Сергей Шхиян - Время Бесов

— Вы кто? Где я?

— Прохожие, вы как сюда попали?

— А эти где? — не ответив на вопрос, в свою очередь спросил он.

— Убиты, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — Вспомните, как вас сюда привезли?

— На пролетке, она там, — он неопределенно махнул рукой, — около дороги.

В принципе, я и предположил нечто подобное, не привели же их сюда пешком из города. И тут я совершил непростительную ошибку. Не спросил у раненого о том, сколько человек их сюда конвоировало и, оставив его на попечение Ордынцевой, пошел искать эту самую пролетку.

Экипаж нашелся сразу, пара лошадей запряженная в открытую пролетку. Около нее стоял паренек лет шестнадцати с берданкой на плече, висящей дулом вниз. Я открыто пошел в его сторону. Паренек спокойно ждал моего приближения, не обращая внимание на винтовку в моих руках. Я уже отчетливо видел его курносое лицо и нахмуренные светлые брови. Ничего плохого делать ему я не собирался и уже хотел, окликнув, успокоить, как вдруг он неуловимо быстрым движением крутанул оружие на плече так, что ружье оказалось у него в руках.

— Эй, послушай, — начал говорить я, но не успел досказать, как дуло берданки вспыхнуло пламенем, и мне обожгло самый верх бедра. Я выстрелил в ответ на чистом автоматизме, и паренька отбросило назад.

Впрочем, он устоял на ногах, только выронил берданку и посмотрел мне прямо в глаза. В них было неподдельное удивление. Потом они наполнились слезами. Подросток поднял руку к груди и начал мягко оседать на землю и уже оттуда, снизу, упрекая, спросил:

— Дяденька, за что?

Я не нашелся, что на это ответить. Он выстрелил первым, причем подло, без предупреждения и теперь смотрел грустно, осуждающе, со смертельной тоской. У меня самого всю штанину залило кровью, и в голове была почему-то одна мысль, как теперь одна Даша сможет дотащить до пролетки раненого.

Ордынцева была легка на помине. Прибежала со своим маузером и с ужасом уставилась на меня.

— Что случилось? — задыхаясь то ли от волнения, то ли бега, спросила она. — Кто здесь стрелял?

— Тетенька, помоги, — попросил сидящий на земле подросток. — Он меня убил!

— Кого убил, — спросила Ордынцева, только теперь увидев раненого парнишку.

— Этот, — ответил он. — За что он меня убил?!

Пока суд да дело, я проковылял к пролетке и присел на ступеньку. Нога сделалась деревянной. Боли пока не было, но место ранения уже горело как будто обожженное. Штаны у меня были единственные, поэтому я не стал их резать, не стесняясь, спустил и осмотрел рану. Все бедро было перепачкано кровью. Пуля пробила мышцу рядом с тазобедренной костью и выворотила ее на выходе. Кровь из раны хлестала струйкой, как из водопровода.

— Так тебе и надо, гад! — опять сказал парнишка, — Жаль я тебе в пузо не попал!

— Ты можешь сказать, что произошло? — спросила бледная, растерянная Ордынцева. — Он говорит, что ты его убил.

— Правильно говорит, а если сам не подохнет, то добью. Этот гаденыш хотел попасть мне в живот и полюбоваться, как я буду умирать.

— Мальчик, это правда?! — взволнованно воскликнула Даша.

— Дай сюда рубашку! — заорал я, прерывая ее расследование. — Нашла время болтать!

— Тетенька, где мой тятя? — опять заныл парень. По-моему, только после этого вопроса до Ордынцевой дошло, кто такой раненый подросток, и что у них вообще за семейка. Она торопливо сняла куртку, свою солдатскую рубаху и оторвала от нее почти всю полу. Меня уже начало лихорадить. Наверное, просто от страха последствий ранения. Я как смог перевязал рану и только после этого перевел дух.

— Ты сможешь одна довести того человека? — спросил я, имея в виду раненого.

— Конечно, смогу, — решительно сказала она и, больше не отвечая на мольбы парнишки пожалеть его, пошла обратно в лес.

— Дяденька, ты почему меня застрелил? Мне ведь больно! — опять взялся за меня осиротевший ублюдок.

Я расслабился и попытался сосредоточиться на ране. На подростка старался не смотреть. Он лежал на земле и скулил.

— Зачем ты в меня стрелял? — спросил я его только для того, чтобы что-нибудь сказать.

— Просто так. Хотел посмотреть, что будет! — ответил он, глядя на меня плачущими глазами.

Меня такая любознательность просто взорвала:

— Посмотреть! Ты лучше заткнись, гаденыш, пока я тебя не пристрелил!

Моя неприцельная пуля попала ему в плечо, ближе к ключице и при минимальной помощи он вполне мог через неделю поправиться. Но помогать ему я не хотел, да и не мог.

Подросток посмотрел на меня затравленным зверьком и умолк. Мне показалось, что у него не появилось и тени сомнения в своей неправоте. Я перестал обращать на него внимание и занялся собой. Пока не вернулась Ордынцева, занимался самолечением и вскоре мне стало немного лучше. Во всяком случае, кровь перестала сочиться сквозь повязку.

Наконец показалась Даша вместе с раненым. Тот шел медленно, и было видно, как он с трудом переставляет негнущуюся ногу. Наконец, они добрались до экипажа.

— Ты сможешь править лошадьми? — спросил я, вставая с подножки, на которой сидел все это время.

— Наверное, — ответила она. — А это очень сложно? А, я знаю, как! Нужно тянуть вожжи и кричать: «Но»!

С ней было все ясно.

— Посади человека на сидение и помоги мне влезть на облучок, — попросил я. Кроме как на себя, рассчитывать мне было не на кого.

Раненый стоял, держась рукой за борт пролетки и смотрел на нас с нескрываемой теплотой.

— Меня зовут Опухтин, — представился он. — Илья Ильич.

— Дяденька, — опять заныл подросток, обращаясь теперь к новому участнику действия, — вон тот мужик меня ранил и еще грозился убить!

Опухтин посмотрел на него, выпрямился и ухватился сразу побелевшей от напряжения рукой за поручень пролетки. Разбитое лицо его стало бледным и страшным.

— Ты, ты, это ты! — заговорил он, путаясь в словах.

Мне показалось, что у него начинает сносить крышу. Ко всем злоключениям нам не хватало еще сумасшедшего.

— Это он их убил! — почти впадая в обморочное состояние, бормотал Опухтин, показывая пальцем на паренька.

— Кого их? — спросила Даша, не менее меня удивленная странным поведением раненого.

— Он моих товарищей заколол штыком! — закричал раненый. — На моих глазах! В живот, и в горло!

— Врет он, это не я, это тятя с Васькой, — закричал подросток, начиная отползать от пролетки. — Они сами виноваты, тятя велел…

Что велел «тятя», парнишка не сказал. Он довольно шустро для раненного вскочил на ноги и, согнувшись, побежал в лес.

— Это он убил тех людей? — деревянным голосом спросила Даша.

— Он, он! Пожалуйста, не дайте ему уйти!

— Никуда не денется, — пообещала Ордынцев а, вытаскивая из кобуры маузер. Потом крикнула: — Стой, стрелять буду!