Алекс Динго - Пацанка

Небо однотонное серое сгущало неясные краски. Морось наседала. И виднелись косые, усиленные струи дождя. Повеял тонкий ветерок. Он гнал волну дикой свежести. Стены бревенчатого дома сильно намокли. И на стёклах скопилось много влаги. Она плавно ползла струйками вниз. И капала на каменную, уже сырую отмостку. Влага текла и с треугольной, железной крыши. Она скатывалась отовсюду. Дед Поликарп, стоя возле окна, округлил свои взволнованные глаза. И смотрел прямо. Он сохранил отменное зрение. Мысли путались. «Я думал, что случилось. Воздух гудит просто. В посёлке немцы… Идут прямо по дороге… Колонна движется прямо. Здесь и танки, и бронемашины какие – то… И колонна солдат тянется далеко. Сколько их много… Вот же басурмане проклятые… Куда они идёт? На Москву идёт. Наши отступили… В кольцо нас затягивают… Но мы им всё равно врежем. Погодите немного… Мы вам врежем, что мало не покажется… Вот же басурмане… Идут, как у себя дома… Все при оружии… Этот на башне танка сюда смотрит… Вот же рожа немецкая… Но меня он не видит… Это точно… Рожи у нас у всех хороши. Всякого сюда не попрут… Уже были. Делать им тут нечего… Я им не открою больше… Бесят меня уже. Александру я в лес отправил… Там они её не найдут… У неё там всё есть на пару недель. Даже больше… Домик лесника тёплый. Там можно и зимой жить… Ружьё там есть… Если что она стрелять умеет. Не маленькая. Всё знает, что происходит. Война началась. И не мы её затеяли… Мы не звали их сюда… Они сами пришли… Сами на нас кинулись вероломно, как бешеные. Нам теперь их надо победить… Не иначе. Александру они не найдут… Лес она знает отменно. Грибов, ягод если что наберёт… Места богатые на урожай… И глухие места… Лес здесь аномальный. Сколько людей затерялось. А всё лезут… Вот хотя бы Степан Степанов. Грибник с большим опытом… А ведь заплутал… Где – то здесь заблудился… И выйти не смог… Нашли его через три месяца… Уже скелет на тропе лежал… Чёрт его дёрнул в лес идти с вечера… Но не в этом дело… Нельзя на болоте чёрта тревожить… Или водяного. Я уже не знаю… Он любого утащит… И дорожку закрутит… Сколько там людей запропало… Уже не сосчитать. Бабка повитуха Егоровна. Бабка Люда Брагина из Яськов. Бабка стряпуха Кузьминична тоже пропала тем летом… Пошла с собачкой… Собачка Тузя её вышла вся исхудавшая… А она так и пропала. Даже тело не нашли… Одну корзинку забрали. И то уже дырявую… Лес наш страшный… Нельзя туда заходить без толку… Александра это знает… Я её научил, как в этом лесу жить и не потеряться… Она всё прекрасно знает… Им она не достанется. Вот же идут и идут… Сколько их тут. Сотни или даже тысячи… Их много… Но Москву им не взять… Не видать им Москвы как собственных ушей… Найдут они здесь погибель свою все до единого… К бабке не ходи… Все погибнут… И Гитлер их сам застрелится. Болван редкий… Вот же идут по нашей дорожке… Я уже старый, чтобы воевать… А так бы я им показал едрёна мать. Мне бы пушку сорокапятку и место повыше… Я бы им врезал по первое число… Ноги бы не унесли… Я бы всех их там замял… Вот же рожи наглые… Вон на танке сидит один в маске… Что – то жрёт… Яблоко, кажется… Уже успели где – то нарвали. Улыбается гад… Ничего сволочь. Скоро тебе не до улыбок будет… Зря вы сюда пришли. Ничего вы здесь не найдёте… Окромя смерти… Сколько же их много. Пехоты идёт и идёт… Тут, наверное, больше тысячи солдат… Даже больше… Танки, мотоциклы… Вот прут и прут… Самое главное, что Сашу я в лес отправил… Там ей безопасней будет. И мне спокойней… В деревне людей немного… Одни старики да… Баб немного… Ещё детишек несколько. Тут воевать не с кем этим воякам… Пускай себе идут… Никуда они не придут… Врежут им. Мало не покажется… Дело ясное… Ничего им не светит здесь…» , – подумал он. Дед Поликарп, стоя возле стенки, глянул на иконку. И быстро помолился. Он вновь глянул на колонну. Она двигалась вперёд и без остановки. Слышался редкий говорок. Воздух сотрясали гулкие моторы тяжёлой техники. Она ревела невпопад и порой просто злобно.

