Илья Ким - Посол человеческий

Пока Таисия готовила возле плиты, Нестор сел за стол да принялся рассказывать о Москве и москвичах, а она в свою очередь слушала внимательно и честно, ведь в Москве она уж давно не бывала. Он и сам нечасто ездил, поэтому рассказывал с интересом: о том, как разрослась столица и ввысь и вширь, о повсеместных роботах, о беспилотных машинах, и, конечно же, о людях. Москвичи, как ему увиделось, совершенно перестали хоть чего-нибудь стесняться, научились прибегать к любым доступным способам самовыражения и умеют жить как на страницах книг. Но кое-о-чём Нестор умолчал: об аресте несчастной женщины и о деньгах, всученных отцом.

– Ой, ну ты и сказки, конечно, рассказываешь, – замечталась Таисия, пока резала картофель, – Ну точно другой мир. У меня, кстати, подружки в Москве есть, вот бы увидеться с ними. Слушай, а дай шлема этого своего, я хоть по виртуальной Москве погуляю.

– Ладно, мам, – отвечал Нестор, а сам в то время в рюкзаке рылся, остатки банкнот перепрятывал из конверта. А как перепрятал, так конверт достал и на стол положил.

– Мама, тут это, папа передал… – Нестор растерялся. Ему хорошо известно, какую злобу она держит на мужа за то, что тот бросил семью, за вечные отговорки. Она его уже давно не видела и видеть не хотела. И все разговоры о нём она всегда старается свести на нет.

Тем не менее, Нестор так решил, что раз уж он взял от отца кьюары, то грех не отдать их матери. Таисия молчала, краем глаза увидела конверт, но даже не дёрнулась, как резала овощи, так и продолжала.

– Мама, – позвал Нестор снова.

– Что? – Таисия отозвалась, но от готовки не отрывалась.

Таисия только цокнула языком и твёрдо отрезала:

– Не надо.

Нестор старался подобрать слова как можно мягче, правда выходило это с трудом:

– Я знаю, как ты относишься к отцу, но…

Таисия перебила сына, её губы дёргались:

– Лучше бы ты их выбросил. Или просто себе оставил, – она отвела глаза в сторону.

Нестор возмутился; как же так, деньги и выбросить. А Таисия, как женщина до жути упрямая, не желала вспоминать Архипа и принимать от него хоть что угодно.

Нестор принялся считать кьюары, разложил карточки по номиналу, указанному на их обратной стороне. А цифры, он заметил, на них сверкали не маленькие – от пятнадцати до пятидесяти тысяч. Его глаза открывались всё шире и шире. Сбившись со счёту, он в итоге просто разложил карточки в несколько стопок. И с помощью калькулятора подвёл итог:

– Два миллиона.

Два миллиона кьюаров – это сумма не маленькая, но и не особо большая. Архип мог без труда накопить их, откладывая с пенсии. Правда, за какие заслуги ему полагалась такая пенсия, Таисия знать не знала. За годы семейной жизни она выяснила, что о муже вообще не очень много знает, что воспринималось ею как самое большое предательство.

– Ну, и что? – крайне холодно спросила Таисия, мельком посмотрев на стопки вкладышей.

– Разделю пополам, – предложил Нестор и взял одну из стопок.

– Оставь себе, – всё тем же тоном сказала Таисия. Она встала из-за стола и подошла к кастрюле с бурлящей в ней водой.

Наступило неловкое и неприятное молчание. Нестор редко сталкивался с этим чувством – как если бы на шею повесили тяжёлый камень и снять его самому нельзя. Он не знал, что ему делать, как правильно выйти из ситуации. Продолжать делить кьюары или же сгрести их в рюкзак? Оставить себе или сжечь всё до последней карточки?

– Он ведь нас любит, – тихо произнёс Нестор, боясь, что мать услышит его. Услышала. Сглотнула накопившийся в горле ком, замерла возле плиты. Тяжело вздохнула.

– Только вот его нет здесь. Рядом с нами. Со мной, – она говорила так же тихо, с каждым словом всё тише и тише. – Всё на мне осталось, когда он ушёл на свои задания.

– Мама, просто давай исходить из того, что есть, – Нестор не выдержал тяжести, в спешке поделил все стопки примерно поровну, свою часть убрал во внутреннее отделение рюкзака и пошёл в прихожую.

Когда он уже надел куртку, из кухни вышла Таисия.

– Уже уходишь? – спросила она ласково, позабыв обо всех тревожащих и неприятных мыслях.

– Да, много дел сегодня, – сказал Нестор, наклоняясь, чтобы завязать шнурки на ботинках. На самом деле он просто хотел пойти домой и лечь спать, ведь ночная поездка – штука не самая приятная, особенно в сидячем вагоне. Таисия с радостью предложила бы сыну остаться и выспаться, но Нестору пришлось бы в таком случае отказать – он просто хотел уйти. Они обнялись ещё раз, теперь на прощание, и он ушёл.

Солнечный свет озарил Нестора, как только он вышел на крыльцо, отчего он скорчился так, будто бы съел огромную дольку лимона, или даже целый лимон. Из-за света он не увидел, что кто-то подходил к крыльцу.

– Привет, Нестор. Климента не видел? – спросил сиплый женский голос. Нестор приставил ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца, и увидел соседку Розу, жену дяди. Она держала трость в одной руке и пакет с продуктами в другой.

– Здрасьте, тёть Роза. Видел. Он к пруду ушёл.

– К пруду, – фыркнула старушка. – А ты не сходишь до него? Скажи, что я его домой гоню. Нечего на улице делать в такой холод.

Роза приподняла трость и сердито ударила в снег. Нестор согласился помочь ей, придержал для неё дверь подъезда – на это она не обратила никакого внимания, – и таким образом направился к пруду вслед за Климом.

Отыскать дядю в парке через дорогу от дома не составило труда; в столь ранний час людей на улице встречалось очень немного. А если и встречались, то они, скорее всего, шли либо на работу, либо по своим важным делам. И только один человек никуда не торопился, если не считать самого Нестора. В своём пальто и федоре он походил на тайного агента, только старого. Стоял у железной ограды и смотрел на местами покрытый тонким льдом пруд. Утки пока не плавали, да и другие птицы ещё не прилетели. Только холодный ветер изредка задувал.

– Клим, вас жена ищет, – Нестор подошёл ближе, чтобы не кричать громко и не нарушать здешнюю тишину. – Зовёт домой.

Теперь они оба стояли у ограды и смотрели на пруд. Оба молчали. Нестор при этом не чувствовал дискомфорта. Он, скорее, проникался моментом.

– Ты веришь в добро и зло? – спросил Климент, продолжая смотреть на ледяной покров.

Нестор поднял брови; он не ждал такого вопроса и дать ответ сразу точно не мог. Ему пришлось поразмыслить вслух.

– Добро и зло. Не думаю, что они имеют какое-то воплощение. В людях есть немного и того, и другого, – сказал он и пожал плечом.

– Иногда мне кажется, что мир только и делится на чёрное и белое. Что есть точное добро и точное зло.

– И что есть что, в таком случае?

– Этого я так и не выяснил. А жаль.

Климент загрустил, чего Нестор не видел очень давно. Парень чуть отклонился от старика и осмотрел его сверху вниз. Потом присмотрелся к лицу, заподозрив неладное, вдруг какая болезнь нахлынула на дядьку. Но тот выглядел если и странно, то никак не болезненно. Климент наконец оторвал взор от воды и их глаза встретились.