Анна Толстопятова - Пластмасса

Лоре видны были смутные очертания последнего пролета лестницы, длинного, как и полагается пролетам промышленных зданий, где потолки гулко хранят скелеты огромных механизмов, которые перестали быть нужными. Фигура появилась неожиданно, словно не повернула с предыдущего пролета, а материализовалась из сгустков пыли. Незнакомец остановился, полутьма мешала разглядеть черты, но Лора была уверена, что он смотрит прямо на нее. Ритм шагов не изменился, раз-два, ступенька, ступенька, слово медленно созревающая тяжелая капля воды в прохудившемся кране. Приближаясь, человек не обретал деталей.

Завопила сирена. «Наши завоевали знамя», – инстинктивно она повернулась на звук. Незнакомец исчез. Сердце бухало слишком часто, чтобы воздух успевал поступать в сдавленные легкие. Ледяной пот иголками впился в тонкую полоску лба над маской, как странное средневековое украшение, смахивающее на орудие пыток, испарина покрыла внутреннюю поверхность стекол, скрывая окружающее в матовой пелене. Постепенно звуки стали возвращаться, гомон разговоров вылился из коридора, словно пробив плотно засевшую пробку. И вот уже она стоит в кругу разгоряченных людей, хлопающих друг друга по плечам и пожимающим руки.

– Лорка, ты где была?? Чуть не просрали! Заснула что ль?

– Я.. я..

– Я, я – клюв у воробья, – победа, хоть и ожидаемая, явно доставляла Грише особое удовольствие, он лоснился удачей, полноправно приписывая успех своим тактическим навыкам.

– Тебя как мешком ударили. Ау! – Катя проявила чудеса сопереживания, хотя обычно недолюбливала Лору, чуя в ней соперницу, хоть не по красоте, где Катерина заслуженно брала первые места со своей шикарной блондинистой гривой, грудью четвертого размера и любовью к расстегнутой невзначай верхней пуговочке откровенно просвечивающих блузок.

– Да норм, свернула не туда.

Сегодня я сидела и смотрела на смеющиеся лица, даже смеялась где-то впопад, но насколько же бесконечно далекой я себя чувствовала. Словно между мною и всеми этими людьми толстое-толстое стекло, которое одинаково эффективно приглушает звуки и чувства, которое разделяет приоритеты и цели, отрезает принципы и убеждения.

Очень существенно то, что говорят люди. Говорят тебе, при тебе и о тебе. И слова эти могут быть жестокими, ранящими. Даже если человек не хотел тебя задеть, не хотел обидеть. Он что-то рассказывает, говорит и вдруг – кровавым росчерком пера – обида.

Слово, тон или интонация – и поток горечи перехватывает горло, и не можешь сказать еще секунду назад столь близкому человеку, как сильно он задел тебя, как близко прикоснулся к самой сути, связывающей тебя с реальностью. Что именно этот тон в отношении этой темы нестерпим настолько, что нет сил вымолвить слово, перевести в шутку – да просто объяснить человеку, хоть и внутри ты на сто процентов уверен, что он поймет, ведь это же твой друг, с которым столько пережито, столько обсуждено, столько общего.

Но нет. Не сейчас. Сейчас ты распят на арене цирка под слепящими лучами софитов. Губы закушены, чтоб не расплакаться, потому что нельзя. Потому что нельзя дать слабину, нельзя показать свой страх и боль, иначе толпа съест тебя, переварит и косточки не оставит. Они глумятся, красная пелена застилает твой взор. Ты перестаешь соображать. Остается одно желание бежать – бежать без оглядки, бежать в спасительное далеко, бежать скрываясь от пытливых глаз, призванных препарировать твою муку, глаз, жаждущих твоего падения.

После завершения этого момента долгого как сама жизнь, короткого как мгновение, и мучительно стыдного, если тебе не удалось сдержать эту обиду при себе, ты осознаешь, насколько всё это происходило лишь внутри твоего сознания, что потные глумящиеся лица тебе померещились в искривленном стекле обиды. Тебя окружают все те же, дорогие тебе люди, которые желают тебе лишь хорошего и доброго. И совсем не планировали они причинить тебе эти страдания.

