Александр Прозоров - Ганнибал великий

Противники схватились в узком пространстве улицы, застроенной двухэтажными домами зажиточных горожан. Звон мечей и грохот сталкивающихся щитов заглушил все вокруг. В этот момент сверху на римлян полетели стрелы. Федор не зря приказал разместить лучников на крышах, и они делали свою работу хорошо. Римляне несли больше потерь, чем африканские пехотинцы, а лишенные баллист и «Скорпионов», оставшихся в крепости, ничего не смогли им противопоставить. Однако, разъяренные поражением в начале боя, легионеры поднажали и стали теснить первую спейру, скоро выдавив ее за перекресток улиц.

Часть римлян после этого, повинуясь приказу своего центуриона, бросилась на соседние улицы, пытаясь найти свободный проход и обойти финикийцев, стоявших у них на пути сплошной стеной. Но и там натолкнулась на заграждения из ощетинившихся клинками пехотинцев Карфагена. Звон мечей и крики огласили теперь и соседние улицы. Поле боя быстро расширялось.

Со своего места Федор уже не мог хорошо рассмотреть, как развивается битва, и, спрыгнув с коня, вошел в ближайший дом. Поднявшись на крышу вместе с Терисом и двумя адъютантами, он увидел все как на ладони.

Разъяренные римляне теснили его солдат по всем трем улицам, а одна манипула легионеров прорвалась и зашла в тыл левому флангу. Римляне использовали свое численное преимущество. Судя по их количеству, крепость, видимо, покинул весь гарнизон.

— Что-то быстро они решились на это, — пробормотал Федор, глядя, как легионеры атакуют по всему фронту, прорываясь и растекаясь по нескольким улицам небольшими отрядами, — странно. За стенами было бы легче отсидеться до подхода своих подкреплений. Либо их командир большой трус, либо они нас давно поджидали.

По лестнице застучали торопливые шаги, и на крышу поднялся посыльный.

— Чайка, — доложил посланник Адгерона, — лагерь взят. Мы преследуем отступающего противника.

— Как, — удивился Федор, — уже взят? Быстро вы обернулись. Молодцы. Сколько же там было римлян?

Солдат зажал раненое плечо, доспех уже намок от крови, и лишь потом ответил.

— Не меньше, чем нас. Но едва наши хилиархии пошли на штурм, как римляне покинули лагерь и стали отходить по дороге в сторону гор.

У Федора опять промелькнули смутные подозрения, что он присутствует зрителем на постановке какого-то римского представления. В этот момент снизу раздались крики ярости, и очередная шеренга римлян врубилась в строй карфагенян, оттеснив их почти к тому дому, на крыше которого находился их главнокомандующий. Следовало немедленно менять наблюдательный пункт.

— Кто преследует легионеров? — спросил он, бросив оценивающий взгляд вниз, а потом туда, где находился римский лагерь у развилки дорог, по одной из которых отступали, не теряя строя, солдаты врага.

— Наша хилиархия, — ответил солдат, — Карталон занял лагерь и ждет приказаний.

— Сообщи ему, чтобы немедленно выслал четыре спейры, а также нумидийцев мне навстречу, и блокировал прорывающихся римлян. Мы должны уничтожить весь этот отряд. А потом возвращайся к своим. Передай Адгерону, чтобы прекратил преследование и тоже вернулся в лагерь.

На лице солдата отразилось удивление, но он все же кивнул и сбежал вниз по лестнице, устремившись по одной из улиц, где еще не было римлян. Федор тоже решился сменить дислокацию, но когда он оказался внизу и вскочил на коня, римляне были уже буквально в двадцати метрах. Над головой морпеха просвистел камень из пращи, — его явно заметили. Схватившись за узду, Чайка едва успел пригнуться, как новый камень ударил в стену позади. Прикрывшись щитом, Федор отразил третий камень и, наконец, заметил пращника. Тот стоял рядом с центурионом, почему-то оказавшимся между двумя наступающими римскими манипулами, и выцеливал командира карфагенян.

— Ах, ты сволочь, — пробормотал Федор, нащупывая кинжал, но метнуть не успел. Далековато было. Их разделяли несколько шеренг дерущихся воинов.

Тут брошенный в него другим римским солдатом пилум, вонзился в шею лошади. Боевой конь командира хилиархии покачнулся, упал на колени, а затем завалился на бок, испустив предсмертный хрип. К счастью, расторопный Федор уже стоял на ногах с фалькатой в руке. Рядом был Терис и два адъютанта, прикрывавшие его щитами, по которым тотчас забарабанили камни.

На центральной улице оставалась только одна спейра, что еще не принимала участия в бою. Половина солдат в ее составе были лучники. Позади спейры улица была пуста. Там пока не было видно ни финикийцев, ни римлян. Федор колебался недолго. Он принял командование на себя и, вскинув фалькату, заорал.

— Лучники, пустить стрелы!

Тотчас натянулись луки и несколько десятков стрел, пущенных через голову сражавшихся на мечах солдат Карфагена, накрыли передние шеренги римлян.

— Еще раз! — заорал Федор.

Новая волна стрел поразила дюжину легионеров. Давление в центре ненадолго ослабло, но римлян было втрое больше. Долго тут не продержаться, это было ясно. Федор подумал про отступление, но в этот момент заметил, что со стороны лагеря по улице приближаются спейры Карталона, а рядом, обгоняя их скачут нумидийцы, растекаясь лавой по окрестным улицам.

«Ну тогда еще повоюем», — переменил он решение, и, выбравшись на свободное пространство, закричал.

— За мной солдаты, рубить римлян в куски!

И новая атака обрушилась на шеренги легионеров, уже почти прорвавшихся на свободу. Федор схватился с одним из вражеских солдат. Отбив его удар щитом, он быстрым и точным выпадом сначала поразил того в бедро. А когда римлянин согнулся, то нанес завершающий удар в открытую шею. Обливаясь кровью, солдат рухнул на камни. Федор прыгнул вперед, бросив короткий взгляд по сторонам. Рядом рубились его бойцы, уничтожая остатки той манипулы, что уже праздновала победу минуту назад. Еще мгновение и они были раздавлены. А Чайка оказался на свободном пространстве. До следующей манипулы римлян оставалось метров двадцать, а перед ней в боевой стойке со щитом и мечом стоял центурион.

Федор не раздумывая устремился к нему, и римлянин принял бой. Меч и фальката скрестились над головами, издав громкий звук, который тотчас потонул в воплях легионеров и карфагенян, тоже схватившихся насмерть, вокруг двух военачальников.

Центурион был не робкого десятка и свое дело знал. Он лихо уходил от ударов тяжелой фалькаты, и наносил свои, дважды сумев поразить Чайку в бок. К счастью, кираса у командира хилиархии была отменная. Лишь прогнулась от таких мощных ударов, но выдержала. А вот круглый щит вскоре разлетелся в щепки. Более тяжелый скутум [13]центуриона еще держался, хотя и дал трещину.

Лишившись щита, морпех пошел в атаку, так как защищаться было теперь еще труднее. Центурион же, напротив, использовал выгоду положения и, спрятавшись за скутум, попытался «подловить» Федора на ошибке, чтобы наказать за нее смертью. Вначале Федор Чайка яростно набросился на вражеский скутум, пытаясь развалить его несколькими мощными ударами, чтобы биться на равных, но не преуспел в этом. Щит выдержал все атаки. Зато сам Федор пропустил мощный удар в грудь, на сей раз пробивший металл кирасы, но остановившийся в миллиметре от тела. Спас толстый кожаный нагрудник, что носил командир двадцатой хилиархии под ней.