Небо сумрачное и неясное ещё больше затянуло призрачными облаками. Они тянулись тихонько и плавно. Даже незаметно. Морось слегка усилилась. И виднелись в воздухе косые струи дождя. Уже появились заметные лужи на дорогах и дворах. И в них рисовались мутные картины. Ветер прохладный чуть веял. Он колыхал слегка мокрую листву на деревьях. Воздух сотрясала тяжёлая немецкая техника. Гудели моторы. Танки, бронетранспортёры, мотоциклы с колясками, управляемые водителями, двигались вперёд. И растянулись на несколько сотен метров. Тут же тянулась шеренга гренадёров и автоматчиков СС. Солдаты вермахта держали неровный строй. Кто – то курил сигареты, кто – то взялся за фляжку, где имелась чистая питьевая вода. А кто – то просто шагал вперёд, руководствуясь приказом военачальников. Лица скрывали широкие капюшоны маскхалатов. Но те имелись не на всех пехотинцах. Многих спасала от мороси лишь тёмная квадратная каска. Под ногами чавкала размокшая жижа. Дождь не утихал. Он то усиливал свой натиск, то ненадолго давал слабину. И был некстати для истинных арийцев. Они недовольно озирались по сторонам. Но кому – то хватало и времени, и места такой непогоды для веселья. Гренадёр СС жилистый и узкоплечий Кирон Авон шагал ровно. На нём плащ. За сутулой спиной карабин – маузер. Лицо белое, как у призрака. Глаза узкие, тёмного цвета. Нос большой и острый с горбинкой. Рот широкий. Губы тонкие, сухие. Он ухмылялся, глядя на приятеля. И выпивал, смакуя, шнапс из фляжки. И, казалось, его рот не закрывался. Рядом шагал гренадёр СС Рик Дорон. Он коренастый и широкоплечий. В руках лёгкий пулемёт чешского производства «ZB-26». За поясом несколько ручных гранат «м-24» на длинной деревянной рукояти. На нём плотно сидит тёмно-зеленоватая форма. А поверх комбинезон. Но капюшон не на голове. Только каска квадратная, на которой нарисована свастика. Лицо медное. Глаза хищные, как у кобры. Нос тонкий. Губы полные с оттенком тёмного кофе. Подбородок мощный и непробитый. Тело развитое физически. Он ехидно ухмыльнулся, вкушая шуточки своего приятеля. И пулемёт ещё плотнее прижал к себе. Под ногами чавкала жижа. И к сапогам налипло достаточно глины. И те заметно отяжелели. Рик бегло глянул на порочное лицо своего приятеля. Тот протянул ему фляжку. И гренадёр быстро выпил шнапса. Он живо обтёр губы. И ему заметно повеселело.

