Николай Атаманов - Дневник

Вообще, сомневаюсь, что солнышку на меня не насрать. Это звезда делает то, что должна. Так заведено в рамках вселенной. А я тут не причем. Умри я вместе со всеми, оно бы еще пять с половиной миллиарда лет вставало и освещало тут все. Сияло бы почти шесть миллиардов лет, перед тем как спалило бы всю планету. Но все же, я поднимаю солнце.

Спустя два часа я уже был в торговом центре. Оказывается, за город не так уж и трудно выбраться, когда дороги пустые. Я не умею водить, поэтому решил не воплощать в жизнь риск сократить население Земли на сто процентов. Велик я припарковал в специально отведенном месте. Все как полагается. Все по правилам.

Содрав все желтые ленточки со входа, но пройти все-таки не удалось. Нет электричества, поэтому дверь не работает. Ну не зря же я сюда все это время ехал. Заприметил продуктовую тележку в отдалении слева. К сожалению, разбить ей стекло не получилось. Оно выдержало удар с разгона. Забавно, подумал я, а в дверь уже ехал Джип с кирпичом на педали газа. Возможно, это слишком радикальные меры. Но мне нужно закупиться.

Мои штаны видали дни и получше, если так можно выразиться. Я достаточно часто лазил по разнообразным заброшенным местам: библиотекам, чтобы посидеть, полистать пропахшую временем бумагу; почти обвалившейся стройкам, ведь там такой хороший вид на закате – мне плевать на него, но кто-то же должен опустить солнце; чужим домам, чтобы спать в них; железным дорогам, походить по шпалам… Из-за всех этих ситуаций, я направился в магазин одежды.

Крыша стеклянная, поэтому внутрь легко проникает солнечный свет. Это своеобразное окно в небо. Однако облака через него разглядывать не слишком приятно – стекло уже давно никто не мыл. В магазинах же естественного освещения совсем нет, приходится освещать путь фонариком.

Я начал разглядывать стеллаж за стеллажом. Клетчатые штаны. Хм, когда-то это было писком моды. Пожалуй, пропуск хода. Джинсы слендер черные. Все было бы прекрасно, если бы только они не были джинсами слендер. Почти официальные штаны. Отлично для собеседования с нарисованным на стене начальником. Подождите… это что, килт. Конечно, мне нужен килт!

Я пошел в примерочную. Перед приобретением нужно всегда убедиться, что вещь действительно тебе подходит. Фонарь выпал из рук, когда я отодвигал занавеску. Он грохнулся на пол, к счастью, с ним ничего не случилось. Лицо мертвой женщины было освещено лучом. Не самое приятное зрелище за сегодня. Она показалась мне очень знакомой, с другой стороны, когда ты давно не видел людей, может в голову ударить всякое. Да, я уже будто видел это лицо, но забыл его. Однако пугало не только это. Рот женщины был широко раскрыт, будто она кричала. Ощущение такое, что она воет и сейчас. Я поднял фонарь. Это было нелегко. Искорки света мелькнули в пустых глазах. Мы встретились взглядом, чувство страха и отвращение наполнило душу. Я, не помня себя, покинул магазин.

Через несколько минут голова вновь начала соображать. Я уселся прямо напротив магазина, там, где сверху снова можно было увидеть свет.

Кортизол и адреналин – вот чего сейчас во мне больше всего. Почти не помню как здесь очутился. В такой ситуации это абсолютно нормально.

Я встал и пошел обратно, проговаривая про себя: «не надо». Это страшное место звало меня. Сердце колотилось в груди. Я подошел к примерочной, но она была пуста.

Я не писал два дня после той пугающей «встречи». Сказать, что чувствую себя хреново – ничего не сказать. Извел не одну пачку сигарет, но все бестолку, эффекта ноль. Оно и понятно. Что-то произошло когда я выжил. Теперь так тяжело вновь улыбаться. Дело даже не в том, что я привык к табаку. Нет, даже тогда во всем этом есть хоть что-то. Сигарета закрепляет чувства, которые ты испытываешь. Но во мне нет больше ничего, кроме грусти, поэтому, затягиваясь, я лишь усиливаю пустоту внутри. Думаю, надо завязывать, раз в этом больше нет никакого смысла.

