Любовь Сушко - Королева снегов. Елизавета Ярославна

– Почему ты так защищаешь ее? – удивился он. Но взглянув на нее, понял, что за словами этими кроется нечто большее, чем просто воспоминание о прошлом и защита перед жестоким сыном чужестранки.

Но он пока не хотел ни о чем таком думать, боялся, что фантазия его не в меру разыгралась, и не хотел, воодушевившись, разочароваться. Но любопытство оказалось сильнее, и когда она стала прощаться, не собираясь больше ничего говорить, он спросил:

– Ты только затем появилась, чтобы за невесту мою заступиться? И хитрая усмешка мелькнула в глазах ее.

Настало время и ей усмехнуться. Она поняла его мудреные игры. Насколько проще задавал свои вопросы его отец, и брат. Изяслав, не мудрствуя лукаво, жил и говорил, и только Ярослав был совсем другим. Но она улыбнулась, ощущая какую-то невероятную прелесть во всем происходящем.

– Мне есть до всего дело, в отличие от предков наших и князей и богов, мне не сидится в Сварге. Живи подольше, нет ничего хорошего в бессмертии, уж поверь своей матери, я не стала бы тебя обманывать. Я пришла

попрощаться, – прибавила она торопливо. Не скоро узришь ты черную всадницу, а может и никогда не будет ее более. Но я всегда буду рядом. И ты почувствуешь это. И буду тогда еще ближе, чем прежде была, даже обнять тебя смогу. Во внуках мы рождаемся снова, – загадочно произнесла она.

И с этими словами Рогнеда растворилась. Ярослав точно знал, что больше не узрит ее никогда. Еще больше в те минуты был озадачен юный князь.. И хотя на глазах у него происходили невероятные вещи, но он не хотел думать о том, что произойдет что-то невероятное, это казалось причудливым сном, в котором ему никогда не разобраться. Он мог заблуждаться, что-то не так понимать. Но почти в ту же ночь возмечтал князь о детях. В этом, если верить Рогнеде, и скрывалось особенное таинство. И рассудил он, что в один прекрасный момент все для него само и разъяснится. Но слова ее прочно запали в душу. Он понимал, что в них и скрыта главная тайна.

– Во внуках мы рождаемся снова, – еще много раз потом повторял Ярослав. И хотя ему еще рано было о внуках думать, но ведь недаром она все это говорила.

До свадьбы великого князя Ярослава оставалась только одна ночь единственная. Тогда и должно было раз и навсегда все перемениться в жизни его. Явление матери было хорошим знаком, как он считал. Он и без того много ждал от свадебного пира.

Рассвет приближался. И это был рассвет новой жизни для князя Ярослава. И хотя юный князь не испытывал восторга и не ждал неуемных страстей от своей невесты. Но он знал, что союзу этому ничего кроме смерти не сможет помешать. Ему не нравилось то, что венчать их будут по христианскому обычаю. Так хотелось в последний момент оказаться в заповедном лесу, около кумиров языческих, с которыми он кровно был связан. И постараться угадать, как к его решению отнесется настоящий княжий бог Перун, которому он так искренне верил всей душой. Но Ярослав хорошо понимал, что не сможет сделать этого. Многого не мог он позволить себе в последнее время. И оставалось только примириться с происходящим.

№№№№

Невеста появилась в храме в чудесно бело-красном наряде. Стояла она торжественная и бледная. Он видел минуту назад, как она спускалась к нему по высокой лестнице. И весь пышный Киевский двор взирал на это шествие, не проронив ни звука. Многим казалось, что из Валгаллы самой к ним спускается богиня, потому что ни один христианский священник не заикнулся о том, что на небесах были женщины, а как же без них, да еще на таком торжестве. И какая-то особенная торжественность ощущалась во всем происходящем в тот миг.

Рогнеда смотрела на нее со своей высоты. И странно сжалось ее сердце – именно так она представляла когда-то свою свадьбу с Ярополком. Но ничего подобного в ее бытность на земле не случилось. Владимир, нагло пленивший ее и чуть ли не силой привезший в свой Киев, хотя и закатил пир на весь мир, но это был чужой праздник, похожий больше на похороны.. И не могло быть тогда такого света и такого торжества, как теперь. Да и не согласилась бы она спуститься к нему – сыну рабыни. Слишком много смертей, крови, невероятной жестокости разделяло их тогда. А на этот раз так красиво и торжественно казалось все, что происходило вокруг. И справедливость торжествовала. Если не она, то пусть хоть сын ее все получит сполна. Но потом в душе ее стало твориться невероятное – она увидела очень молодую светловолосую княгиню, на той же лестнице, покрытой алым ковром. И внизу стоял не ее сын, а другой светловолосый и красивый король. Он был силен и по-настоящему красив. Так другая тоже спустилась к нему и положила свою узкую ладонь в его руку. И он улыбнулся ей. И такая страсть, такая любовь была на лицах их написана, что это передалось и ей в тот миг. И в душе ее вспыхнуло такое же чувство.

– Что это было? – с тревогой думала Рогнеда, понимая, что происходит там что-то невероятное, кто-то шутит над ее усталой и измученной душой, или это видение из совсем другого времени. Но в княжеском дворце все уже уселись за столы. И первые кубки подняли гости именитые за здравие молодых.

Прекрасного видения больше не возникало, княгиня невольно вернулась к реальности. Но она знала, что и то произойдет немного позднее. Это не могло быть просто ее выдумкой, так будет.

– Мой сын будет счастлив, он не грешил так жутко и беспробудно, как его отец, – думала она в те минуты, – он достоин лучшей доли, чем злодей Владимир.

И она не могла не радоваться происходящему. Она так привыкла к насилию, крови и смерти, что с трудом могла представить себе, что здесь могут быть и княжеское пиры, светлые чувства, и добрые отношения между близкими людьми. Она невольно прислушалась к разговору боярских жен, с которыми почти не общалась в свою бытность на земле. Они говорили о появлении накануне черной дамы на киевских улицах.

– Не может Рогнеда сына своего любимого в покое оставить, – шептала раздраженно одна из них.

– Может потому ему все удается, что она его не оставляет, – возражала ей вторая. Владимир не мог похвалиться ее покровительством.

Ее сердило то, что и теперь, когда все было давно разрушено и быльем поросло, их имена ставили рядом. Но в этот торжественный и светлый день даже их уколы не могли ее терзать и огорчать. Она любовалась на свадебный пир сына своего. Она была причастна к происходящему, и то ли еще будет дальше.

И княжеская невеста невольно прислушивалась к их разговорам. Колдуны, волхвы русичей, были ей вовсе незнакомы и потому пугали, но любопытство оказалось сильнее страха – ей хотелось, как можно больше узнать о них, для того хотя бы, чтобы обезопасить себя от их злой силы. Но у себя на родине она слыла еще дерзким созданием, ей хотелось и в этом мире, пока еще чужом, значить больше. Она с радостью бы подружилась с кем-то из них. Наверное, многих девиц русских такие помыслы в ужас бы повергли, но она была не из их числа. А со временем, чем черт не шутит, она и сама готова была воспользоваться заклятиями, той силой, которая им ведома была. И только с тревогой думала она, сможет ли чужестранка принять то, что для них так естественно казалось. Не закрыт ли для нее путь в тот таинственный мир магов, которым так славны были земли русичей.