Дмитрий Володихин - Убить миротворца

Целых четыре часа!

Скоро полгода, как он не воюет. Не ходит в рейды, не латает дыры после артиллерийских дуэлей, не вымаливает у начальства новые ремонтные автоматы… люди способны худо-бедно выдерживать войну, а вот техника устает и ломается…

Полгода назад аравийцы подписали мирный договор с Российской империей и Русской Европой. Побрыкались немного после того боя за Весту, и пошли на попятный. Очень вовремя. Тогда еще они смогли сохранить статус кво, через месяц-другой им бы этого не удалось. Поражение накапливается медленно, пока не наберет «критическую массу». Потом оно начинает проявляться во всем и ежедневно…

Капитан-лейтенанта Сомова вернули на Терру. Тут ему дали отпуск, должность, о которой он и мечтать не мог и жалование, о котором он как раз мечтал.

Три недели назад Женевская федерация настойчиво попросила у своей подмандатной территории Терра-2 передать ей концессию на добычу актиния и продать тот самый корабль, из-за которого столько разговоров. Конечно же, не следует за него требовать какой-то сверхцены, федеральное правительство готово согласиться на разумную умеренную цену. Две недели и шесть суток назад некий пан Красинский прилетел на Землю и, назвавшись полномочным представителем Объединенной Координирующей Группы Терры-2, передал запечатанный пакет охраннику у входа в здание Сената Женевской Федерации. В пакете лежало послание ОКГ, самым вежливым образом напоминавшее господам сенаторам, что мандат на управление планетоидом Терра-2 и его спутниками был выдан более века назад уже несуществующей ООН. Социальные институты народов Терры достигли зрелости и могут взять все административные проблемы на себя, — говорилось в послании. ОКГ, например, следует рассматривать как правительство планетоида. Разумеется, терранцы испытывают к Федерации чувство глубокой благодарности за всю ее цивилизаторскую деятельность, щедро причиненную Терре-2, разумеется, терранцы готовы к взаимовыгодному сотрудничеству, разумеется, терранцы полны уважения к интересам Федерации… Одна маленькая просьба к господам сенаторам: рассмотреть вопрос о предоставлении Терре-2 полной независимости в течение 100 минут с момента получения пакета. Иначе, как ни прискорбно, оная независимость наступит сама собой…

Сомов знал содержание «Ста минут» почти наизусть. Да что там Сомов, его знала вся Терра — от мальчишек до дедулек.

На сто первой минуте послание читал мелкий сенатский клерк. На сто второй минуте федеральный МИД получил от пяти космических держав сообщения о признании Независимого государства Терра и официальном открытии ее посольств, консульств и торговых представительств. На сто третьей минуте ОКГ распространил в информационной сети «Декларацию независимости». На сто четвертой минуте началась удивительно слаженная операция по принудительной высылке всех представителей женевской администрации в Женеву. На сто пятой минуте Силы безопасности Независимого государства Терра были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

Две недели и пять с половиной суток старпом броненосного крейсера «Сталинград» капитан-лейтенант Сомов очень мало спал, почти ничего не ел и носился по кораблю как сумасшедший, пытаясь не упустить ничего по-настоящему важного. Он довел себя до такого состояния, что не мог заснуть, даже когда к этому не было никаких препятствий. За двое суток Виктор терял в среднем по килограмму веса. Когда командор Бахнов сообщил офицерам о приближении женевской эскадры, он чудовищным усилием воли принудил себя выпить снотворное; в ближайшие сутки ему следовало быть свежим. И заснул.

Сначала капитан-лейтенанту снились бешеные грузди и прочая несусветная ерунда, но затем увидел сон, посещавший его регулярно — примерно раз в год — с десятилетнего возраста. Детали варьировали в широком диапазоне, но основной сюжет всегда оставался без изменений.

В десять лет Сомов потерял отца.

Терра тогда еще не перестала быть планетой фронтира. Неосвоенные, дикие земли отделяла от мегаполисов не столь уж широкая полоса цивилизации. Собственно, и сейчас, через двадцать лет, фронтир, отодвинувшись, не исчез.

Отец купил тогда новый аэрокар и намеревался показать семье Хрустальные острова. Три часа туда, три часа обратно, пять часов там. Отличный выходной день! На собственной леталке, с ветерком…

Из-за какой-то грошовой неисправности в бортовой электронике аэрокар пришлось посадить в ста восьмидесяти километрах от ближайшего населенного пункта. Отыскать поломку отец не смог. И еще он упустил нечто по-настоящему важное: поленился отладить систему связи перед полетом.

У них было очень мало еды и питья. На день для четверых: отца с матерью, самого Виктора и черного упитанного кота Августа, ориентального красавца, любимца семьи. Кот бежал за ними двое суток. Сначала он жалобно мяукал. Отставал, нагонял во время привалов. Просился на руки, пытался потереться испытанным манером о щиколотки хозяев. Трижды забегал вперед и разворачивал соблазнительную гармошку беззащитного брюха… Потом просто кричал, как кричат испуганные дети. Его не кормили и не брали на руки. Тогда кот ушел. Когда он исчез, никто из Сомовых не заметил. Коты выживают на Терре, находят, кого им есть, и выживают. Сбиваются в дикие прайды, за версту обходят людей, тощают, но приспосабливаются. А вот собаки дохнут. Двадцать лет Виктор наделся, что Август выжил: никак не мог забыть чертова кошачьего брюха…

Вокруг кланялась бесконечному ветру высокая, в рост человека трава. Ветры никогда не стихают на равнинах субтропиков. Терра — планета ветров. Высокотравье растет густо, вязкая земля собирает жару и влагу; травяной океан равновелик по всем направлениям, вечно спокоен и безнадежно непроходим. Сомовы за первые сутки отмеряли километров сорок. За вторые — тридцать пять. За третьи — двадцать пять. За четвертые — в лучшем случае десять. Они ни разу не видели птицу или какую-нибудь мелкую живность, вроде грызунов. Ветер тянул тысячелетнюю мелодию из двух-трех нот, повторяющихся бесчисленное количество раз…

Однажды им попался ручеек с мутной горьковатой водой. Это было счастье.

На пятые сутки Сомов-старший умер. Мать не желала оставить его тело, а Виктор прошел в тот день еще километров семь или восемь. На следующий — не более двух. Наткнулся на реку, напился и отправился вдоль берега в поисках переправы. Вскоре он упал, и сил подняться уже не было. Виктор оставался в сознании, он просто лежал, не шевелясь, и смотрел в знойное сероватое небо. Иногда поворачивал голову и губами втягивал в себя воду.

Через несколько часов его нашли фермеры, затеявшие большую рыболовную экспедицию на амфибиях. Всполошились, вызвали спасателей, а те быстро разыскали мать Виктора, впавшую к тому времени в бессознательное состояние, но все еще живую.