Анна Ткач - Хронополис

– И как имя вашего почтенного ассистента, государь?

– Степан Тимофеевич… – с милой улыбочкой отвечает Александр. Колчак секунду глядит на него ошалело – и разражается громким хохотом!

Уголок парка. Одновременно растёт все и везде: бананы, яблоки, дыни, земляника, арбузы, мандарины. В этом съедобном безумии стоит синтезатор – вероятно для полного комплекта. Рядом с синтезатором столик с креслами, на столике неописуемая куча коробок от конфет, пирожных, обёрток от мороженого, лимонадных бутылочек, кожура, корки. Вокруг столика ОЧЕНЬ осоловевшие уральские туристы дожевывают и собирают мусор от дожёванного. Колеватов (с молочными усами) держит громадный мешок с мусором, с полным ртом:

– К… да этт п… хатть? Гм. Куда это пихать?

Дубинина (все раздутые щёки в землянике), складывая пластиковые тарелочки, прожевав и щеками похудев:

– Там написано – обратно в синтезатор… – величественно указывает рукой со стопкой тарелок.

Колеватов выполняет приказ. Синтезатор заглатывает богатую добычу и выдаёт:

– Закуски, напитки, горячие блюда? Сделайте очередной заказ. Колеватов, в ужасе:

– Отстань, электронное чудовище!

Поднявший голову на этот вопль Золотарев – из кресла, в котором распластан на манер тюленя, поглаживая сильно выпирающий живот, провоцирующе:

– Может, ещё дыньку?.. – мечтательно: – у нас на Кубани….

На него оборачиваются с неподдельным страхом. Золотарев невинно поднимает брови, оглядывая студентов: физиономии у кого в шоколаде, у кого в креме, у кого в потеках мороженого, но у всех без исключения – в соке и в мякоти фруктов. Те ещё рожицы. Ничего героического, как вчера на мониторе, все вспотели, несмотря на легкую одёжку – цветастые сарафанчики у девушек, светлые тенниски у парней – и отдуваются.

Золотарев – с сочувствием:

– Что, больше не лезет?.. эх, измельчала молодёжь, богатыри – не вы! – мечтательно: – у нас на фронте… – и мастерски имитирует интонацию Колеватова: – Отстань, чудовище! Да?..

Все не обижаясь смеются, оглядывая друг друга. Зиночка Холмогорова (по уши в шоколаде) облизывается, достаёт зеркальце, начинает чиститься платочком – и видит в зеркале кого-то в белом с золотом на плечах костюме:

– Ребята! Там! Генерал! Старинный! В эполетах… – молниеносно приводит себя в порядок и оборачивается. Перед ней стоит Колчак в парадной форме командующего Черноморским флотом: погоны, ордена, золотой пояс, на поясе георгиевская сабля. Студенческая компания уставилась на него как на музейный экспонат, с восхищенным интересом и с нескрываемым ожиданием продолжения праздника. Колчак смотрит на них с явным облегчением, неубиваемая жизнерадостность юнцов произвела на него благоприятное впечатление.

– Здравствуйте, товарищ генерал! – протягивает ему руку Зиночка. Колчак снимает фуражку и с большим удовольствием Зиночкину руку целует:

– Ваш покорный слуга, сударыня.

Кривонищенко, Дятлов и Колеватов (каким-то чудом студенты все как один уже с чистенькими мордочками) переглядываются с весёлым изумлением. Людочка Дубинина вздергивает носик. Тибо глядит во все глаза и мечтает тоже научиться так целовать ручки. Подобравшийся Золотарев, вставая с кресла, вполголоса:

– Это не генерал, Зина. Вице-адмирал… Дореволюционный. Выпрямившийся из поклона к руке Зиночки Колчак встречается с ним глазами – и оба мужчины на секунду и синхронно принимают строевую стойку.

Колчак, кивнув:

– Полноте. Меня зовут Александр Васильевич. – протягивает руку. Золотарев, понимающе:

– Семён Алексеевич… – принимает рукопожатие.

Дятлов, сам себе: А нам просто Сашей представлялся…

Колчак, доверительно:

– В каких войсках довелось служить, Семён Алексеевич?

