Сергей Шхиян - Самозванец

— Боярышня не велела!

— Какая боярышня? — не сразу понял я. — Наталья?

— Наталья Прохоровна! — поправил он.

Это было уже круто, такого поворота событий я не ожидал, Наталья начинала наглеть не по дням, а по часам. Вот тебе и феодализм в действии!

— Хорошо, я сам с ней поговорю, — сказал я и, не откладывая в долгий ящик, пошел выяснять отношения с бывшей возлюбленной.

В господской избе вповалку, кто на лавках, а кто и просто на полу, спали гости. Я прошел, переступая через тела, к лестнице, ведущей в терем боярышни. Навстречу мне метнулась какая-то женщина и залопотала, преграждая дорогу:

— Куда, куда, туда нельзя, боярышня отдыхает!

— Тогда пойди сама и скажи своей боярышне, что мне нужно с ней поговорить! — сердито сказал я.

— Никак невозможно, государь-батюшка, она изволит почивать!

— Значит, разбуди! — рявкнул я так, что начали поднимать головы спящие гости.

— Кто там шумит? — раздался сверху нежный Наташин голосок.

— Наталья, мне нужно с тобой поговорить!

— Ах, я еще не проснулась, неужели нельзя дать мне отдохнуть в тишине!

Выяснять с ней отношения в присутствии просыпающихся гостей мне не хотелось, как и позволить помыкать собой, Потому я резко сказал:

— Ничего с тобой не случится, потом доспишь!

Наталья с минуту размышляла, потом обратилась к защитнице лестницы.

— Ладно, Анна, пусть боярин войдет, — томно сказала она, — и покличь Афанасия, он мне нужен.

Тетка с поклоном уступила дорогу, и я, пылая праведным гневом, взлетел вверх, в девичий теремок. Наталья, полностью одетая, сидела возле окна. У ее ног расположилось несколько дворовых девушек. Никто здесь не спал, и ничей покой я не нарушил.

— Почему ты приказала не выпускать меня из поместья? — не здороваясь, спросил я.

Требухина жеманно потянулась и, глядя мне в глаза своими чудными лучистыми очами, ответила:

— Лучше если ты останешься здесь.

— Кому лучше? — стараясь оставаться в рамках вежливой холодности, поинтересовался я.

— Ты мне можешь еще понадобиться.

— Знаешь что, моя милая, позволь мне самому решать, где и с кем мне оставаться!

— Ну, зачем ты так, — грустно сказала девушка, — у нас так все хорошо получалось, а теперь ты все портишь.

— Я уезжаю сейчас же, прикажи вернуть моего донца.

— Нет, ты останешься здесь до тех пор, пока я не разрешу тебе уехать, — поменяв тон с ласкового на повелительный, приказала боярышня.

— Что?! — только и нашелся сказать я и, круто повернувшись, вышел из светлицы.

— Алексей, лучше покорись, — крикнула она мне вслед, но я уже сбегал по лестнице вниз.

Там стоял вчерашний красавец. Я шел прямо на него. Когда мы уже почти столкнулась, он отступил в сторону и вдруг ударил меня в солнечное сплетение. Это произошло так неожиданно, что я не успел сгруппироваться и согнулся, хватая ртом воздух.

— Будешь ходить здесь, разнюхивать… — с ненавистью прошипел он.

— Ты что дерешься? — миролюбиво спросил я, пытаясь восстановить дыхание.

— Сейчас узнаешь, как по-настоящему дерутся! — сказал он и опять замахнулся кулаком.

Этого удара я уже ожидал и, легко отстранившись, врезал ему прямым в челюсть так, что сразу онемела рука. Красавец вскрикнул и повалился навзничь. Кругом поднялись крики. Разбуженные гости отступали к дверям, не понимали, что происходит. Кто-то пытался подойти и поднять упавшего Афанасия. Я в это время уже бежал в свой терем за оружием, сбивая с ног пытавшихся остановить меня холопов.

Ситуация складывалась самая что ни есть гнусная, мне предстояло биться одному против всей боярской челяди. Уже у себя наверху, напяливая кольчугу, я догадался, кто такой коварный красавец по имени Афанасий. Почти наверняка он и есть Натальин возлюбленный, бросивший ее одну в лесу. Если это так, то парочка складывалась самая подходящая.

Одеться и вооружиться было делом нескольких секунд. Даже во время службы в армии я никогда так быстро не собирался по тревоге. Вниз я бежал с кинжалом и саблей наголо. Там за это время ничего не изменилось: красавец-любовник по-прежнему лежал на полу, приказные, сбившись кучкой, обсуждали неожиданную драку, холопы стояли вдоль стены, не зная, что делать. Объяснять им, что происходит, мне было некогда. Сверкая сталью клинков, я пробежал к выходу и выскочил во двор. Желающих оказаться зарубленным среди слуг не нашлось.

Пока на моей стороне был фактор неожиданности, нужно успеть забрать из конюшни лошадь. В крайнем случае, если не успею ее оседлать, придется ускакать без седла. Жизнь, как говорится, дороже.

На мое появление с оружием во дворе никто не обратил внимание. Время было раннее, после вчерашней общей пьянки дворовых занимали другие заботы, так что я беспрепятственно достиг цели. Донец, узнав хозяина, приветливо замотал головой. Я отворил затвор, и конь вышел из стойла.

Конюх, который присматривал за лошадьми, еще сонный, с соломой во всклоченной шевелюре, диковато глянул на меня, не понимая, отчего такая спешка. Я закричал на него, требуя уздечку и седло.

— Так я откуда знаю, где они, — не спеша, ответил он. — Твой парнишка, поди, забрал.

Нужно было что-то придумать, найти хоть веревку, чтобы сделать узду. Но, кажется, что-либо предпринимать было уже поздно. В конюшню влетело несколько вооруженных чем попало холопов. Увидев меня посреди помещения, они, не останавливаясь, пошли в атаку. Донец заржал и испугано затанцевал на месте. Я, не дожидаясь нападения, бросился вперед и ранил в плечо первого из нападавших, здорового белобрысого парня, Он закричал и, уронив огромный самодельный меч, кинулся назад, смешав ряды нападающих.

Поднялся крик, как обычно, начались ругань и угрозы, но больше желающих наткнуться на клинок не нашлось. Тогда я сам пошел на холопов, надеясь вытеснить их из конюшни и запереть изнутри дверь. Однако на ней никаких запоров не оказалось, и мне пришлось вслед за отступающими выйти во двор. Теперь против меня было четверо лбов, у двоих из который в руках были сабли, у одного бердыш и у самого здорового — обычные вилы.

— Бей его, ребята! — кричал с безопасного расстояния управляющий, вездесущий Мироныч. — Бей, не робей!

Ребята грозно размахивали оружием, но попасть под удар моей сабли не спешили. Их сдерживали вопли и проклятия раненного товарища. Ситуация складывалась патовая, я не мог уйти без лошади, нападающие не хотели попасть под раздачу и тянули время. В конце концов, они устали, перестали махать своими железяками и стояли, ожидая подкрепления.

— Хозяин, уже можно ехать! — раздался вдруг за спиной знакомый голос.

Женолюбивый рында выводил из конюшни моего донца, взнузданного и оседланного. Каким образом он попал на конюшню, я спрашивать не стал, было не до того. Я одним махом вскочил в седло и двинул коня на противника. Теперь опасность представлял только парень с вилами и второй, с бердышом на длинной рукоятке. Однако, на мое счастье, они оказались самыми робкими, спрятались за спинами товарищей.