Гюльшен Ализаде - Ожившие камни Аргоса

– Учитель, – вдруг замялся юный скульптор, – у меня еще одна просьба к вам…

– В чем дело? Говори, не стесняйся, – с заботой в глазах поспешил осведомиться Аристэйос.

– Мне некуда идти. Точнее, мне, конечно же, под силу снять комнату, дело не в деньгах… но я хотел бы оставаться в мастерской, которую вы мне выделите. Так мне будет легче не отвлекаться на посторонние мысли и сконцентрироваться только на работе, – признался юноша.

Аристэйос более внимательно вгляделся в лицо Леонидаса. Тот хотел сказать еще что-то, но ком в горле не дал ему это сделать. Учитель это заметил.

– Ты грустишь, сынок? Или, может, попал в неприятную историю? Поведай, не стесняйся, ты же знаешь, что можешь довериться мне! Я обязательно помогу, что бы ни случилось! – держа юношу за плечо, поспешил подбодрить его заботливый Аристэйос.

– Нет, наставник, нет у меня никаких проблем, поверьте! Я только насчет комнаты… Но, конечно же, понимаю, что слишком многого прошу! – смутился Леонидас. – Я сам решу этот вопрос, забудьте! – пожалел о сказанном юный скульптор.

– Нет, о чем это ты?! – воскликнул Аристэйос. – Конечно же, ты можешь оставаться в школе! Многие мастера так делали, так что не переживай, ты не первый. Пока что живи в одной из мастерских, в которых я преподаю. У меня есть одна… правда, она мала, но, по крайней мере, в достаточно приличном для жилья состоянии!

– Вы уверены, что я не побеспокою вас? – взволновался Лео.

– Конечно же, сынок! – уверил его наставник. – Я в нее не захожу неделями, так что смело переселяйся, хоть сегодня, хоть сейчас!

– Учитель, я, право, не знаю даже, что и сказать! Как вас благодарить?! В таком случае я сегодня же начну работать над задуманным! – обрадовался юноша.

– Рад помочь тебе, сынок! – с довольным видом ответил Аристэйос.

Леонидас распрощался с учителем и вышел. Он спешил прикупить кое-что для облагораживания своего нового жилища.

– Вот оно, начало, которое возродит меня вновь, Гера! Оно необходимо для твоего возрождения, моя Богиня! – облегченно вздохнув, тихо обратился он к небесам.

Это была надежда, и Леонидас весьма отчетливо различал ее в фиолетовом оттенке ярко-красных пятен, мелькающих у него перед глазами. Она пришла с намерением успокоить бурю негодования, в которой он кружился…

– Неужели никто не видел, в каком направлении он пошел? – огорченно воскликнула Филомела, когда в очередной раз получила отрицательный ответ на свой вопрос от начавших уже перешептываться между собой людей.

– Ты еще долго собираешься искать его? – обратился к ней Алексиус.

Уже некоторое время он стоял рядом с Филомелой, с ревностью, но довольно терпеливо наблюдая за тем, как она опрашивала соседей.

– Алексиус, да отстань ты от меня! – истошно завопила девушка.

В отчаянии она закрыла лицо руками и побежала домой. Ворвавшись в свою комнату, Филомела бросилась на спальное ложе и затряслась от душивших ее слез.

За ней последовала кириа Офелия. Она присела рядом с дочерью и начала гладить ее волосы.

– Фили, дорогая! Ну же, Фили, оторви лицо от подушки! Хватит горевать по такому неблагодарному человеку! Если он не ценит твою любовь, значит, и не стоит ее! – возмущалась она.

– Не надо, матушка, не надо! – вскричала та.

– Что не надо, Фили? Мне оставить тебя тут одну, страдать? Ну-ка, встань, вытри слезы, и пойдем обедать! – продолжала сердиться кириа.

– Не хочу я ничего, матушка, пойми! И обедать не хочу! – плакала Филомела.

– Фили, довольно! – уже окончательно выйдя из себя, повысила голос Офелия. – Ты испытываешь мое терпение! Не смей перечить матери! И предупреждаю: если еще раз увижу, что ты проливаешь горькие слезы из-за этого сумасбродного бездельника, то выдам замуж по своему усмотрению, не спрашивая твоего согласия!

– Леонидас! Его имя Леонидас! Он не сумасброден, как вы все отзываетесь о нем! Если он не такой, как вы, это еще не значит, что человек потерял рассудок! Он гениален, он талантлив, он честен настолько, насколько вы себе никогда и ни за что не позволите быть! – кричала в истерике девушка.

– Ну и плачь тогда по своей испарившейся любви, дура! – швырнув в лицо девушки платок, злобно проговорила кириа Офелия. – Как ты не понимаешь, что не можешь связать свою жизнь с человеком, у которого на уме одни лишь камни и металл?! Ему ни за что не удастся стать настоящим скульптором, он никогда не сможет прилично содержать свою семью! Мы же нуждаемся в деньгах, Филомела! Тех грошей, которые я приношу в дом, продавая зелень на рынке, не хватает даже на то, чтобы мы с тобой нормально питались, не говоря уже о найме хотя бы одной рабыни, которая в наши времена имеется в каждой приличной греческой семье! Почему ты не хочешь найти себе более обеспеченного человека, который смог бы решить все эти проблемы?!

Она вышла и хлопнула дверью за собой. Филомела же так и осталась лежать, уткнувшись лицом в подушку. Вымотанная за бессонные ночи, когда она не могла сомкнуть глаз даже на несколько минут, гадая, куда же мог подеваться Леонидас, девушка не заметила, как уснула. Она то и дело вздрагивала и просыпалась, но отяжелевшие от пролитых слёз веки закрывались вновь и вновь, увлекая ее в мир грез. «Лео, где ты, где?» – повторяла она во сне.

Внезапно, будто что-то вспомнив, девушка вскочила на ноги.

– Кладбище! Точно! Он же говорил, что бывает там очень часто! – воскликнула она, чуть не упав. – Но как же я пойду туда? Ведь мертвецы не любят, когда кто-то нарушает их покой. А что, если их души явятся мне там? О Боги, как же это страшно! – с отчаянием проговорила она вслух.

Сев на пол, Филомела обхватила голову руками, точно так, как это делал Леонидас. «Сейчас придет правильное решение, я уверена в этом! Кого же попросить сопровождать меня? Ведь никто на такое не решится! Нет, одной мне туда нельзя! Матушка убьет меня, она не пустит!» – метались в голове девушки беспорядочные мысли.

Так и не придя к какому-либо решению, она вышла из комнаты.

– Фили, сердце мое, тебе лучше? – обрадовалась появлению дочери Офелия.

– Нет, матушка, голова… словно чугунная. Стоять на ногах тяжело, – жалобным голосом ответила Филомела.

– Да это происходит по той причине, что ты ничего не ешь, Фили! Ну-ка, сядь, я принесу тебе овощей и вкусных лепешек. Перекуси, пока жарится мясо, – заботливо предложила мать.

– Принеси мне воды, матушка, – слабо простонала та.

Ноги Филомелы подкосились, и она чуть было не упала на пол. Вскрикнув, мать едва успела подхватить ее, не дав удариться головой.

– Фили, Фили, очнись! – звала девушку испуганная женщина.

Филомела не слышала. Быстро свернув и подложив свой хитон под голову дочери, Офелия кинулась на улицу.