Золотарев, миг поколебавшись:

– Отдельная мото-стрелковая бригада особого назначения, господин царский адмирал. Диверсионные войска это. ОМБОН. Старший лейтенант, командир отделения. От Ростова-на-Дону до Кенигсберга прошёл… – скашивает глаза на обалдевших молодых друзей, для которых почти все эти сведения большая новость, и вдруг с любопытством спрашивает:

– А вы где изволили воевать-то начать… Александр Васильевич?

– Порт-Артур, – коротко отвечает Колчак – и от изумления чуть не пятится, такой студенты выказывают восторг. Вопли:

– Ребята, порт-артуровец! Все как в книжке, железно!!

– Да! Да! Законная иллюстрация к Степанову!

– Ты что, он тогда моложе был! И не адмирал, а лейтенант! Должно быть… Сказал же, что только начал в Порт-Артуре воевать!

– Наверное самого адмирала Макарова видел!

– И Кондратенко!

– И Белого, генерала Белого тоже!

– Скажи ещё – Риву… (сказавший это получает от Люды подзатыльник, мол не порти впечатление от ожившей хорошей литературы)

– А вы потом в плену были, Александр Васильевич?

– А у вас столько орденов! И за Порт-Артур есть?

– У Саши… у Семёна Алексеевича тоже есть орден! За Кёнигсберг! Красная Звезда!

– Это вроде Георгиевского креста, понимаете?! Вот этот ваш – это ведь Георгиевский? За Порт-Артур?

– Александр Васильевич, а в нашем времени вышел роман Порт-Артур! В библиотеке было не достать, представляете!

– Ага! Вчетвером один том одновременно читали… – все это многоголосие обрушивается на Колчака лавиной. Золотарев, сволочь, стоит, смотрит и исподтишка хихикает. На лбу написано что-то вроде "попался, такое-то превосходительство" и "не все мне одному страдать". Колчак уморительно пожимает одним плечом, почесав о погон ухо – и к немалому удивлению Золотарёва безмятежно и благодушно счастлив.

– Роман?? – произносит удивленно и весело – Батальный роман…? – на студенческих физиономиях плакат, что да, что роман, что эпопея не хуже Войны и мира – У вас? Не ожидал, признаться… что запомнят и воспоют… виноват! – студенты переглядываются покровительственно, мол а ты как думал, старорежимный – Надобно непременно будет прочесть! – в руках Людочки откуда не возьмись знаменитая книга, и она ее торжественно Колчаку вручает, тот принимает с церемонностью, примеривается и ей ручку поцеловать, насквозь правильная Людочка отскакивает с руками за спиной! Тибо с Золотаревым синхронно удерживаются от смеха, Колеватов всей душой ее реакцию одобряет!

Вокруг студентов вздымаются дымные столбы взрывов, кренятся корабельные мачты, мелькают лица – бородатые и усталые люди совсем не генеральского вида.

– Романа Исидоровича (мое примечание: генерал-лейтенант Кондратенко, глава обороны Понт-Артура, после его гибели Стессель и Фок срочно сдались, хотя город мог ещё долго держать осаду) я чести видеть не имел, был в совсем небольших чинах, – рассказывает абсолютно счастливый Колчак, сидя нога на ногу в креслице, окружённый студентами – у тех вид: сейчас начнут конспектировать – а под командованием Василия Фёдоровича (мое примечание: генерал-майор Белый, начальник артиллерии Порт-Артура, которому те же мрази Стессель с Фоком палки в колёса старательно ставили, гениальный артиллерийский начальник) как раз и служить мне довелось! Когда на берег по болезни списали. Обидно было до чер… сударыни, прошу прощения! – сударыни снова показывают, какие они разные: Зиночка только нетерпеливо вытягивает шейку, дескать давай дальше, не отвлекайся, Людочка с достоинством кивает, принимая извинения. Колчак часто поглядывает на ее роскошную белокурую косу, безжалостно прилизанную и закрученную на затылке, и явно мечтает намекнуть о смене прически (коса у Дубининой была толщиной с руку и длиной 50 см – из материалов экспертизы) Добро б списали по ранению, а то вследствие, видите ли, простуды! – кокетничает Колчак вовсю, чувствуя себя очень даже в своей тарелке. Золотарев понимающе ухмыляется: