Александр Брежнев - Изгой

Аналитик выдал результаты своих сопоставлений. Единственной аномалией кроме самого исчезновения объекта, были какие-то нестыковки со скоростью объекта. В последние доли секунды скорость резко снижалась. Радар мерял по одной прямой – вдоль курса полета. Такие изменения бывают, если объект наблюдения поворачивает. Я еще раз просмотрел все, что у меня было на записях – никуда ни в какой плоскости он не поворачивал. Тем не менее скорость его в момент исчезновения уменьшилась до нуля не одномоментно, а в течение микросекунд.

На автомате обыграл все по логике – если менялась скорость, что было с расстоянием и временем. Все приборы утверждали, что в районе событий никаких пространственно-временных аномалий не было. Что еще связано с этим? Посмотрим на массу. Вот что. Масса корабля Радости бешено увеличивалась в последние доли секунды.

Хорошо, когда что-то с чем-то совпадает, но в данном случае это ничего не объясняло. Скорость и диапазон изменения массы примерно совпадали с такими же параметрами отрицательного ускорения. За примерно 5 сотых долей секунды – изменение массы примерно в 50 раз. Чем по нему так ударили-то? Вопрос остается тем, что и был. Что случилось, кто и как это сделал, что делать мне?

Больше никаких зацепок, никаких следов, никаких мыслей. Я ни разу не слышал ни о чем подобном, чтобы сопоставить и выстроить логику хотя бы по двум случаям. Мент бы предложил провести следственный эксперимент и спокойно бы лег спать.

Я посидел с этой мыслью пару часов. Сам соваться туда же не хотел. Во-первых, пропав, я бы Радости не помог. Во-вторых, программеры охотились за ним, и, возможно, не стали бы на мне показывать «свою суперпушку», а пропустили бы без внимания по этому курсу на Альдебаран, на который мне не надо.

И вдруг понял. Да, точно, следственный эксперимент. Включил внешнюю связь и нашел в соцсети киношников. Они были уже на транспортнике, летели на свою чудесную планету. Списались, чмоки-чмоки, все дела. Я сказал им, что «есть важняк-работа, очень ответственная, творческая и срочная, за полтос. Если готовы, на 2-й Персея ждите от меня техзадание и аванс через 5 дней» (через три дня у них планировалась там посадка).

Через полчаса они ответили: «давай, сделаем, полтос готовь, старый». Всем моим планам по их проверке и по правильной с ними работе хана. Придется втягивать прямо сразу, и в самое дерьмо. Но выбора нет. Похоже, Грань их зовет.

Я дал задачу штурману посчитать курс в «сторону от» места происшествия, где Радость так резко обрел вес, на сутки перелета. Просто, чтоб не торчать тут и не отсвечивать перед возможными наблюдателями.

Я размышлял, что пока лечу, должен придумать, как я потом их спрячу или выведу из-под удара. Возможно, им не случится доделать свое кино про пещеры на той планете и про мужественных геологов-разведчиков. Наверное, я их отправлю после всего куда-нибудь на другой конец галактики, а лучше придумаю им другие документы и профили, и пристрою в какой-нибудь медиа-конторе.

Моя идея следственного эксперимента, на самом деле, простая, что даже рассказывать нечего. Потом увидите, в чем замысел. Но если получится спалить так программеров, можно ждать от них реальной истерики.

Штурман дал курс, я грузил его в блок управления, и прикидывал, что с деньгами. Расход примерно полторы батареи на маршевых импульсах – 30 золотых. 50 пообещал ребятам, возможно придется дать им больше и потом потратить на их отход – примерно 50 на это надо оставить. Плюс затраты на «следственный эксперимент» – наверное примерно 10 золотых. В итоге 140. Нормально, блин, это половина всех денег Радости. А что нам даст этот эксперимент? Не факт, что он что-то даст, но я не мог просто улететь отсюда, расписавшись в предательстве. Тем более, что, если он потерял скорость не вдруг, а все-таки на небольшом промежутке времени, хоть и коротком, это все-таки был некий процесс. И этот процесс был как-то связан с процессом изменения массы. Есть, что расследовать, есть.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Нечасто в их культурном заведении орут матом, да еще и так громко. Девушки на ресепшене стояли, втянув головы, потупив взор. Черная, конечно, повидала в жизни всякого, но тоже была встревожена. Их заведение трахало начальство – по полной, шла уже вторая неделя ругани и проверок. Суровые люди ходили по этажам, ругались, повсюду совали нос, задавали бесконечные вопросы, и опять ругались. Ходили слухи, что могут быть увольнения или штрафы, а могут и разогнать саму контору.

По итогам года, снижается посещаемость. Люди делятся в соцсетях негативными отзывами, что у них тут «беспонтово». И многие даже вместо того, чтобы идти по заслуженному билету, подаренному родной корпорацией или ведомством, сюда – покупают задорого билеты в другие заведения. Ужас, но проверка открыла книги отзывов и предложений в обоих залах. Так даже там было написано много гадостей, что «скучно», «разочарованы», «отстой».

И главное, почему-то, еще и считается, что ресепшен виноват чуть ли не больше всех! «Вот мы-то при чем? Мы ж вообще не знаем, что там в тех залах. Наше дело – фронт-лайн, надо улыбаться и выглядеть норм. Мы улыбаемся и выглядим норм», – возмущалась Рыжая.

Через три дня работы проверки выяснилось, что ресепшен очень даже виноват, и на них перестали орать, а проходили молча мимо, бросая злые взгляды.

Выяснилось, что тот парень в черной куртке, – он потерялся. То есть он не только прошел не в тот зал, не в соответствии с билетом. Он еще и не вышел из него. Нет отметки на выходе, и билет не сдан, и не видел никто, как он выходил. Теперь нижний зал проверяли и даже обыскивали – парня не могли найти. «Я сразу почувствовала, что с ним будут проблемы, – как только он вошел», – говорила Рыжая.

Черная не могла отделаться от мысли, что она когда-то где-то видела этого парня, он был смутно знаком. Но она осмотрительно не стала об этом говорить проверяющим. Тем более, что она могла с ним пересекаться на «старой работе», а про нее рассказывать тем более не надо.

Вечером, когда все стихло, они втроем сидели за столом молча, глядя перед собой. Рядом, в пяти шагах стоял сам Гендиректор. Он не обращал на них внимания, задумчиво смотрел на лампы в стене коридора, на двери и ковры на полу. Стоял уже долго и явно сосредоточенно думал о чем-то своем гендиректорском. У него зазвонил телефон, он с кем-то поздоровался. Любопытные девчонки напрягли ушки, но толком ничего нельзя было разобрать. Шеф говорил слишком тихо и обреченно с кем-то из друзей. Долетали обрывки фраз «Я в курсе, Джефф, что такое мечта, у меня тоже есть мечты, я человек, как все…», «Нас вяжут по рукам и ногам, мы вообще не определяем наборы услуг в залах…», «Нам все спускают сверху, столько наших инициатив отвергли…», «Ты сам, себе представляешь, что может понравиться в этих залах?», «Даже этот твой профессор-физик плевался, а уж он-то не утонченный и избалованный клиент…», «Слушай, но старый зал же они все равно не разрешат открыть, значит просто воду будут в ступе толочь…», «ну, поговорить, это еще не худший вариант, ладно, поговорим…»