Веял тонкий, пронизывающий ветерок. По краям дороги всё кривились невысокие, серые заборчики. Тут же возвышались телеграфные столбы. Некоторые из них стояли неровно. За забором имелся пустынный огород, который заметно зарос высокой травой. Но тут всё же росли подсолнухи и горох. Он уже сильно пожелтел, вися на тонких сухих рогатинах. Чучело возвышалось. Его украшало старомодное платье. Дом бревенчатый и серый заметно осел. И крыша провалилась. Хозяева, видимо, давно бросили свою избу. И кому она принадлежала неизвестно. Во дворе имелось несколько старых, ветхих сараев. Там лежали такие же ветхие дрова. Будка собачья сильно покосилась. И текла крыша, как и у дома. Цепь сильно заржавела, вися на тонком гвоздике. Участок пребывал в забвении. Дальше виднелся приметный и крепкий забор из плотных свежих горбов. Их концы все заточены остро. За забором находился весьма высокий, двухэтажный, деревянный дом местного дурака. В нём был прописан Бронислав Калиныч Утюгов. Крыша невысокая, треугольная. Чердак весьма низкий. Там прописались дикие голубки. Они часто гадили. И хозяин сильно ругался на них. И часто брался за личный карабин. И порой стрелял из него даже по ночам. Ему, казалось, что кругом летают пернатые. Местные его называли дураком, лунатиком и помешанным. С ним мало кто общался. Если не считать боевого пса Наполеона. Тот имеет игривый нрав. Был ещё молод. Ему недавно испилилось только три года. Кобель имеет средний размер. Шкура гладкая, бурая. Голова, как у волка. Он часто воет на луну. И его тоже местные приписали к дуракам. Хозяин на самом деле был слегка повёрнутым. Он часто разговаривает сам с собой. И часто ходит по селу ночами. На нем, как правило, модная тёмная шубка. Вид у него эпичный. Голова овальная. Он чем – то похож на кроманьонца. Он носит и густые усы и бороду. Шевелюра у него тоже густая и седая местами. Волосы светло – золотистые и немного ржавые. Ему уже миновало пятьдесят пять лет. А ума не нажил. Он был по молодости женат на бухгалтерше Валентине Галкиной-Миркиной. Но после диких ссор она развелась с ним. И детей не нажили. Она выписала того из городской квартиры. Он переехал в деревню. Тут и остался в доме своего деда Якова, который давно уже представился. Тот имел три судимости и работал на лесоповале. Там ему сильно повредили руку. Он простудился и занемог. Так и не оправился, уйдя в мир иной на шестидесятом году жизни. Он имел свирепый нрав и дикий характер, что передалось по наследству и внуку Брониславу. Ещё он обожал выпить. И часто напивался вдребезги. Даже себя не помнил. Так и совершил несколько деяний. Но нетяжких деяний. Бронислав тоже выпивал. Но знал меру. Всё же у него всегда имелась водка и самогон в наличии. Он слыл запасливым. И сам порою гнал горячительные напитки на основе яблок и лесных ягод. Бронислав помешался. Он вёл себя всё более ненормально. И даже побывал в психлечебнице пару раз. Но оттуда его выписали. Его признали адекватным и вменяемым. И справку ему соответствующую дали. Всё же за ним имелись некоторые заметные психические расстройства. И его поступки не поддавались объяснению и логике. Он часто забирался на деревья. И так пугал людей. И, как правило, смеялся от души. Но рукоприкладством не занимался. Просто обожает нереальные розыгрыши. Так он до чёртиков ночью напугал стряпуху Валентиновну. Он стоял со стальной косой на перепутье. И спросил, как пройти в библиотеку. А на дворе уже миновал час ночи. Стряпуха возвращалась со смены. Она приехала на выходные погостить. И быстро побежала по улице. Вся растерялась. И сумку с пирожками обронила. Бронислав её подобрал. И забрал себе знатное угощение. Он весьма развитый физически. Руки мускулистые сильные, как молоты. Прямо видны крепкие, округлые, мощные бицепсы. Он всё делает руками по хозяйству. И дрова колет, и воду возит, и сам пашет огород стальным плугом. Прямо мозоли набил мощные. И кулаки у него большие, как из стали. Силы не занимать. А ума бог много не дал. Он в плечах широкий. Ему сейчас, как он считает пятьдесят три года. Но всегда всем говорит, что ему семьдесят девять. А по паспорту ему уже миновала пятьдесят пять. У него в этом плане странная арифметика. Его рост один метр семьдесят семь сантиметров. Вес восемьдесят пять килограммов. Он явно не мальчик для битья. Но ему раз досталось. Он нарвался на пятерых амбалов. Те спросили закурить. А он ничего не сказал. Просто прошёл мимо. И тем не понравилось такое обращение. Они его окружили. И тут же вломили сильно по голове бадагом. И сразу навалились, когда он упал на дорожную грязь. Он защищался, как мог. Ему сильно