Леонид Волчек - Огг

Самим интересным боем Ген посчитал бой двух прегенариев, которые выступали первыми. Они сражались деревянными мечами, а вместо доспехов, их предплечья и голени были обмотаны тряпками. Бойцы были юркими и гибкими, а их бой был похож скорей на акробатический номер, чем на битву. К тому же, их выступление сопровождалось музыкой. Выступления остальных бойцов вызвали у Гена скуку, он даже подумал о том, чтобы уйти, но вспомнив, что пришёл сюда ради того, чтобы увидеть гладиатора Эльфо, стал терпеливо ждать. Наконец объявили последний бой. Ген приподнялся и вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть Эльфо. Секст идеально подходил под то описание, которое слышал Ген. К тому же он выходил на арену практически напротив Гена и мальчишка, приняв его за Эльфо, застыл, восхищённо разглядывая грозного исполина в красивых доспехах римского легионера и с убранством из перьев на шлеме, делавшего гиганта ещё выше. Он даже не заметил, как неподалёку от него из-под трибун вышел брат. Когда бойцы сошлись посередине арены и Ген наконец-то рассмотрел второго бойца, его сердце затрепетало, а перед глазами поплыли тёмные круги. Гена раздирало смешанное чувство. В нём соединились радость и страх. Радость от того, что его брат жив и страх, что сейчас он умрёт у него на глазах. Умрет здесь, на этой римской арене, не в бою, а как сказал ему ранее Цезарь – на потеху зрителям. Одновременно с этим чувством пришло осознание, что он не в состоянии помочь брату. Даже выскочи Ген на арену, чтобы стать рядом с братом плечом к плечу против этого невероятного противника, его непременно схватит стража и выведет прочь за пределы арены. Тогда он уже никогда не увидит брата, ни живым, ни мёртвым.

Ген застыл, не спуская с брата глаз. Так случилось, что именно в этот момент на нём остановился взгляд Цезаря. Цезарь даже не понял, почему посмотрел в ту сторону. Он как будто почувствовал небывалый всплеск эмоций, что исходил от его приёмыша. С этого момента великий диктатор не сводил с него озабоченного взгляда. По тому, как держался Ген, увидев вновь обретённого брата, которого мог опять потерять в любую секунду, Цезарь всё больше убеждался в том, что сделал правильный выбор, взяв этого мальчишку под своё покровительство. Наблюдая за своим приёмышем, Цезарь не слышал криков неистовствовавшей вокруг толпы, не видел боя, что сопровождался этими криками и только, когда выражение страха за жизнь брата на лице Гена сменилось интересом и восхищением, Цезарь расслабился и перевёл взгляд на сражавшихся гладиаторов.

На арене Арс разворачивал действо. Он танцевал вокруг Секста свой удивительный танец и ни Секст, ни наблюдавшие за избиением великана зрители, не могли просчитать, куда будет нанесён следующий удар. Секст уже был практически обездвижен, ведь на правой икроножной мышце у него вздулся отчётливо видимый с трибун ужасный чёрный кровоподтёк. Левая икра, в свою очередь, была разорвана наконечником копья. Из неё обильно текла кровь, обагряя песок вокруг раненного исполина. Тем не менее, Секст оставался достаточно грозным и опасным. Арс двигался вокруг него быстро и в то же время плавно. Он как будто скользил над песком. Именно это скольжение мешало Сексту и зрителям угадать начало очередного удара и место, в котором он завершится. Обломки копья мелькали перед Секстом, но благодаря огромному щиту он был хорошо защищён, а осознав, что противник не стремится убить его, ещё и спокоен. Закрывшись щитом, он искал способы снискать победу, однако его меч постоянно рубил пустоту.

Поиграв с Секстом несколько минут на радость публике, Арс решил, что пора заканчивать бой и в неуловимом ударе обломком копья сломал Сексту нижнюю челюсть. Удар оглушил Секста. Он грохнулся на спину и несколько секунд лежал без движения. Арс уже собрался обратиться за решением судьбы Секста к зрителям, но великан зашевелился и начал подниматься на ноги. Галл дал ему встать, принять оборонительное положение и снова закружил вокруг него. Сделав несколько обманных движений, позволил Сексту раскрыться и новым ударам сломал ему нос. Исполин вновь опрокинулся навзничь, разбрызгивая кровь из разбитого лица. Больше он не поднялся.

Арс отбросил в сторону уже не нужную часть обломанного древка, подошёл к поверженному великану, снял с головы его шлём, поставил колено ему на грудь, а наконечником сломанного копья нацелился исполину в шею. Секст был без сознания. Он тяжело дышал, издавая булькающие звуки, а в том месте, где недавно был его нос, пенилась большими пузырями кровь. Когда Арс поднял взгляд на трибуны, чтобы узнать решение зрителей, его глаза выхватили из многоликой толпы лицо брата. Ген стоял, взобравшись на скамью, одетый как зажиточный горожанин и тянул большой палец правой руки вверх. Решение остальных зрителей стало для Арса безразличным. Он рывком перевернул поверженного противника на живот и заботливо уложил его голову на бок, чтобы до сих пор не пришедший в сознание Секст не захлебнулся собственной кровью. Затем встал в полный рост и, не отрывая взгляда от брата, направился к трибуне, на которой тот сидел. Он не видел, что справа от него Цезарь показывал тот же жест пощады, что и Ген, одновременно давая распоряжения своей страже…

– Па, а ты привезёшь мне из Филадельфии подарок, – встретил меня вопросом Женька, не успел я переступить через порог дома.

– Не из Филадельфии, а из Белфаста. Ты всё перепутал, сын. Тебе мама про мою поездку рассказала?

– Ага.

– Придумал, какой подарок хочешь?

– Кролика.

– Живого?

– Ага.

– Его же Малявка съест.

– А я кролика в клетке держать буду.

– Это жестоко – держать его в клетке. Ты бы хотел, чтобы мы с мамой держали тебя в клетке?

– Тогда мы Малявку в клетку посадим, – недолго думая заявил Женька.

– А Малявку тебе значит не жалко?

– Жалко, но она же кролика съест.

– Выходит, единственно правильное решение – не заводить кролика. Тем более , что совершенно нет смысла везти его из Белфаста, когда кролика и у нас купить можно. Ты подумай над подарком ещё, а перед сном обсудим.

Мы вместе прошли в гостиную. Жена сидела в кресле с планшетом в руках, а Арся листал какую-то книгу, уютно устроившись в углу дивана. Я подошёл к нему и заглянул на обложку книги. К моему удивлению это был «Атлас-определитель птиц» из моего кабинета.

– Чем тебя заинтересовала эта книжка?

– Видел несколько птиц и захотел узнать, как они называются. Под крышей сарая семья пеночек живёт, а под навесом Байрона – зарянки. За озером на дереве кобчики гнездо свили. Я видел, как чёрный коршун хотел их прогнать, а они вдвоём от него отбились. А ещё на нашу вишню прилетали три дубоноса. Па, я даже не знал, что у нас такие красивые птицы водятся.