Сергей Протасов - Цусимские хроники. Чужие берега

Они начали активный радиообмен, явно клюнув на наживку. Скоро с шара над Окочи сообщили, что наблюдают движение паровых судов северо-восточнее и восточнее Цусимы в направлении отвлекающей группы. Из-за большой дальности и начинавшихся сумерек определить типы приближающихся судов не удалось, но шли они не быстро. До заката насчитали уже пять вымпелов, шедших с разных румбов примерно в пятнадцати – девятнадцати милях курсом на северо-восток. Их скорость была определена в десять, максимум двенадцать узлов, так что до темноты они никак не успевали выйти к конвою.

Когда в 19:40 с «колбасы» висевшей над Озаки, сообщили, что южнее и западнее Цусима-зунда воды пусты, из пролива между двумя половинками Цусимы начали вытягиваться броненосцы и крейсера. Следуя за парой трофейных пароходов, шедшей, на всякий случай, с тралом по уже протраленному фарватеру, отмеченному вехами, эскадра вытянулась в длинную колонну, медленно продвигаясь на запад по кратчайшему расстоянию до безопасных в минном отношении вод.

Ход вынужденно держали не более пяти узлов, так как тральная пара на большее была не способна. Под парами сначала держали только котлы для этого хода, поэтому дыма было не много. Сильнее дымили лишь броненосцы береговой обороны да «Наварин», имевшие старые огнетрубные котлы, которые нужно было долго раскочегаривать. Насколько было видно с эскадры, горизонт был пуст. Аэронаблюдатели это подтверждали.

Расставшись с тральщиками за стометровой изобатой, все так же не спеша повернули на юг, постепенно ускорившись до девяти узлов. Уголь использовали только отборный боевой, чтобы меньше дымить. Почти достигнув южной оконечности Цусимы, начали поднимать пар во всех котлах, готовясь дать полный ход. Быстро темнело.

Благополучно обогнув мыс Коозаки, расстались с последними двумя сопровождавшими эскадру пароходами, оставшимися под мысом до особых распоряжений, и двинулись к Симоносеки. Обмениваться любыми световыми сигналами было запрещено. Отставшим по техническим причинам судам предписывалось возвращаться в Озаки самостоятельно. Временами находил дождь. С юго-запада шла тяжелая зыбь, быстро начавшая слабеть, как только миновали остров Икисима, оставшийся где-то справа милях в десяти от эскадры.

Около полуночи с юга стали слышны звуки выстрелов. Почти сразу радиостанции всех кораблей начали принимать телеграммы, идущие японским кодом. По нескольким удачно взятым пеленгам определили, что часть неприятельских передатчиков работает к югу от эскадры, на небольшом расстоянии, где по расчетам должны были находиться наши крейсера, но от них никаких известий пока не было. Согласно отправленному им с «Кореей» боевому приказу, они должны были сообщить по радио о встрече с крупными силами противника, если таковая произойдет, но бронепалубники молчали.

После недолгого раздумья решили продолжать движение, предположив, что это Добротворский добрался до японского прибрежного каботажа, который все же не остановили, и теперь береговые посты подняли тревогу. Вскоре с замыкавшего строй «Донского» доложили, что видели слабый отблеск света. Возможно, это был дозорный пароход, прошедший большим ходом позади эскадры куда-то на юг-юго-восток. Наши корабли с него, похоже, не обнаружили. Вскоре в той стороне, где он скрылся, блеснул луч прожектора, но сразу же погас, лишь быстро скользнув вдали по горизонту.

Море становилось все спокойнее. Дождь совсем прекратился. Уже на рассвете на «Орле» приняли короткую кодированную депешу от Матусевича, в которой сообщалось, что он находится западнее входа на фарватер, видит брандвахтенный пароход у северной оконечности Айношимы. Его отряды направляются в залив Вакамацу и пока не обнаружены противником. Ему дали «добро», сразу получив квитанцию о получении. Пока все шло по плану. Боевое развертывание для штурма было почти закончено, только крейсера еще не появились, и никто не знал, где они.

В начале шестого утра главные силы достигли точки общего сбора в море Хибики-нада, западнее северного устья Симоносекского фарватера, примерно в пяти милях к северо-западу от низменного островка Оншима. Матусевич к этому времени уже хозяйничал в забитом мелкими парусниками заливе Вакамацу, о чем сообщил телеграммой еще в 04:58. Это подтверждалось быстро разгоравшимся заревом в мглистой юго-восточной части горизонта. Его было достаточно хорошо видно, хотя броненосцы Рожественского находились от Вакамацу более чем в десяти милях. В штабе не могли понять, что там могло так хорошо и быстро разгореться.

Но, несмотря на столь эффектное начало, общая ситуация была далеко не радужной. Добротворский явно опаздывал, и от него по-прежнему не было известий, так что авангарда атакующей колонны, по сути, просто не имелось. Однако откладывать далее начало атаки было уже нельзя. Пик прилива миновал почти два часа назад, и вода начала убывать. Утренняя дымка быстро редела, и вполне возможно, что эскадру уже обнаружили с берега.

С учетом всего этого промедление было непозволительно, так как быстро сужало возможности для маневра и лишало нас главного козыря – внезапности. Кроме того, в случае дальнейшей задержки переменные приливно-отливные течения в самом проливе могут сильно осложнить дело. Единственный шанс на успех был только в том случае, если удастся уложиться в короткий промежуток перемены направления течений.

Чтобы прояснить ситуацию, Добротворского вызвали по радио, сразу получив ответ, что он на подходе, готов к выполнению поставленной задачи, но будет не ранее чем через полчаса. Узнав об этом, Рожественский приказал начать штурм немедленно. Использовать крейсера, как планировалось изначально, уже не получалось, поэтому их новой задачей становилась закупорка пролива. Вместо головы штурмовой колонны они едва успевали занять место в ее хвосте.

Эскадра быстро набирала ход, перестраиваясь в боевой порядок. С мостика «Орла» постоянно шли флажные и световые семафоры с изменениями в боевых задачах отрядам в связи с непредвиденными обстоятельствами, а на «Урале», начали поднимать шар. Место наблюдателя в корзине снова занял лейтенант Большов, как самый опытный из всех.

Когда аэростат достиг высоты шестьсот метров, стали хорошо видны возвышенный южный берег Симоносекского пролива и вершина горы Конзумакияма на южной оконечности острова Футодзима, лежавшего в пяти милях к северу от входа в западный, почти прямой и самый широкий рукав фарватера. По переданным с шара пеленгам на береговые вершины флагманский штурман Филипповский точно определил место, с удовлетворением отметив, что невязка не превышает одной мили.