручила.

А у Джонсона кровь выливалась сразу из двух отверстий, и он уже не дышал – его грузное тело занимало чуть ли не половину чердака.

– Как мы его отсюда будем убирать? Чтобы его вынести нужна бригада! – сказал Уизли.