Шакир а-Мил - Степлаг. Восстание, которого не было

Все заключенные содержались в 9-ти лагерных отделениях, которые делились на несколько лагпунктов. Никакого разделения в них между политическими и уголовными заключенными не было, лишь особо негативно проявившиеся себя и отказники от работы переводились в штрафные бараки или даже в тюрьму. В каждом из отделений имелись заключенные женщины, которые привлекались на определенные работы, а также приговоренные к каторжным работам, чей труд мог граничить с особо тяжелыми условиями.

Внешнею охрану и этапирование заключенных на работу вела расквартированная здесь войсковая часть. За внутренний порядок в лагере отвечал надзор состав лагеря, подчинявшийся непосредственно начальнику Степлага МВД СССР, которых за время существования лагеря было всего два человека: один до событий 1954 года, второй – после (между ними, очень короткое время были два исполняющих обязанности).

Но начнем мы разговор об обитателях Степлага, пожалуй, не с этого…

Прежде чем приступить к рассказу о тех событиях и о людях Степлага, мы бы хотели упомянуть еще об одной группе людей, которые почему-то непременно выпадают из истории ГУЛАГа и великих строек социализма в которых принимали участие его заключенные.

Когда читаешь книги, смотришь фильмы и слушаешь свидетельства очевидцев, то складывается впечатление, что вот были заключенные и были люди которые охраняли и заставляли их работать. Конечно это не так. Заключенные ГУЛАГа принимали участие в строительстве таких объектов промышленности или освоения месторождений, которые требовали руководства этими работами очень хорошими специалистами. Кроме того, нужны были люди, которые обучали заключенных и могли иметь возможность для передвижения вне строительства и месторождений, к примеру, для решения вопросов снабжения и т. д. Такие люди именовались – вольнонаемными. Однако основную массу специалистов трудно назвать вольнонаемными поскольку они были чаще всего откомандированы своими министерствами с насиженных мест туда, куда это было необходимо требованием временим и в интересах государства.

Так, мой родной дядя Садыков Хайретдин Гарафиевич был срочно откомандирован в 1941 году в Джезказган с города Мончегорск, что находится в Мурманской области и с 1935 на его территории велась медно-никелевая разработка месторождений, которая по тем временам была одной из крупнейших в стране. Их эшелон добирался в далекий Джезказган уже под бомбежками фашистских самолетов. Здесь, в Джезказгане он, человек не имеющий никого образования работал с заключенными Джезказганлага, с немецкими военнопленными, а затем и Степлага. Являлся в одно время начальником сразу двух шахт, пока на помощь не прислали молодых специалистов, которых ему пришлось обучить горняцкой мудрости, прежде чем они заняли его место.

Отношения между вольнонаемными и заключенными были практически бесконфликтные, чего нельзя было сказать об отношениях с охраной, надзором и просто между собой. Возможно это объясняется тем, что именно вольнонаемные являлись связующим звеном между работодателями и надзором лагеря, которые закрывали наряды, давали характеристики работающим заключенным, отчего во многом зависело и некоторое благополучное проживание заключенных (условия существования и возможные послабления в режиме заключения, вплоть до вывода, заключенного для проживания вне зоны). Кроме того, такие «хорошие» отношения приводили к мелким нарушениям режима, как доставка в зону спиртного и других припасов. Так что портить отношения с вольнонаемными было «себе дороже». И между ними существовали вполне терпимые отношения.

К примеру, как-то рыскающие по шахте бандитствующие элементы и националисты одного из лагерей ГУЛАГа наткнулись на человека, который уже после смены продолжал бурить шпуры (отверстия для заряжания взрывчатых веществ- Прим. автора), чтобы своевременно закончить цикл добычи руды за смену. Приняв его за «своего» из «скурвившихся», они окружили «стахановца» и принялись угрожать. Однако очень скоро выяснилось, что «стахановец» из вольнонаемных и хранители блатного порядка вежливо извинившись спешно ретировались.

Конечно, и среди заключенных находились люди с высшим образованием и специалистами в различных областях так необходимые на стройках социализма, но в просмотренных нами документах по Степлагу, лишь имя заключенного Ф-ша, занимавшего должность производственного контролера ДОЗа, а затем ближе к освобождению и вовсе завизировавшего для себя место в организации Джезказгана «Проектмонтажавтоматика» упоминается в этом смысле с положительной стороны (о Ф-ше мы рассказываем в главе посвященным личным делам заключенных Степлага – Прим. автора).

Другие случае упоминаются лишь с негативной стороны.

Вот одно из таких упоминаний

« Заключенный З-ый поставлен на ответственную должность, тогда как последний имеет 15 лет КТР за истребление советских граждан. Такие примеры не единичны, но руководство лаготделения с этим мирится и даже опирается на таких заключенных, игнорируя работу вольнонаемного состава лаготделения ».

(КГУ ГАГЖ Из протокола №1 Собрания партийного актива политотдела Степного лагеря МВД от 7-го февраля 1953 года стр. 1)

А вот другое заявление о другом заключенном, занимавшего место культработника:

«…а этот „культработник“ (в балхашском отделении) вместо проведения воспитательной работы занимался рисованием картин для работников лагеря. А когда посмотрел на его дело, то оказывается, что этот „культработник“ бывший зам начальника полиции Краснодарского края, имеет 25 лет, то спрашивается какой с него может быть воспитатель?»

(КГУ ГАГЖ Из протокола №3 стр.145 Собрания парт актива Степлага МВД СССР от 10 июля 1954 года).

Кстати, умение рисовать, приносило большой доход «таланту» поскольку имело большой спрос. Несмотря на хорошее «московское снабжение», которое можно больше отнести к продовольственным изыскам, украшать скромные жилища военнослужащих, надзорсостава и вольнонаемных было практически нечем. И поэтому «талантливые» копии картин просто наводнили места обитания первых жителей Джезказгана и его окрестностей. Даже в середине 60-х годов, мы видели, без преувеличения, сотни таких копий уже в более благоустроенных квартирах, трудящихся Джезказгана.

Но это уже были более или менее светлые и красочные картины, поскольку большинство таких «произведений» были мрачноватого цвета из-за недостаточного наличия масленых красок и вскоре обыватели заменили их на простенькие коверозаменители с изображением оленей, которыми наводнили всю страну.