Сергей Шхиян - Прыжок в прошлое

То, что девушка не нравилась селянам, было понятно. Ее гибкая грация была лишена крестьянской рациональности и детородной мощи. Свободный сарафан напрочь скрывал все некрупные прелести тела. У нее были не круглые румяные щеки, столь ценимые в деревне, а нежные ланиты городских барышень, пивших для томности и бледности уксус. Она у меня получалась какая-то нечетко социально выраженная.

— Ты мне мешаешь! — возмутилась Аля моим исподтишковым разглядыванием. — И так все перепутывается!..

Пришлось подойти и разобраться в ее сложностях. Заодно, как водится, поправить волосы, погладить шею, поцеловать за ухом, проверить, все ли на месте под сарафаном. Аля уже устала от науки и занималась на одном упорстве. Мое нежное вмешательство в учебу ее не очень расстроило, и она довольно активно включилась в игру, выпихивая мои руки из закоулков своей одежды и уворачиваясь от поцелуев.

Как уже стало доброй традицией, в самый неподходящий момент раздался стук в дверь. Аля метнулась от меня поправлять одежду и стыдиться, я же, пригладив волосы, отворил дверь…

— Барин, вас Фома Исаевич кличет, — сообщил мне стоящий за дверью мальчишка-ученик.

— Что случилось? — сердито спросил я.

— Там чужой барин приехал.

Пришлось облачаться в халат и феску. Никаких знакомых бар у меня, понятное дело, в городе пока не было. Я вышел на крыльцо. Хозяин стоял в открытой створке ворот и низко кланялся кому-то, мне не видимому. За ним, прячась за спиной, толпились жена и несколько подмастерьев. Было ясно, что к нам пожаловала какая-то важная персона. Я немного обеспокоился возможным любопытством ко мне властей, быстро спустился с крыльца, подошел к воротам и выглянул наружу. Посредине улицы стояла красивая лакированная коляска, запряженная парой дорогих лошадей, на высоких козлах сидел статный кучер в ярко-красной рубахе и черной треуголке.

Седок, начальственного вида тучный мужчина лет пятидесяти, развалился на подушках, широко расставив ноги. Меня всегда раздражают люди, стремящиеся занять как можно больше места, и поэтому я хмуро воззрился на тучного господина.

— …Как прикажете, ваше высокопревосходительство! — лепетал сладким голосом портной, не переставая кланяться.

Почувствовав меня за спиной, он юркнул за сворку ворот, скрывшись от начальственных очей. Генерал вперил в меня свои светлые, с кровавыми прожилками глаза и спросил грубым, высокомерным голосом:

— Это ты будешь лекарь?

— Предположим, — ответил я не менее высокомерно, чем он, начиная злиться от явной агрессии и хамского напора, исходивших от толстяка.

Генералу, судя по тому, как скривились губы, мой ответ не понравился, но он продолжил в том же духе:

— Ты кто таков?!

— А ты кто таков? — ответил я вопросом на вопрос, с театральным презрением оглядывая собеседника.

У генерала от возмущения вылезли из орбит и так выпуклые глаза. Он начал набирать воздух в легкие, чтобы заорать. Я, между тем, спокойно подошел вплотную к коляске и в упор уставился на него, вопрошающе подняв брови.

Его превосходительство пошевелило усами, немного смутилось, выпустило из легких лишний воздух и отрекомендовалось:

— Князь Присыпко, генерал-майор от инфантерии.

Я никак не прореагировал, продолжая внимательно его рассматривать.

— Нахожусь в отставке… — помедлив, добавил он. — Командовал дивизией.

— Хвалю! — окончательно наглея, снисходительно процедил я.

На это старый дурак не нашел ничего лучшего, как гаркнуть:

— Рад стараться!

— Вы по делу или так, с визитом вежливости? — продолжал любопытствовать я, не давая ему времени опомниться.

— Имею просьбу, ваше… — замялся он, не зная как меня именовать.

— Алексей Григорьев Крылов, вольный стрелок, — назвался я с максимальной многозначительностью.

Такого звания в табели о рангах не было, и Присыпко совсем растерялся.

— Как же-с, как же-с… Имею почтительную просьбу, поспособствовать… Занемогшая супруга-с. Как много наслышан-с о талантах вашего… Покорнейше прошу…

Генерал совсем зарапортовался и замолчал.

— Помочь, конечно, можно… — раздумчиво сказал я, — только дорого беру…

— Это ничего-с, — обрадовался толстяк тому, что разговор принимает понятный оборот, — в средствах не стеснен-с. Имею окромя родовых, пожалованное от Ея императорского величества государыни Екатерины Алексеевны недурное имение в Малороссии…

— Ну, ежели так, то едем. Передайте Алевтине Леопольдовне, что я уехал с визитом, — велел я выглядывающему из-за ворот портному.

Почему я назвал Алю «Леопольдовной» — не знаю до сих пор, как-то так получилось.

Я влез в коляску, сильно потеснив князя.

Ему даже пришлось свести расставленные колени.

— Погоняй, каналья! — тут же гаркнул генерал на кучера и ткнул его кулаком в спину.

Парень в красной рубахе дернулся, испугано посмотрел через плечо на хозяина и свирепо щелкнул кнутом над крупами лошадей.

Все выпустили пар и успокоились. Экипаж тронулся с места. Жил Присыпко в двух минутах езды от Коромкина в большом двухэтажном доме. Сооружение было вполне генеральское, с пилястрами, портиком и прочими атрибутами классицизма. Единственное, что его портило, — это кое-где осыпавшаяся штукатурка, под которой были видны обитые дранью бревна. Одна ко эти огрехи я заметил позже, а пока мы въехали в широко открытые ворота и остановились у высокого каменного крыльца.

Кучер кубарем скатился с облучка и кинулся помогать хозяину спуститься с коляски. Я сошел сам на другую ее сторону.

— Прошу-с, — сказал князь и уступил мне дорогу. Я поднялся на роскошное крыльцо и, не задерживаясь, вошел через распахнувшиеся двери в дом. Генерал, пыхтя, следовал за мной.

В просторных сенях он обогнал меня и бросился вперед, указывая дорогу. Судя по всему, когда он хотел, то мог быть любезным.

Мы вошли в высокую двухсветную залу с вощеным паркетным полом. На стенах висели довольно недурные итальянские пейзажи, а под потолком — огромная хрустальная люстра. Стены были декорированы шелковыми обоями, лепнина сияла свежим покрытием. Похоже было на то, что хозяин действительно не нуждается в средствах.

Из залы мы прошли в гостиную с витиеватыми, вычурными «мебелями», обитыми золотистым атласом. Обстановка была новой и, несомненно, привезена из Европы.

— Не изволите ли присесть, — предложил хозяин светским голосом.

Я изволил и сел на красивое канапе.

— Моя супруга… Анна Сергеевна… — генерал тяжело вздохнул и откашлялся. — Она… да вот сами изволите слышать…

Действительно, из глубины дома слышались какие-то странные крики, перемежающиеся смехом. Потом послышались истерические рыдания.