А бывает и по-другому. Когда обида наносится людьми, которые особенно ничего для тебя не значат. Такие слова могут периодически испортить настроение, но это лишь временное явление. Так – рябь на воде, которая исчезает, стоит лишь ветру утихнуть. И снова идеальная гладь водного зеркала. Что там было? Уже и не вспомнишь.

На самом деле это все ерунда и словоблудие. Потому, что все обиды, которые тебе наносят – это стекло. Если тебя обидел родной и близкий человек, то это миллиметровое стекло, а если кто-то совсем малозначимый, то толщина стекла составляет всего несколько сотых миллиметра. Но эти стекла накапливаются. Минута за минутой. День за днем. Год за годом. И постепенно между тобой и миром возникает прозрачная стена. Свет проникает сквозь нее играючи, но всё остальное нет. Чувства расплющиваются о стекло, глупо и смешно прижимают носы с той стороны. Выглядят смешно. Стеклянная стена защищает тебя от колких слов и сердечных заноз, от обид и оскорблений. Ты под защитой, в броне. Но эта стена также ограничивает интенсивность и глубину ощущений, которые ты способна испытывать. Она гасит цвета и звуки, оставляя тебе лишь страницы комикса, который не вызывает никакого отклика в душе, кроме смутной улыбки. Да и читать-то уже не охота.

Kama1977 wrote:

Что позволяет человеку определиться в своих чувствах? Терпеливо наклеить ярлыки и аккуратно расставить по полочкам, чтобы потом, в тихий зимний вечер, доставать пыльные бутыльки, открывать пробки и, проведя плавно рукой над горлышком, вдыхать чуть слышный аромат былых эмоций. Как, в момент наивысшего напряжения, можно остановиться и зафиксировать факт «Я счастлива», «я люблю», «я ненавижу» и прочее? Ощущения накатывают новой волной, заставляя окружающий мир неимоверно расширяться, либо, напротив, сжиматься в единую точку яркости сиюсекундного мгновения. Вот вроде чувства уже и отгремели бурной рекой гормонов, и разум уже принял решение о невозможности хоть сколько-то удобоваримого развития событий, но нет… Одна улыбка, слово, полунамек снова погружают тебя в омут бушующего желания. И, вроде, все также нет возможности разрешить ситуацию каким-либо способом, но сердце уже пускается в галоп и рвется из груди, стоит тебе встретить взгляд его глаз. И где она, та ажурная стройность рассуждений и логических выкладок, где хладость ума и глас разума? Глаза горят, дыхание сбито, ты даже сама не можешь понять, чего же, собственно говоря, тебе хочется. Есть лишь смутное видение, размытые остатки ночного сна. Сплетаются руки, губы спешно произносят неслышимые слова, несуществующие клятвы. Жаркое дыхание, мимолетные встречи, поцелуи украдкой… Все это столь непрочно, что разбивается при малейшем соприкосновении с реальностью, которая неизбежно несет в себе привычки и недостатки другого человека. И все-таки, несмотря на всю эфемерность текущего момента, оно и лишь оно является квинтессенцией чувств. Лишь этот миг яростного переживания можно бережно уложить в копилку чувственности. Лишь он – этот краткий миг на краю – позволяет тебе почувствовать, что ты ЖИВЕШЬ. Необходимо ловить каждую возможность опять пройти по краю, когда любой шаг в сторону изменит всю ситуацию, но ты балансируешь на канате чувства, чувствуя в свои волосах руку ветра перемен. И все же в последний миг останавливаешься, не позволяя ситуации выйти из-под контроля. И наградой тебе будет осознание собственной мощи, пусть секундной, но которая помогла тебе опять пережить этот невыносимо наполненный миг, когда ноет под ложечкой и сердце, задохнувшись, на секунду замирает. И вот снова обычная жизнь, офис, работа, обязанности и прочие прелести. Но ты уже немного другая. Обладательница тайного знания скрытой любви. Хотя… Как же определить, что это любовь?..