Честно скажу, не знаю сошел ли я с ума, или нет. Почему я увидел ту женщину? Правда ли она была там? Так много почти риторических вопросов. Но вот уже два дня этот образ не выходит из головы, это делает меня нервным. Появился страх, который сложно объяснить. Заглушить его не выходит, становится лишь хуже. Два дня я почти не слезал с кровати. Пытаюсь забить свой организм едой и алкоголем, в надежде, что это отпугнет непроизвольные мысли. Но от крика мертвой женщины избавиться не получается.

Сам ли я создал этот полный отчаяния мир? Или он был создан каким-то очень жестоким божеством? Не знаю.

Нужно что-то сделать, что-то изменить. Но все мои старания – словно одна большая ошибка ошибка. Я бреду в лабиринте, то и дело путая пути, а мертвая женщина следует по пятам. Ощущение, будто я идиот, забывший что-то очень важное. Иногда мне кажется, что я и есть корень всех проблем.

Оставаться в этом голоде более невозможно. Абсолютно все в этом месте давит на меня, я не вижу пути, и почему-то, постоянно чувствую себя виноватым. Хватит это терпеть! Бессмысленные походы туда-сюда. К черту их. Ну и, конечно же, мне страшно. Нужно бежать отсюда, тогда, может быть, я убегу и от навсегда застывшего в крике лица. Наверное, я схожу с ума.

Я на железнодорожной станции. Поезда давно не ходят. Пустые вагоны стоят на рельсах, бесконечно ждут несуществующих пассажиров. Ноги шагают по шпалам. Небо навело меня на мысль: курить давно не тянет. Я лишь продолжал ритуал, грубо говоря, от скуки. Но без дофамина все иначе. С его исчезновением прекращают свое существование и зависимости. Поэтому пусть табак идет в задницу. Я выкинул полупустую пачку и продолжил свой путь.

Спустя два часа передо мной возникла следующая картина. Поезд лежал на боку в нескольких метрах от путей. Видимо, он сошел с рельс. Не могу представить, что могло произойти, но ситуация интригующая. Из вагона донеслись шорохи. Мои уши теперь очень чувствительны, к тому, что происходит вокруг.

Я прижался к вагону, но ничего больше не услышал. Решил, что хорошей идеей будет забраться наверх. Окна теперь выходили прямо на солнце. Я глянул внутрь и заметил только крысу. Она стояла на задних лапах, видимо, желая эволюционировать. Завидев меня – сразу скрылась. Дверь в вагон оказалась открытой, и я забрался. Непривычно находиться в перевернутом поезде – сиденья торчали с левого боку.

Снова услышал шорохи. На этот раз из другого вагона. Открыл дверь, пошел туда, а точнее полез. Здесь не было ничего интересного. Я пролез в следующий вагон. Опять пусто. Хотя… не совсем. Прямо в середине помещения лежал детский альбом, который так и просил себя полистать. Первая страница – разукрашенный карандашом синий кит. Вторая – хм… Трудно сказать, кажется это какая-то игра с Сеги, интерпретированная детским сознанием: платформер, главный герой стреляет во что-то, в конце уровня клетка, а в ней кто-то сидит. Сверху пометка: Спасти рядового Брайана. И три жизни. Забавно. Еще пять картинок были вполне обычными детскими рисунками. Яркие, не совсем аккуратные. Листая дальше, я заметил, что характер изображений меняется. Они стали монотонными и холодными, но почему-то очень знакомыми. На страницах были мои воспоминания. Нет, я не утрирую, правда это, черт его дери моя жизнь. И от этой мысли мне стало плохо. Вот школа, в которой я был в начале недели. Рисунок выполнен простым карандашем. Листаю дальше, вижу дерево, под которым я сидел. Рисунок выполнен простым карандашом. Дальше горит кабак. Рисунок по-прежнему в серых тонах, несмотря на огонь. Я боюсь листать дальше. Руки трясутся. Все-же делаю это. На странице мертвая женщина. Она неслышно кричит. А я ору на весь поезд. Она снова смотрит мне прямо в глаза. Голова кружится. Я вырываю лист, комкаю его и кидаю в сторону. А в альбоме вновь появился рисунок, где парень листает альбом в перевернутом поезде.