досталось по челюсти. И появилось много крови. Он всё же резко схватил одного жилистого неприятеля Викентия за ногу. И сильно дёрнул. Тот упал на дорогу. Все расступились. Бронислав озверел. Он лихо вскочил на ноги. И схватил в руки огромную деревину. И лихо замахал ею. Авторитету упитанному не в меру Гоше досталось сильно по пухлому, порочному, багряному лицу. Губы заметно извело. Тот повалился на широкую спину. Из носа в виде большой лампочки потекла кровь. Его быстро приподняли приятели. И все попятились. Они обещали вернуться, и сильно покалечить Бронислава. Но никто больше не появился. И никто ему больше не угрожал. Бронислав бродит по улочкам своего родного села, как пришибленный. Он часто смотрит на луну. И надолго застаивается на одном месте. Местным женщинам он предлагает от чистого сердца заняться любовью. А те только смеются, проходя мимо. Он рисует рисунки, которые походят на детские каракули. Ещё он сочиняет стихи. И пишет те на заборах. Просто вырезает слова ножиком. Одним словом чудак. Он часто ходит в лес за грибами да за ягодами. И терялся там каждый раз. Но сам выходил отменно и точно. Он не боится лесной аномальной чащи. И та его не принимала. А грибники всё терялись и терялись в местных болотах. Их кружило не по-детски. А Бронислав как – то так, но выходит из леса. Голова у него болеет всё чаще. Он принимает таблетки. И даже сам не знает, какие лекарства держит в руках. Но после приёма всегда становилось легче. Он страдает лёгкой степенью шизофрении. Ещё имеется у него небольшая мания преследования. Бронислав всё больше сторонился людей. Он дичал и дичал в своём скромной, казалось, забытым богом уголке. И часто бил по бревенчатой стене кулаками. Там лежали щепки окровавленные кровью. Тут же стояла пудовая гиря. Он не забывал её поднимать каждый день по сто раз. И не забывал молиться перед сном. Сейчас он стоял напротив иконы. И что – то шептал себе под нос. На голове имелась бурая шапка ушанка. И уши той забавно торчали в стороны с верёвочками. Губы чуть дрожали. Глаза шальные смотрели прямо. В руках держал дедушкин, охотничий, отменный, точный, пристрелянный карабин. В кармане мятого, цвета бурого пиджака лежали патроны. Он уже открыл пачку. И зарядил карабин. Ему только оставалось передёрнуть боевой затвор. Бронислав закрыл глаза. И ещё стоял на месте несколько секунд. Но тут резко открыл свои безумные ледяные глаза. И в них виднелась решимость и железная воля. Он взял в руки бутылку самогона. И выпил много. И вся влага утекла в рот. Лишь тонкая струйка окропила левую щеку. Но он не опьянел нисколько. Бутылку пустую отбросил в сторону. Он живо двинулся по деревянному полу. Тот чуть скрипел. Кое – где стояли пустые, стеклянные бутылки. И клочки бумаги и разных газет валялись хаотично. Мебель старомодная украшала комнаты. На потолке висела модная люстра, украшенная бархатной розоватой тканью. Со стен кое-где свисали ажурные обои. Из кухни тянулся запах яблочного компота. Там на горелке стояла кастрюля с водой. В ней томились свежие яблоки. И уже всё кипело сильно. Тянулся ввысь заметный парок. На столе кухонном округлом стоял горшок. В нём лежал варёный картофель. Любимое блюдо Бронислава картофель в мундире. Он кушал такую картошку раза три или четыре в неделю. И, как правило, закусывал маринованной капустой с клюквой, свежим или солёным огурцом. Сам готовил отменно все закваски. И не забывал выпивать самогона. Он отмерял себе дозы специальной меркой. И легко за раз выпивал стакан водки или самогона. И, как правило, долго не пьянел. Аромат кипящего, медового компота потянулся и дальше. Он был невероятно вкусным. Прямо не надышаться им. Он поднимался всё выше и выше. Хозяин дома живо схватился за перила. И быстро пошёл по лестнице на второй этаж. Под его весом ступеньки деревянные заметно заскрипели. В руках развитых крепко держал дедушкин карабин. Ремень чуть свисал на стальных бляхах. Бронислав чуть погладил свою бороду. Вид имел сумасбродный. И он обладал невероятной непредсказуемостью. Он живо вошёл в полупустую комнату. На полу лежал старый порванный матрац и несколько подушек. У стены стояли стеклянные, пустые бутылки. Возле окна, которое располагалось низко к полу, висела одна рваная кружевная занавеска. Он лихо её сдёрнул. И та упала на грязный пыльный пол. Бронислав ловко схватился за оконную ручку. И лихо открыл ставни нараспашку. В комнату тут же повеял свежий добротный ветерок. И морось косая дала о себе знать. Бронислав, стоя на месте, зорко глянул на дорогу. И губы свои багряные, плотные и полные напряг. Он быстро погладил бороду. И смотрел прямо.